«Если почитать труды Гюлена, становится очевидным, что его идеи затрагивают глубинные моменты социальной организации общества. Гюленизм – ветка нурсизма. А цель нурситов – изменение общественного сознания. За 40 лет Гюлен изменил структуру общества. Гюлену не нужны орды активистов. Большая часть тех, кого мы называем гюленистами — это массовка. Эрдоган не бросал в тюрьму всех гюленистов подряд, но лишь тех, кого счел по-настоящему опасными», - отметил Ильгар Велизаде.

Недовольство гюленистами у части общества имеет и более глубокие причины. «В Азербайджане распространен ислам шиитского толка. Гюлен – реформатор, чья идеология находит опору в основном в лице суннитского меньшинства. Азербайджан куда менее религиозное государство, чем Турция, не говоря уже об арабских странах. Турецкое общество вообще очень сегментировано.

«Например, мы, азербайджанцы, любим носить усы. Но в Турции это становится проблемой, потому что там форма усов мужчины говорит о том, кто ты: националист, коммунист или исламист», - иллюстрирует эту особенность Велизаде.

Но важнее другое. Гюлен и его идеология посягают на традиционные устои, которые в Азербайджане сильнее религии. В мусульманских странах сильны традиции патернализма, частично они наследованы от ислама, частично – плод тюркской культуры.

Гюлен говорит о диалоге цивилизаций, но, если присмотреться внимательней, увидим, что он продвигает совсем иную идею.

Традиционный ислам видит в этом, ни много ни мало, угрозу своему существованию. В Азербайджане этот тезис подтвержден действием: в сентябре этого года азербайджанский парламент принял поправки к закону «О свободе религии».

Наряду с поправками в уголовном кодексе они запретили религиозную пропаганду вне мечетей - нарушение карается реальными тюремными сроками. Это антигюленовский закон чистой воды — ведь Гюлен и его имамы, по сути, ведут миссионерскую деятельность, не ограничивая себя стенами мечетей.

— В таком случае можно ли утверждать, что гюленизм по сути—антиисламское движение?

— Скажем так, гюленизм имеет мало общего с исламом, — отвечает политолог Эльхан Шахиноглу. —Гюлен встречается с Папой Римским, Гюлен защищает Израиль, он позволяет женщинам не покрывать головы и носить короткие юбки, он позволяет мужчинам пить. Все это прямо противоречит канонам ислама.

— Чем в таком случае опасен проект Гюлена?

— Он не понятен обывателю, он не понятен власти, его сложно контролировать, потому что он растворен в политической системе. Гюленизм как наркотик, его не выявить по симптомам — нужно провести анализ крови. Если ваххабита определить легко – вот борода, вот проповедь, то с гюленистами это не пройдет.

Как выглядит и что представляет собой движение или сеть Гюлена? Ответ на этот вопрос едва ли можно сформулировать в двух предложениях.

Исследователь гюленизма Агил Алескер дает ему такую характеристику.

«Перед нами структура, управляемая сверху вниз в соответствии с системой, похожей на лестницу. На самой верхушке находится Гюлен. После него идет «Совет семерых», его члены, как правило, ответственны за определенные страны и отвечают за все дела организации. К ним относятся и имамы стран. В каждой стране есть имамы разных категорий. Например, курирующие полицию, государственные учреждения. Кроме того, есть городской имам, который подчиняется имаму по стране, но ему подчиняется имам, ответственный за жилые дома. Все эти имамы имеют иерархию. Если у одного из членов сети появился ребенок, имя ему дается путем передачи информации о событии от низшего звена к самому Гюлену, а сверху вниз идет уже само имя. Ввиду того, что в Турции детям обычно дают двойное имя, в большинстве случае одним из имен становится имя Гюлен».

Понятно, что в паспорт это не записывают, иначе вычислить гюленистов было бы проще простого. «Краеугольный камень движения Гюлена – вопросы морали, верности и преданности. Ученикам турецких школ и университетов постоянно внушается, что они ничто, что все, чего они достигли, достигнуто ими благодаря поддержке со стороны организации, которой они обязаны отплатить своей преданностью. Другими словами, данное образование они используют как оружие», — утверждает Агил Алекскер.

—В 1992 году я попал в закрытое учебное заведение под Анкарой. Там учились в основном ребята из бедных семей, не только турецких. По соглашению, заключенному в начале 90-х между Турцией и Кыргызстаном, отобранные Бишкеком ученики получали возможность получить образование в Турецкой республике, - рассказывает кыргыз Эдил Марлис Уулу, президент общественной организации Конгресс тюркских народов.

— Ты попадаешь в полицейский колледж в 14 лет, затем еще четыре года проводишь в полицейской академии. Восемь лет ты находишься на содержании у государства. После этого ты предан ему, как собака.

— Во время обучения нас обрабатывали с двух сторон. Первые – гюленисты, вторые – националисты-туранисты (приверженцы идеи создания единого политического пространства от Алтая до Босфора – ред.). Ты втягиваешься очень постепенно, почти незаметно для себя. Сначала тебя приглашают в гости. Дети родителей, у которых в доме нет даже чая, вдруг куда-то убегают, и возвращаются с полными пакетами еды.

Я видел, как они потом аккуратно записывали все расходы в блокнот – сколько было потрачено на продукты, сколько на дорогу. Тогда мы не придавали этому значения. Уже позже я узнал, что нас, кыргызов, развозили по шестнадцати разным городам, но везде картина была одинаковая, — продолжает рассказ Эдил, — Позже тебя вовлекают в «сохбет». Так в исламе называют духовную беседу – о религии, семье, праведной жизни.

«Слово «сахаб» (ученик) имеет общий корень со словом «сохбет» (беседа). Это понятие также подразумевает «приближенность, привязанность, дружбу». Обмен добрыми речами на каком-либо собрании словно устанавливает некую близость, которая дарует милость Всевышнего», - поясняет Исламский информационный духовно-просветительский портал.

—Ты ел их хлеб, ты пил их воду – ты уже им чем-то обязан и отказать не можешь, - продолжает рассказ Эдил. Тебя отправляют в летние лагеря, где обработка ведется уже более интенсивно. У тебя появляется ощущение сопричастности к большой и мощной структуре, укрепляется доверие. У ребят, которые через все это прошли, заложен чип. Они не представляют свою жизнь вне общины.

А, если кто-то из нее выпадает, его лишают всего. Если он наемный менеджер - его увольняют, если бизнесмен – обрывают все бизнес контакты и банкротят. Они могут разрушить даже семью, потому что часто членам общины имамы советуют взять в жены женщину, которая также привержена идеалам гюленизма. Восстав против общины, ты моментально становишься изгоем. Можно рубить головы топором, как это делает ИГИЛ, а можно «убить» человека иначе: лишив его работы, социального статуса, уважения родственников, одним словом – десоциализировать.

— Правда ли, что гюленисты таки проникли в армию, обойдя все мыслимые препоны?– спрашиваю я.

— Полицейская академия по сравнению с армейскими училищами была колхозом. У нас даже мечеть была, тогда как в армии тебя могли специально спаивать, чтобы исключить любой намек на следование Корану, - рассказывает Эдил.

— И все же гюленисты проникли и в армию?

— До 90% подполковников – гюленисты. Большинство из них – как раз те самые ребята из бедных семей, которым «Хизмет» дал единственный и самый важный в их жизни шанс. Попав на службу в армию, они стали частью элиты. И они благодарны за это Гюлену.

— Но разве можно днем хвалить Ататюрка, пить раку, а вечером идти к имаму и читать Коран?

— Гюлен лично и его имамы давали разрешение на выпивку и «иное» публичное поведение. Послушайте, что говорят арестованные в Турции военные. Они рассказывают, как их находили в селах, они были никем, но, став частью движения, получили свой шанс. И если раньше в армию, как правило, попадали дети из элитных семей, то гюленисты продвигали туда обычных ребят.

В 2007 году турецкая полиция объявляет об обнаружении до того неизвестной ультранационалистической сети под названием «Эргенекон». Впоследствии названная «глубинным государством», эта сеть состояла не только из офицеров армии и полиции, но также академиков и журналистов, составлявших ядро оппозиции исламским порядкам в Турции.

Были арестованы сотни людей. Некоторые исследователи позже заявляли о фабрикации доказательств заговора, усомнившись в том, что таковой вообще имел место. Разрешения на аресты давали прокуроры-гюленисты. На место тех, кто сел тогда в тюрьму, пришли другие. И эти другие преимущественно были гюленистами. Так Фетхуллаху Гюлену удалось взять самую неприступную крепость – армию, последнее препятствие на пути к безраздельной власти в Турции.

По замыслу Гюлена, президент Эрдоган должен был оставаться влиятельным, но подконтрольным человеком, как нынешние президенты Ирана при «высшем руководителе» Али Хаменеи. Но что-то пошло не так.

Продолжение