"Белая армия, черный барон снова готовят нам царский трон…" — это об Унгерне. Песня лихая, но, как и всякая агитка, в оттенки не вдается. В Белой армии не все желали возрождения самодержавия, многие были за Учредительное собрание. А "черный барон" совпадал с белыми лишь в антибольшевизме, поскольку шел много дальше самого убежденного монархиста. Если Ленин и Троцкий стремились выстроить мировую федерацию советов, то барон мечтал о "глобальном абсолютизме". Восстановление "царского трона" было для него лишь частью плана.
Большевики пытались поднять на дыбы западные страны, однако и Унгерн хотел перелицевать Западную Европу, праматерь революционных идей.
Коммунисты надеялись на пролетариат, барон — на реставрацию империи Чингисхана. От Тихого океана до Каспия. А далее мощной ордой — на Запад. Как полагал барон, белые народы утратили свои вековые устои, одна надежда на Азию, которая способна обновить Старый Свет.
О том хаосе, что царил в голове барона-мистика, совместившего в своей душе христианство и буддизм, говорит его штандарт: обшитое красным монгольским орнаментом желтое знамя с изображением Спаса Нерукотворного. И черная свастика — символика древняя, поэтому не очень ясно, какой смысл в нее вкладывал Унгерн. Тогда была эпоха безграничных идей и безудержных фантазий, но след в истории они оставили.
Большевики создали СССР, а без барона не было бы нынешней Монголии, она так и была бы за Китаем.
Даже в то немилосердное время Унгерн отличался особой жестокостью. Чему находил оправдание: "Старые основы правосудия изменились. Нет "правды и милости". Теперь должны существовать "правда и безжалостная суровость". А поскольку правду он понимал своеобразно, жертвами становились очень многие, встречавшиеся на его пути. Недаром красные прозвали его "черным", а белые — "безумным бароном". Каппелевцы грозились повесить Унгерна на ближайшем суку за то, что тот дискредитирует белую идею и звание русского офицера.
Как у всякого чистопородного барона, его полное имя не сразу и выговоришь: Роберт-Николай-Максимилиан (Роман Федорович) фон Унгерн-Штернберг. Из старинного немецко-балтийского рода. Сам барон добавлял в этот коктейль еще и кровь гуннов, находя своих предков в окружении Аттилы. В различных биографиях он именуется русским генералом, хотя это звание получил не в царской армии и даже не от Деникина или Колчака, а от атамана Семенова. Не исключено, что мог бы стать генералом и раньше, однако мешал буйный характер. Поступил в Морской кадетский корпус — отчислили за поведение. Окончив военное училище, отправился в казачий полк. После стычки с сослуживцем суд чести заставил его перевестись в другую часть на Амуре.
Это перемещение к китайской границе предопределило дальнейшую судьбу барона. Через пару лет, дослужившись до сотника, он подает в отставку и отправляется в Монголию.
Легенды об Унгерне того периода — отражение более поздних событий. На самом деле в ту пору он лишь состоял в конвое русского консульства. Другое дело, что эти годы позволили ему изрядно "омонголиться" и погрузиться в бурную политическую обстановку региона. Сюда он позже и вернулся. После перерыва на Первую мировую.
Как быстро выяснилось, именно война — его подлинная стихия. Неслучайно монголы позже почитали Унгерна богом войны и верили, что тот неуязвим для пули. А как же иначе? Пять раз был ранен — возвращался в строй недолеченным. Пять орденов за храбрость.
И тем не менее по службе продвигался медленно. В 1916-м стал есаулом, не так уж много — чин, равный в пехоте капитану. Объяснение находим у другого известного в нашей истории барона — Петра Врангеля (одно время Унгерн служил под его началом): "Это не офицер в общепринятом значении этого слова, это тип партизана-любителя, охотника-следопыта из романов Майн Рида… Несомненный оригинальный и острый ум и рядом с этим поразительное отсутствие культуры и узкий до чрезвычайности кругозор, поразительная застенчивость и даже дикость и рядом с этим безумный порыв и необузданная вспыльчивость".
В 1917-м на Кавказском фронте судьба свела Унгерна с атаманом Семеновым, с которым после Февраля барон и отправился снова на Дальний Восток.
Задачу Временного правительства — сформировать в Забайкалье национальные части для фронта — выполнить приятели не успели, грянул Октябрь. А вот сама идея — опора на национальные формирования, но теперь уже для борьбы с революцией, — осталась.
Отряды Унгерна напоминали хунхузов — маньчжурских бандитов, промышлявших тогда на Дальнем Востоке. Офицеры — русские, рядовые — монголы и буряты. В отряде только кавалерия. Основная тактика — набеги. Борьба с красными в Забайкалье велась с переменным успехом, но когда к 1920 году наступил перелом и Колчака расстреляли, барон с тысячью всадников ушел в Монголию. Впрочем, уход на территорию, оккупированную китайцами, был вызван не только изменившейся ситуацией, но и теми планами, которые сформировались в голове у барона. Борьбу за мировой абсолютизм он решил начать в Маньчжурии, восстановив монархии в Монголии и Китае. За год до этого Унгерн тут уже побывал, нашел нужные контакты и женился на принцессе Цзи из свергнутой династии Цин.
Со второй попытки барону удалось взять монгольскую столицу Ургу и посадить на трон великого хана Монголии Богдо-гэгэна VIII. Эта победа принесла ему не только популярность среди местного населения, благодарного за освобождение от китайской оккупации. К баронскому титулу прибавился титул монгольского хана, а атаман Семенов присвоил Унгерну звание генерал-лейтенанта. Наконец, именно во время осады Урги произошел эпизод, который и превратил "черного барона" в легенду.
Чтобы разведать обстановку в Урге, Унгерн, одетый в монгольский халат с погонами и орденом Георгия на груди, среди бела дня неторопливым аллюром въехал в городские ворота.
Осмотрел улицы, заглянул во дворец одного из китайских сановников и так же не спеша покинул город. А на выезде преподал урок спавшему часовому: отхлестав плетью за нерадивость, приказал передать начальству, что его наказал барон Унгерн. Именно после этого и заговорили о сверхъестественных способностях "черного барона", а мнительный гарнизон впал в глубокое уныние. И хотя китайцев было много больше, при повторной атаке отряда Унгерна они бежали.
Ургу грабили долго и вдумчиво, уничтожая все китайское и евреев, которых барон считал виновниками распространения революционных идей. Так Внешняя Монголия в дыму пожаров и среди горы трупов обрела независимость. В конечном итоге результат оказался, правда, противоположным тому, на что рассчитывал барон. После неудачного похода Унгерна на Советскую Россию в 1921 году красные заняли Ургу. "Советизация Монголии не явилась результатом последовательного, продуманного и организованного плана. Если бы не было Унгерна… мы не советизировали бы Монголию", — писал большевик и дипломат Иоффе.
Версии, как барон попал в руки красных, противоречивые, но, похоже, когда Унгерн решил увести свой разбитый отряд в Тибет, остальным это сильно не понравилось.
Офицеров перестреляли, а самого барона, которого "не брала пуля", связали и оставили в степи. Где его и нашел один из красных партизанских отрядов.
Ленин, узнав об аресте барона, рекомендовал "устроить публичный суд, провести его с максимальной скоростью и расстрелять". Рекомендацию выполнили точно. Показательный процесс состоялся в летнем театре парка "Сосновка" города Ново-Николаевска. И занял всего пять часов двадцать минут. Приговор — расстрелять.
Но легенда живет. Кто-то до сих пор уверен, что барон бежал и укрылся в одном из буддистских монастырей.
А некоторые пессимисты полагают, что бога войны вообще нельзя расстрелять. Зло неубиваемо.
