Константин Богданов, Сергей Петухов, обозреватели РИА Новости.
И хотя у многих россиян под влиянием эмоций уже сформировалось то или иное мнение насчет причин и последствий волгоградских событий, правильнее, наверное, будет не поддаваться первым эмоциям, а еще раз задуматься над тем, что происходит и кому это выгодно.
Продолжение войны или новая война?
Основная версия взрывов на волгоградском вокзале днем в воскресенье и в троллейбусе на следующее утро – спланированные теракты. Во всяком случае, так можно понять официальные заявления представителей правоохранительных органов федерального уровня.
Есть ли связь нынешних взрывов с предыдущим терактом в волгоградском рейсовом автобусе 21 октября – однозначно утверждать пока рано. Но, по большому счету, не так уж важно, действовала тут одна террористическая группа или две разные. Гораздо важнее ответ на другой вопрос.
Что это было? Продолжение террористической войны давно и хорошо известных экстремистских сил, начинавших с рейда на Буденновск в середине 1990-х, на чьей совести целая цепь преступлений против мирного населения вплоть до последних взрывов в московском метро в 2010 году и аэропорте Домодедово в 2011 году? Или появилась новая сила, новый центр подготовки и координации новой террористической войны против России, имеющий новые задачи и преследующий новые цели?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо иметь объективные и неопровержимые улики. Такие улики могут появиться только у правоохранительных органов в ходе следствия.
Место и время совершения собирает в одной логике не два, а сразу три волгоградских теракта. Отсюда и настойчивое повторение слова "Дагестан": предыдущий, произошедший в автобусе в октябре 2013 года, был совершен дагестанской смертницей. По непроверенным данным, и второй теракт тоже совершила дагестанка, и хотя эта информация пока явно не надежна, она уже породила волну слухов и интерпретаций.
Однако нелишним будет напомнить, что взрыв в троллейбусе утром понедельника – это на сегодняшний день не третий теракт в Волгограде за последнее время. 7 августа 2013 года в городе взорвали бомбу у здания отдельного батальона ДПС; еще одну бомбу в тот же день обезвредили на стоянке машин, тоже принадлежащей ДПС.
А 26 апреля 2011 года в Волгограде произошли сразу два взрыва: у здания городского ГИБДД и возле академии МВД. Те взрывы организовал житель Астрахани, уроженец Казахстана, цитируем следствие, "на почве идеологической ненависти и вражды к лицам, не придерживающимся радикального мусульманского вероисповедания".
Почему Волгоград?
Версий того, почему дважды за два месяца объектом террористических атак стал именно Волгоград, несколько. Например, доведение до логического конца октябрьского теракта. Тогда вместо парного взрыва, как это часто бывает, был одиночный теракт. Что-то помешало осуществить второй, и когда город более или менее успокоился, это и было проделано.
Другая версия – неготовность волгоградских правоохранителей полностью контролировать ситуацию в городе (что, собственно, продемонстрировал октябрьский теракт) и игра на том, что они успокоились, исходя из известной фронтовой логики, мол, второй снаряд в ту же воронку не попадает.
Однако мы видим, что в Волгограде в последние годы для террористов как медом намазано: едва ли не самое горячее место за пределами Северного Кавказа. Внятного ответа на вопрос, почему так происходит, пока не дано.
Подобные социальные структуры – это плотно связанная грибница, и ее работа хорошо видна в той же Северной Африке. Салафитские общины могут помогать своим членам в быту, но одновременно столь же легко помогают террористам. Не исключено, что именно наличие такой "инфраструктуры" позволяет легко инфильтрироваться именно в Волгоград, а не, скажем, в Ростов или Ставрополь.
Далее, Волгоград находится в волго-донской узости и является важнейшим транзитным узлом в сообщении юга России с центральным районом, в частности, с Москвой. Через него, например, пролегает изрядная часть тех самых автобусных маршрутов с Северного Кавказа в Москву. Так что "место встречи" изменить если и можно, то сложно.
Ну и, наконец, вряд ли стоит сбрасывать со счетов символику места. Регулярная террористическая атака на Сталинград – самый известный символ Великой Отечественной войны как в России, так и за ее пределами – слишком заметна, чтобы игнорировать ее морально-психологический фактор. Проигранная террористам "сталинградская битва" с точки зрения имиджа обойдется России очень дорого.
Кроме того, второй возможный символ – "город Сталина". Из числа сталинских насильственных переселений кавказских народов наиболее известна массовая депортация вайнахов (чеченцев и ингушей). Однако депортировались также карачаевцы и балкарцы. Память на Кавказе длинная, и кому конкретно мог наступить на больную семейную мозоль "отец народов", сказать трудно.
Нельзя не отметить, что в последние три-четыре года Россия начала потихоньку вспоминать, что это такое – жить в условиях постоянной террористической опасности.
Предыдущий всплеск терроризма был связан с началом второй чеченской кампании – взрывы в Буйнакске, Москве и Волгодонске, по сути, начали ту войну ничуть не в меньшей мере, чем вторжение Шамиля Басаева и Хаттаба в Дагестан. Дальше сепаратистский очаг был планомерно задавлен, и подполье сделало ставку на перенос борьбы в "материковую" Россию.
И дальше началось (рассматриваем происходящее за пределами территории, непосредственно прилегающей к Северному Кавказу). Май 2000 года – взрыв в Волгограде. Август 2000 года – Москва, Пушкинская площадь. Октябрь 2002 года – "Норд-Ост". Июль 2003 года – взрыв двух смертниц в Тушино на фестивале "Крылья". Декабрь 2003 – взрыв у московской гостиницы "Националь".
Пик пришелся на 2004 год. Февраль 2004-го – взрыв в перегоне между станциями "Автозаводская" и "Павелецкая" московского метро. Июль – взрыв в Воронеже. Август – подрыв двух самолетов и теракт у московской станции метро "Рижская". Сентябрь 2004-го – Беслан.
Дальше эту террористическую вольницу как-то удалось поприжать, локализовав хотя бы в пределах Северного Кавказа. Хотя поначалу были и такие эксцессы, как октябрьское, 2005 года, нападение на Нальчик боевиков джамаата "Ярмук". Однако разгул терроризма в России, далекой от Кавказа, прекратился.
Ситуацию в буквальном смысле слова взорвал двойной теракт марта 2010 года на московских станциях "Парк Культуры" и "Лубянка". С этого момента мы видим постепенное нагнетание обстановки до уровня, все более характерного скорее для начала 2000-х и времен неусмиренного Кавказа.
После диверсии на Баксанской ГЭС в том же 2010 году, в январе 2011 года следует подрыв в зале прилета московского аэропорта "Домодедово" и очередная атака на Нальчик. И наконец, произошла волгоградская история – три крупных взрыва чуть больше, чем за два месяца.
Фактор Сочи? Не только
Проще всего связать происходящий рост терроризма с приближающейся Олимпиадой в Сочи – крупным международным мероприятием, срыв которого может нанести жестокий удар по имиджу России. Сочи, Краснодарский край можно прикрыть зонтиком спецслужб, но всю Россию прикрыть не получится. Однако нельзя забывать и о вещах, с Сочи не связанных, а значит тех, что останутся с нами и после марта 2014 года.
Это как раз тот самый рост салафитских экстремистских сетей, до недавнего времени локализованный в республиках Северного Кавказа, но теперь отмечающийся и в центре России, в частности, в Поволжье.
Социальная среда исламских общин возникает зачастую как ответ граждан на неэффективность и коррумпированность местных властей и правоохранителей, как попытка своими силами решить проблемы этих самых граждан. Однако среди таких общин полным-полно и откровенно радикальных группировок, которые становятся питательной средой для выращивания будущих террористов.
Что дальше?
Реакция госорганов на случившееся выглядит предсказуемой. В Волгоград слетелось высокое начальство, может быть, даже в количестве, там не нужном. Депутаты уже пообещали принять пакет новых законов для системной борьбы с терроризмом. В целом же, в развернувшейся кампании докладов о принятых мерах самая главная опасность сейчас состоит в уходе от сути дела к обсуждению деталей типа действенности рамок на входе в места скопления народа, обеспечения дополнительной безопасности олимпийских объектов или отмены моратория на смертную казнь для террористов.
Все эти меры (или почти все) – нужные и правильные, но все же основная задача для власти сейчас, наверное, использовать главный эффект волгоградской трагедии – сильнейшее чувство нетерпимости к терроризму.
