Российские железные дороги являются одной из крупнейших транспортных систем мира, и все экономические процессы, которые происходят в России, напрямую отражаются на работе и показателях компании. О том, во сколько РЖД оценивают необходимый объем инвестиций для выполнения нового майского указа, будут ли реализовывать технологии на базе блокчейн, как сказалась на погрузке ситуация с санкциями США к "Русалу", о черных списках пассажиров, с какими компаниями обсуждают беспилотные поезда, продолжат ли проекты в Иране, в интервью РИА Новости в преддверии ПМЭФ рассказал генеральный директор компании Олег Белозеров. Беседовала Надежда Фролова.
— Олег Валентинович, самая обсуждаемая сейчас тема — изменения в правительстве. Что вы ждете от нового состава?
— Жду еще бОльшей динамики, жду, что тренд на развитие экономических связей регионов и транспортной инфраструктуры в стране, который государство проводило в последние годы, будет продолжен. В майском указе и еще ранее в послании президента Федеральному собранию транспорту уделено очень серьезное внимание. Об этом говорили и Максим Алексеевич Акимов, и Евгений Иванович Дитрих. На первый план сейчас, как мне кажется, выходят такие глобальные задачи, как интермодальность и транспортная синергия. Нужно менять систему взаимоотношений между видами транспорта, идти от конкуренции к взаимному дополнению. И организовать такую работу возможно только под эгидой министерства транспорта. Оба наших куратора в правительстве люди опытные, настоящие профессионалы, мы с ними вместе давно работаем. Не сомневаюсь, что отрасль в надежных руках. Уверен, что такой команде по плечу настоящий прорыв.
— Через несколько дней начнется Петербургский экономический форум. Часть заявленных на нем тем связана с уже упомянутым вами поручениями президента России Владимира Путина. В связи с этим скорректировали ли уже РЖД долгосрочную программу развития (ДПР) до 2025 года?
— Мы изначально поставили перед собой задачу сформировать амбициозную программу, но сейчас, когда проанализировали поручения по всем направлениям, увидели, что ее нужно скорректировать, предусмотрев еще большие темпы роста и развития. Сделать предстоит очень много. В мае проведем несколько обсуждений. До 1 июля мы должны внести ДПР в правительство РФ. Дальше она будет либо принята, либо будет дорабатываться с учетом других программ, которые более детально распишут ведомства.
— Во сколько оценивается объем инвестиций в скорректированную программу РЖД до 2025 года с учетом поручений президента в так называемом новом майском указе?
— По предварительным оценкам, 10 триллионов рублей. В указе четко прописаны основные параметры: доставка грузов за семь дней с Дальнего Востока до западных границ России, рост контейнерных перевозок в четыре раза, увеличение пропускной способности БАМа и Транссиба до 180 миллионов тонн, увеличение пропускной способности железнодорожных подходов к морским портам Азово-Черноморского бассейна, создание основы для развития скоростного и высокоскоростного железнодорожного сообщения между крупными городами России.
— Если я правильно помню, изначально планировался объем инвестиций в проекты до 2025 года в размере 7,5 триллиона рублей, из которых более 5 триллионов рублей готовы были вложить РЖД. То есть дополнительно выполнения поручений президента потребуют около 2,5 триллиона рублей?
— В настоящий момент базовый сценарий по ДПР предусматривает 7,2 триллиона рублей в части инвестиций РЖД. А общий объем финансирования составит 10 триллионов рублей. Соответственно, частные инвестиции — это около 2,8 триллиона рублей. Проект в проработке, цифры могут измениться, но, скорее всего, незначительно.
— РЖД планировали, в частности, финансировать проекты ДПР за счет дивидендов. Какое-то решение уже принято на уровне правительства? Тем более что 21 мая уже совет директоров по рекомендациям дивидендов за 2017 год.
— Я могу говорить только о наших предложениях. Мы просим правительство принять решение, исходя из уже существующих документов, в частности, имеется в виду постановление правительства от декабря прошлого года. В нем говорится, что получаемые эффекты от повышения производительности труда и эффективности деятельности должны оставаться у предприятия. Именно с учетом такого подхода мы планировали тариф инфляция минус. Это своего рода договор между правительством и грузоотправителями о том, что средства, получаемые в виде прибыли, будут направляться на расшивку узких мест, в том числе для того, чтобы создать комфортные условия грузоотправителям. Конечно, при этом мы будем обязаны платить дивиденды по привилегированным акциям.
— Учитывает ли ДПР экономические и политические риски, которые могут возникать?
— Описание рисков — важная часть ДПР. Но мы в первую очередь исходим из макроэкономических прогнозов и задач, поставленных руководством страны. В частности, предполагается, что рост экономики России должен быть выше среднемирового ВВП. Именно такие параметры и легли в основу ДПР. Программа построена так, что при каких-либо изменениях мы будем оценивать и принимать решения по корректировке конкретных мероприятий.
— Я говорю о таких ситуациях, как, например, та, что возникла с "Русалом", когда компания из-за санкций не смогла отправлять свои грузы на экспорт. Это же наверняка сказывается на грузоперевозках компании?
— Да, это правда. Мы такие факторы учитываем.
— У "Русала" уже возобновились экспортные отправки по железной дороге?
— Объем экспортных поставок "Русала" в течение апреля был серьезно снижен, в мае снижение замедлилось, завоз сырья все это время сохранялся практически в первоначальном объеме.
— РЖД, в связи с остановкой на какое-то время экспортных отгрузок продукции "Русала", не собираются корректировать общий годовой прогноз по росту погрузки, последний из которых составлял более 3%?
— Пока не корректировали. Это не настолько большой объем, чтобы повлиять на основные показатели в целом. Хотя, если в структуре доходов от перевозок вычленить отдельно алюминий, конечно же, это большая составляющая. Смотрим, как будет развиваться ситуация.
— Если продолжать разговор о грузовых перевозках, драйвером роста перевозок является уголь. Есть куда дальше расти и будут ли справляться железные дороги с этим объемом? Видите ли вы какие-то новые пути экспорта этого товара?
— Уголь составляет основной объем груза, который мы перевозим. Его доля в общей погрузке на сети почти 28%, а в грузообороте — около 40%. Мы видим, что отрасль очень активно развивается. Несмотря на то что производство совершенствуется и используются иные источники энергии, объем потребления угля продолжает расти. А это значит, что наши прогнозы и инвестиции в развитие основных направлений вывоза грузов оправдались. Когда мы формировали нашу долгосрочную программу, мы исходили из общемировых прогнозов и прогнозов экспертов, а также конкретных цифр, которые закладывают российские производители.
Неделю назад обсуждали проект по созданию Северного широтного хода. Смотрим, как это дополнительное направление можно было бы эффективно использовать. Возможно, повезем определенный объем угля через Азербайджан и Грузию в Турцию. Экономика железной дороги позволяет сегодня везти груз дальше, поэтому мы рассматриваем перевозку по суше, а не только через порты.
— По вашему мнению, в целом тарифные инструменты, которые сейчас применяют РЖД, экономически выгодны для компании и грузоотправителей?
— Один из ключевых инструментов, конечно же, тарифный коридор. Плюс совершенствование технологий, движение по расписанию, которое дает возможность в ряде случаев привлечь контейнерные и высокомаржинальные грузы. Порядка 7 миллионов тонн мы дополнительно привлекаем на железнодорожный транспорт за счет различных преференций.
— Но в общей погрузке, годовой объем которой превышает миллиард тонн, это достаточно немного получается.
— Это как посмотреть. 7 миллионов тонн высокомаржинальных грузов — это достаточно серьезный уровень доходов. Сегодня нефтепродукты и нефть в большом количестве уходят в трубу. Мы пришли к пониманию, что есть направления, где нет необходимости конкурировать с трубопроводным транспортом, мы можем везти определенный объем по железной дороге, дополняя трубопроводный транспорт.
Возьмем нефть. Если чистую нефть и нефть с повышенным содержанием серы для транспортировки разделить, то для каждого из участников процесса это будет оптимальным решением и эффективность только повысится. Или, допустим, мы со своими скидками приходим на какое-то направление по нефтепродуктам. Мы забираем только один продукт, предоставляя скидку, и оставляем возможность для манёвра другим участникам цепочки — тем, кто прокачивает или перевозит на машинах нефтепродукты. Это дает мультипликативный эффект прежде всего самому грузоотправителю, способствует росту объемов нефтепереработки.
— Вы говорили про логистическую цепочку, в рамках которой перевозятся грузы. Как вы видите в перспективе развитие логистического блока РЖД? Какие-то активы, может быть, будут продаваться, какие-то компании наоборот нужно приобрести?
— Наша задача не пестовать монопольное преимущество РЖД, а создавать вокруг железнодорожного транспорта удобную и комфортную среду. Соответственно, если должна быть конкуренция в каком-то сегменте, мы с удовольствием ее поддерживаем, выставляя активы на рынок. И наоборот, если у нас отсутствует какая-то компетенция, которая нам нужна, мы внимательно анализируем и принимаем решение о создании новых предприятий. Например, сейчас мы регистрируем две компании: "РЖД инфраструктурные проекты" и "РЖД инвест".
Первая компания будет заниматься управлением миноритарных пакетов ГЧП-проектов, вторая — готовить финансовые модели, предТЭО и информацию, на основании которой можно будет дальше двигать проект.
— Какие проекты попадут в ведение компании "РЖД инфраструктурные проекты"?
— Северный широтный ход, Кызыл-Курагино и еще ряд проектов, именно государственно-частных.
— Железная дорога к месторождению "Мечела" будет под управлением этой структуры?
— Детали предпочитаю говорить уже по свершившимся фактам. Пока железная дорога находится в управлении "Мечела". Что же касается РЖД-Инвест, то она будет предоставлять услуги не только нам и нашим "дочкам", но и любой другой компании, обратившейся по вопросам реализации инвестиционного проекта, связанного с железнодорожной инфраструктурой.
Допустим, есть железная дорога и производственная площадка. Есть понимание, что можно запустить проект под перевозку зерна. Мы готовы разработать финансовую модель и предложить ее бизнесу. Или к нам приходит бизнес и говорит: "Мне бы хотелось сделать такой-то проект, что-то производить и использовать железную дорогу. Где бы это было целесообразно?" Мы с удовольствием в этом проекте поучаствуем.
Поможем дособрать его таким образом, чтобы потенциальные партнеры могли воспользоваться именно нашими железнодорожными услугами.
— Проект ВСМ не будет передаваться "РЖД инфраструктурные проекты" и "РЖД инвест"?
— Нет. Та форма, которая есть, нас полностью устраивает.
— Когда начнется строительство первой ВСМ в России? Говорилось о сроках первое полугодие 2018 года. И какой будет все-таки первый участок?
— Я уверен, что в этом году мы начнем. По участкам определимся в ближайшее время. Самое главное, у нас есть стоимость и заключение Главгосэкспертизы. Я думаю, что Москва-Владимир — это оптимальный участок для начала проекта.
— Как говорили, участок ВСМ Москва-Владимир с продолжением курсирования поездов по действующей инфраструктуре до Нижнего Новгорода?
— Да.
— Иностранные партнеры — китайские и немецкие — продолжают проявлять интерес к участию в финансировании проекта?
— Интерес к проекту только растет. Мы не просто убеждаемся в его эффективности, а понимаем, что с учетом изменяющейся ситуации сформировали его правильно.
— Сообщалось, что РЖД подготовили дополнительное ТЭО транспортного перехода на Сахалин с материковой части России. Во сколько оценивается проект?
— Сейчас в СМИ называются разные цифры. Все они предварительные. Проекту предстоит пройти аудит, оптимизацию. Скажу только, что при расчетах мы отталкиваемся от мировых и отечественных аналогов. Но каждый подобный мост индивидуален. Проект включает строительство не только моста, но и железной дороги к нему и развития инфраструктуры Сахалина. Мы представим расчеты, как только они будут окончательно готовы. Хочу отметить, что все наши крупные проекты доказывают, что планировать мы умеем, более того, в процессе стройки делаем все возможное, чтобы снизить стоимость в меньшую сторону.
— Президент РФ Владимир Путин не исключал возможность введения ответственности для пассажиров поездов за нарушения по аналогии с авиадебоширами, то есть создание так называемых черных списков. РЖД подготовили свои предложения на этот счет?
— В прошлом году мы уже получили законодательную поддержку в части ужесточения наказания для хулиганов на железной дороге. Предложения подготовили, но есть ряд нюансов, которые необходимо учитывать. Иногда железнодорожный транспорт является единственным способом передвижения, и у человека нет другой альтернативы. Перевозчик не может отказать пассажиру в этом случае. Такие моменты необходимо законодательно прописать. В целом же мы предлагаем, чтобы при нарушении определенных правил человек в течение года находился в так называемом черном списке. Через год такие ограничения должны сниматься.
— Когда могут заработать эти списки?
— Пока нет точных сроков. Мы сейчас эти изменения только прорабатываем.
— Если продолжать тему пассажирских перевозок, вы за или против увеличения доли частных пассажирских перевозчиков в дальнем следовании? По мнению компании до какого процента от объема перевозок в дальнем железнодорожном сообщении частники могли бы занять в перспективе пяти лет?
— Никаких ограничений по количеству частных компаний в перевозках пассажиров нет. Другое дело, что этот процесс не до конца регламентирован и там есть особенности. У нас уникальная железнодорожная сеть. По одним путям едут и пассажирские и грузовые поезда. Такой интенсивности движения на железной дороге, как в России, нет нигде в мире. Соответственно, процесс управления перевозками очень сложный и нужно четко прописывать взаимоотношения между участниками. Что произойдет, если состав сломается? Кто его будет вывозить? В какую точку? Принцип "конкуренция ради конкуренции" не приведет к эффективности, снижению стоимости и затрат, а может, наоборот, создать дополнительные проблемы. В результате будет хаос, пострадает от которого в итоге именно пассажир.
Мы этого допустить не можем, надо создать условия для гарантированного и безопасного железнодорожного движения. Мы с Советом потребителей и теми, кто потенциально может заниматься перевозкой пассажиров, проговорили, что сначала надо создать модель и четко определить ответственность всех сторон.
— Когда модель будет готова, ожидаете ли вы прихода большего числа частных компаний в бизнес железнодорожных перевозок пассажиров?
— Мой подход в целом состоит в следующем: считаю важным сохранить железнодорожное ядро, часть, которая должна обязательно остаться под управлением государства. Это касается не только пассажирских, но и грузовых перевозок. Одновременно необходимо создать сбалансированную среду, в которой будут сочетаться конкурентные и монопольные элементы. Эти грани нужно четко обозначить и понять, в каком случае мы получим лучший результат. Мы же не игрушечные паровозики запускаем ради забавы. Мы должны предоставить эффективную услугу, оптимальную по цене и соответствующую определенным требованиям. Конкуренция — не панацея, если она приведет к ухудшению ситуации, будет абсолютно нелогично.
В настоящий момент я убежден, что отсутствие у РЖД единого инвентарного парка не дает компании достичь максимальной эффективности. Мы могли бы в части сокращения порожнего пробега работать более эффективно, но есть сложившийся рынок, конкурентная среда и они также имеют свои плюсы. В любом случае лучше лишний раз обсудить все вопросы с нашими потребителями и прийти к понятной общей позиции. Мы же обсуждали целевую модель рынка грузовых железнодорожных перевозок. В результате пришли к тому, что предлагаемые модели лучше не запускать, поскольку они содержат большое количество пробелов, которые могут просто нанести вред.
— Вы сказали про инвентарный парк. Уже есть какое-то решение о создании подобного парка грузовых вагонов РЖД или на базе ФГК?
— Пришли к выводу, что на данный момент такой подход нецелесообразен. Мы обсуждали это с Советом потребителей. Приглашали Минэкономики, ФАС. Это было общее решение Совета потребителей.
— Сейчас развитие цифровых технологий идет очень стремительно. РЖД наверняка внимательно следят за этим. Допускаете ли вы, что в перспективе компания будет расплачиваться и получать платежи в криптовалюте? Собираетесь ли реализовывать какие-то технологии на базе блокчейн?
— РЖД — высокотехнологичная компания. Это не мои слова, а признанный результат нашей работы. Современный железнодорожный транспорт невозможен без использования передовых технологий. К некоторым из них мы относимся очень настороженно, проверяем на соответствие нашим ключевым задачам: обеспечение безопасности и надежность перевозки. Через эту призму мы смотрим, что из технологий можем применять.
По ряду направлений мы видим возможности для использования блокчейна. Например, при оформлении внутренних документов. Прежде всего грузовых. Сегодня мы эту технологию изучаем. Вы задали вопрос: будут ли РЖД когда-нибудь использовать криптовалюту? Спрошу, в свою очередь, у вас: у нас будет в стране когда-нибудь криптовалюта?
— Если законодательно это все будет закреплено, возможно, если нет, думаю, ни одна компания не согласится платить такой валютой.
— Полностью разделяю вашу точку зрения. Если законодательно криптовалюта будет легитимна, тогда мы, конечно же, будем в этом направлении двигаться. Пока этого не произошло — нет.
— Продолжая тему технологий, РЖД с кем-то из российских производителей обсуждали производство беспилотных поездов?
— Не просто обсуждали, а активно занимаемся. НИИАС совместно с Siemens на станции Лужская реализовали проект по беспилотному управлению грузовыми локомотивами. Человек там практически не присутствует, управляет автоматика. Нам нужно идти дальше. Мы обсуждали технологию беспилотных поездов с "Уральскими локомотивами" и "Трансмашхолдингом". Сейчас анализируем, где ее можно быстрее применить. С нашей точки зрения, оптимальнее всего это можно сделать в городских условиях, поскольку в случае неполадок в городе их можно оперативно устранить, в отличие от, скажем, Транссиба. Что касается профессии машиниста, я думаю, что с развитием беспилотных технологий она трансформируется в профессию оператора.
— РЖД в связи с цифровизацией не планируют оптимизацию штата?
— Всегда говорил, что самый ценный капитал в компании — это люди. Цифровизация будет улучшать определенные процессы, а за процессом нужно будет наблюдать человеку. Тот же коллектив может обеспечить больший объем перевозок и большую производительность труда. С моей точки зрения, правильнее не сокращать количество людей, а переобучать, формировать новые специальности, не менее интересные. Меняются технологические процессы, но для этого нужно учиться. В том числе и мне самому.
У нас производительность труда в 2017 году выросла более 9%. Это результат работы коллектива, отличный результат. С начала текущего года производительность труда выросла на 6,6%. Из этих цифр рождаются возможности предоставлять скидки, увеличивать перевозки, улучшать экономику.
— Давайте от российских проектов перейдем к зарубежным. Сколько сейчас составляет портфель заказов РЖД по зарубежным проектам и на сколько вы планируете увеличить его в ближайшую перспективу и за счет каких проектов?
— Мы изучаем возможности увеличения портфеля зарубежных проектов за счет проектов в Сербии, Индии, Иране, на Кубе. Прорабатываем варианты выхода на рынки Южной Америки, Юго-Восточной Азии и Африки. В наших планах увеличить портфель инфраструктурных проектов за рубежом к 2025 году до 68,5 миллиарда долларов США.
— Кстати, в Иране РЖД продолжит реализацию проектов, в частности электрификацию линий, на фоне решения США полностью возобновить санкции против республики?
— В Иране мы будем заниматься электрификацией, которая касается непосредственно железнодорожных перевозок. Мы считаем, что это абсолютно гражданский проект, который под санкции не попадает. Но мы уточняем.
— РЖД планируют участие в восстановлении железных дороги в Сирии?
— Были только предварительные переговоры. Пока никаких решений нет.
— Компания предлагала упразднить общий перечень запрещенных для женщин профессий и разрешить компаниям самим формировать ограничения по согласованию с профсоюзом. Как идет работа в этом направлении?
— Подготовлен проект приказа, где часть наших пожеланий учтена. Ждем решения Минтруда. Сегодня порядка 47% сотрудников компании имеют вредные условия труда. Нам важно прежде всего бороться с такими условиями, улучшать их, чтобы большее количество профессий из этого списка выпадало и было включено в перечень обычных профессий. Соответственно, тогда и женщины смогут работать на этих должностях.
— Какие профессии предлагается разрешить для женщин?
— Машинист, например. Условия работы на современном подвижном составе позволяют это сделать. Надеюсь, в скором времени я увижу как женщина-машинист управляет "Сапсаном".
— В заключение хотела бы спросить про чемпионство ФК "Локомотив". Планируете проводить встречу с игроками?
— Встречу обязательно проведем. Конечно же, мне приятно, что "Локомотив" победил. Считаю, что это заслуга команды, тренерского штаба и менеджмента клуба прежде всего. Всех, кто поддерживал команду в течение сезона. Проведу параллель: у железнодорожников тоже хороший результат. Мы один большой коллектив, кто бы какой деятельностью ни занимался, в том числе игрой в футбол. Наши успехи — это дружная командная работа.
