Виктор Мараховский, для РИА Новости
Вначале — новости. Сегодня утром германское грантовое издание "Международная политика и общество" публикует текст под зажигательным заголовком "Укрощение Русского Медведя". Текст — стандартный: сначала долго о злодеяниях России, начиная от "признания Южной Осетии" и "раздачи российского гражданства этническим русским в других странах" (вранье, кстати) и заканчивая предстоящим вмешательством в выборы в Италии, Швеции, Австрии и Венгрии. А в конце — немножко о том, что пора вводить жесткую цензуру в соцсетях и пресекать все, что может выглядеть русским вмешательством (подсказка: русским вмешательством выглядят все интернет-кампании против европейского истеблишмента и в поддержку "популистов"). Таких текстов сейчас — пачки, и все они одинаковые.
Интересно другое: образное сопровождение. Материал украшен оригинальной картинкой-гибридом: В. В. Путин с медвежьими ушами и в ушанке поверх.
Вообще российский президент, кстати, помимо облика медведя, фигурирует в карикатурах передовых стран еще в двух видах: иногда (все реже) шпиона КГБ в черных очках, а иногда (все чаще) мускулисто голым по пояс, в военных штанах и ботинках. В первом образе он обычно манипулирует из-за кулис мировой политикой, во втором — водит на поводке Д. Трампа.
Русский Медведь с заголовков в принципе не слезает: "Как удержать Русского Медведя в стороне от Украины", "Эстония идет на медвежью охоту" (это об учениях), "Русская журналистка Маша Гессен: Русский Медведь не остановится" и так далее.
В свете того, что тема восприятия России на Западе сейчас в очередной раз оживлена (к диссертации министра культуры, посвященной истории западных стереотипов о нас, предъявляются с новой силой политические претензии в необъективности), об этом стоит порассуждать.
В чем тут вся штука. Образное представление о любых дальних странах в западной — изначально европейской — традиции формировалось, грубо говоря, на ярмарках. Служивших одновременно супермаркетами, досугово-развлекательными центрами и СМИ. И формировались представления через те образы, которые презентовались на ярмарках в качестве уникального явления дальней страны.
По той же схеме долгое время европейцы считали главными носителями индийской мудрости факиров — то есть ярмарочных фокусников, выступления которых могли наблюдать в портовых городах.
Оттуда же, с ярмарки, явился и Русский Медведь. Родился он в Англии чуть больше четырех веков тому назад (собственных медведей на острове уже не было). Публике английских городов показывали "Великого Русского Медведя" (даже если он был на самом деле импортирован из Германии или Польши), и это закрепилось.
Возникшая естественным путем антипатия к России как явлению (кому понравится, что на вашем пути на богатый Восток сидит вроде бы периферийная и дикая, с архаичным христианством страна, почему-то не дающая себя завоевать и мешающая делать бизнес) образ медведя использовала весьма активно. Медведь ни в каком европейском фольклоре, включая русский, кстати, не был положительным персонажем. Он был в первую очередь опасным и непредсказуемым северным зверем — настолько, что во многих фольклорах ассоциировался заодно с громом и молниями (которые тоже непонятно откуда приходят и могут покарать кого угодно).
А теперь, внимание, вопрос: почему мы опять медведь, да еще так интенсивно — все вместе и в лице В. В. Путина в частности? Почему Макрон не петух, Меркель не орел, а попытка примерить на Д. Трампа львиную гриву довольно быстро сошла на нет, а медвежья шкура к нам так приросла?
На этот счет у меня есть только одна версия. Наблюдаемое нами возвращение Русского Медведя — всего-навсего признак "кризиса жанра" у западной политической мысли.
Последняя формально по-прежнему исповедует ту самую либерально-демократическую модель вселенной, которая триумфально была провозглашена после разрушения социалистического лагеря на рубеже 1990-х.
В ситуации, когда концепция не работает, происходит откат к более древним и простым схемам и образам. То есть мы имеем дело с возвращением к мифологии от растерянности — характерным для любого кризиса. Точно так же кризис советской идеологии выразился в том, что партийные функционеры в 1980-х начали тащить в телевизор Аллана Чумака, заряжавшего зрителей.
Коварный путинский медведь из заснеженной страны коварно взламывает ульи мировой демократии с трудолюбивыми их пчелами.
И есть основания полагать, что этот образ будет сопровождать нашу страну еще долго — пока передовые западные страны не откажутся, наконец, от провалившейся концепции и не придумают чего-нибудь более адекватного.
