Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Татьяна Москалькова в преддверии своего дня рождения и юбилея рассказала в беседе с РИА Новости о самых сложных моментах в работе федерального омбудсмена, главных достижениях аппарата и планах на будущий год, обсудила эффективность работы с зарубежными организациями, а также оценила послабление ограничительных мер и ситуацию с трудовыми правами из-за COVID-19. Беседовала Алена Нефедова. Вторая часть интервью выйдет 30 мая.
— Татьяна Николаевна, расскажите про самые сложные моменты в работе уполномоченного, которые остались в памяти навсегда.
— Самое сложное — когда закон и справедливость не совпадают, когда по закону все сделано правильно, но по сути — несправедливо. Когда я вступила в должность и была моя первая поездка в Крым, ко мне пришли на прием бывшие украинские военнослужащие, которые проживали в военных городках. По объективным причинам после реорганизации они не стали служить в российских военных войсках и больше не имели права проживать в военном городке, а значит, не могут быть там зарегистрированы. А аннулировать регистрацию значит, что они не смогут получать пенсию, прикрепить детей к детским садам и решить другие социальные вопросы. Я обратилась к президенту Российской Федерации Владимиру Путину с этой проблемой, и было принято постановление правительства и указ президента, чтобы зарегистрировать этих людей по месту воинских частей и организовать для них специальную очередь на получение жилья. Подобное обращение президенту я направляла по поводу наших граждан, которые работали на Байконуре и въезжали туда по программе предоставления жилья. Однако после того, как программа перестала действовать, люди не могли вернуться в Россию, потому что у них нет жилья тут. Государственная программа была восстановлена для этих граждан. Вот эта категория дел наиболее сложная.
Когда мы видим большое количество обращений по одним и тем же вопросам, которые по закону решаются правильно, но социум воспринимает их как несправедливые, тогда мы стараемся найти решение, чтобы изменить нормативную базу и разрешить эту проблему. Так, на протяжении двух-трех лет ко мне приходило большое количество жалоб от осужденных, которые не могли быть переведены ближе к их месту жительства, а также их родственников. Получалось так, что человек всю жизнь прожил в Центральной части России, а после осуждения из-за отсутствия мест в колониях в этом районе был отправлен отбывать наказание в другие регионы. Родственники не могли их посещать, потому что добраться до места их пребывания было дорого и многие не могли оставить своих детей. Тогда мы сформулировали законодательную инициативу, и был разработан законопроект, позволяющий принять решение о переводе заключенных в колонии рядом с домом.
— На сегодняшний день какие темы носят подобный массовый характер и требуют изучения?
— Мы также столкнулись с проблемой, когда людей не освобождают в результате тяжелой болезни, потому что это не обязанность, а право суда. Эта ситуация осталась на сегодняшний день. И проведя исследования, мы увидели, что есть много людей, которые получили отказ от освобождения по болезни, потому что им некуда было пойти. Суд мог бы их освободить, а дальше? Они же не могут остаться на улице. И я предлагаю, чтобы их принимали в хосписы или медицинские учреждения, если они тяжело или смертельно больны. Вот таких ситуаций огромное количество.
Проблема была и остается с нашими гражданами, которые находятся под стражей на территории Украины. Многие граждане и на Украине, и в России имеют два паспорта: украинский и российский. Когда они попадают в места лишения свободы, то органы Украины воспринимают их как украинских граждан и не допускают нашего российского консула. В таком положении был, например, Кирилл Вышинский, а также наши военные Максим Одинцов и Александр Баранов. В результате переговоров с омбудсменом Украины Людмилой Денисовой нам удалось решить вопрос о моем посещении этих людей.
Мы знаем, что сегодня находятся под стражей в США Константин Ярошенко, Виктор Бут, Роман Селезнев и целый ряд наших граждан. Мы добиваемся их перевода в Россию для дальнейшего отбывания наказания. У нас есть договор с Соединенными Штатами Америки об оказании правовой помощи по уголовным делам, и, в принципе, это возможно было бы юридически. Я неоднократно обращалась в международные органы по данным темам.
Сложно решаются и социальные проблемы, которые упираются в бюджетные вопросы — это большая очередь на предоставление жилья для детей-сирот, а также выселение из служебного жилья сотрудников правоохранительных органов, МЧС, полиции, ФСИН, если они расторгли договор с ведомством. Они уходят, потому что уже выслужили свой срок по возрасту или по болезни, но у многих из них нет другого жилья. И это, по сути, несправедливо, но упирается в то, что база служебного жилья достаточно ограниченна и нужно обеспечить жильем вновь прибывших на службу. Это очень сложная категория дел, в отношении которых ведется переписка с судебными приставами. Я могла бы назвать много других таких проблем и сказать, что, скорее всего, больше сложных вопросов, чем простых.
— Проблему выселения из служебного жилья вы поднимали в своем ежегодном докладе. Скажите, пожалуйста, вернулись ли к вам с ответом уполномоченные ведомства?
— Все ведомства поддерживают решение вопроса о том, чтобы человек либо получил компенсацию за поднаем, когда он уходит из служебного жилья, либо оставался до получения жилья. Но для решения этого вопроса нужно получить соответствующие бюджетные поддержки. Я сейчас подготовила письмо на имя Михаила Владимировича Мишустина с просьбой рассмотреть этот вопрос и предоставить возможность этим людям компенсировать поднаем до получения ими жилья по очереди или получения субсидии.
— Вы также упомянули проблему заключения под стражу россиян на территории Украины в связи с двойным гражданством. Какое вы видите решение ситуации?
— Этот вопрос поднимался мною, и МИД относится к этому с пониманием, но, к сожалению, отсутствие понимания и необходимого уровня коммуникаций не позволяет пока выйти на какое-то конкретное решение.
— Скажите, пожалуйста, как вы можете оценить эффективность взаимодействия правозащиты Российской Федерации с зарубежными организациями? Насколько это важная связь в помощи россиянам?
— Хотелось бы более объективной оценки со стороны других государств, которые сейчас возвращаются к прежним стандартным формам взаимодействия и оценкам. Я считаю, что это очень необъективно и нам важно идти на сближение. Однако мы вновь слышим вопрос об ужесточении санкций, непонимание и невосприятие наших просьб о переводе граждан России, которые находятся в местах лишения свободы в США, на родину для отбывания наказания. Сегодня ведется широкая дискуссия об адекватности угрозы и мер, принимаемых по ограничению передвижений. Нередко мы видим абсолютно необъективные и односторонние подходы к тому, что делается в России.
Но мы видим и сторонников, готовых прийти на помощь. Благодаря нашим взаимоотношениям с омбудсменом Армении удалось решить судьбы ряда людей. Мне также очень помогла омбудсмен Азербайджана и довела до сведения органов власти информацию о необходимости временно открыть границу для возвращения своих граждан.
Но были и такие печальные случаи, когда наши православные люди собрали гуманитарную помощь для Киево-Печерской лавры, но украинская сторона увидела в этом какие-то политические предпосылки. В любом случае очень важно, чтобы мы сегодня увидели, что земной шар — он такой маленький и беды нас объединяют. Беда в значительной степени открыла сердца и сняла политизированность. И мы должны в таких экстремальных ситуациях забывать про политику и помнить, что самое главное на Земле — это человек с его судьбой, желаниями и мечтами.
— Татьяна Николаевна, возвращаясь к теме нашей беседы, расскажите, какие профессиональные и личные достижения вы считаете главными за прошлый год?
— Я хочу сказать, что это не только мои достижения, но и достижения всего аппарата, а также других ведомств, с которыми я взаимодействую. Один в поле не воин. Наверное, самое главное то, что нам удалось увеличить количество судеб, которым мы смогли помочь. Очень важно, что в международном правовом отношении развивается евразийский альянс омбудсменов, который позволяет нам совместно решать наиболее серьезные вопросы. Кроме того, необходимо отметить создание научно-образовательного центра по правам человека, по поводу которого я обращалась к президенту. Это важная площадка не только для глубоких фундаментальных исследований в области прав человека, но и для повышения квалификации омбудсменов, сотрудников аппарата, ОНК (Общественные наблюдательные комиссии. — Прим. ред.). Необходимо отметить то, над чем почти 20 лет работали мои предшественники и наш аппарат, — это федеральный закон об уполномоченных по правам человека в субъектах Российской Федерации. В прошлом году впервые в истории нашего государства появился такой закон, а в марте этого года он был подписан президентом. Эту идею поддержала и (спикер Совета Федерации. — Прим. ред.) Валентина Матвиенко. Была проведена огромная работа по созданию правового каркаса деятельности уполномоченных по правам человека в субъектах Российской Федерации. Надеемся, что это даст возможность поднять эффективность работы института уполномоченных.
— Какие цели вы ставите перед собой и вашим аппаратом в будущем году?
— Главная цель — это повысить эффективность помощи людям. Мы сегодня также получаем и претензии от людей, которые считают, что омбудсмен не смог им помочь, потому что не хватило или инструментария, или профессионализма. И это задача номер один — поднять уровень профессионализма. Мы накопили сегодня огромный опыт защиты прав человека в условиях борьбы с распространением коронавирусной инфекции. У нас с самого первого дня, как только был подписан указ президента о так называемых выходных днях, который потом расширился до законодательных актов, создался совершенно новый инструментарий работы с людьми, попавшими в трудную жизненную ситуацию в условиях пандемии. Мы должны все это обобщить, провести мониторинг и представить в виде аналитического материала для общества — права человека в условиях коронавируса.
— Каковы ваши планы после окончания полномочий? Вы бы хотели вернуться в сферу законодательства, вновь возглавить пост омбудсмена или наслаждаться свободным временем с семьей?
— Я исхожу из формулы: делай, что должно, и будь что будет. Есть пласт проблем, над которыми нужно работать. Как дальше сложится ситуация после окончания полномочий, я не знаю. Но я точно знаю, что эти знания и навыки пригодятся на долгие годы в виде консультаций либо экспертной деятельности. Вопрос о следующем сроке — это, конечно, не мое решение. Я бы независимо от должности сделала все, что в моих силах, чтобы продолжать помогать людям, как это делала, когда была депутатом Государственной думы, когда работала в правовом управлении МВД России, в отделе помилования президиума Верховного Совета Российской Федерации. Это уже не работа, это образ жизни.
— Татьяна Николаевна, у вас всегда очень насыщенная повестка, много командировок и встреч, как вам удается совмещать такой высокий пост с личной жизнью и так хорошо выглядеть?
— Спасибо большое за добрые слова и за комплимент. Наверное, это генетика. Я стараюсь заниматься и получать физические нагрузки, по возможности ходить в бассейн, если есть свободные минутки. Если нет — занимаюсь дома. Главное, чтобы человек находил вкус к жизни и желание жить активно. Это придает сил. Ну а от возраста никто никогда не уходил, и нужно принимать его. Ведь каждый возраст приносит свои положительные моменты.
— Насколько сложно женщине занимать руководящий пост наравне с мужчинами?
— Я думаю, что и мужчине и женщине, занимающим определенный пост, достаточно сложно совмещать работу с личной жизнью, потому что на этих постах нет определенных временных промежутков, когда ты можешь прекратить решать служебные вопросы. Твой рабочий день не заканчивается в 17 часов. Но женщине, конечно, сложнее, потому что женщина все равно на себе несет груз обязанностей по дому. Женщине нужно больше времени, чтобы сохранять свою женственность и выглядеть соответствующим образом. Я уверена, что любая женщина, занимающая определенный пост, встает на полтора часа раньше, чем мужчина, занимающий этот же пост, потому что ей нужно выглядеть соответствующим образом.
— Ранее вы рассказывали, как изменилась ваша работа в условиях пандемии, расскажите теперь про ваш обычный день. Сколько он длится? Сколько встреч в день проходит?
— Он длится до бесконечности. Уже утром возникает ряд вопросов на день. Есть срочные дела, связанные с конкретными группами людей, есть вопросы, связанные с организацией работы аппарата. Аппарат большой, и в аппарате у каждого своя судьба, свои отношения, свои проблемы, которыми тоже нужно заниматься. В ближайшей перспективе я считаю крайне важным создать цифровой профиль, в котором смогут коммуницировать все уполномоченные по правам человека. Это задача сегодняшняя, а решение ее, конечно, на длительную перспективу.
Пандемия дала нам целый ряд уроков, но она также показала, что раньше мы очень много времени тратили на совещания и мероприятия, которые можно было проводить в режиме удаленного доступа. Хотя именно пандемия дала понять, что дистанционное образование не заменит классическое — с живым общением ученика и преподавателя, школьников друг с другом, обменом энергией и эмоциями. Именно эта ситуация показала нам как удобные формы этой работы, так и те несовершенства, которые нужно принимать исключительно как временные меры.
— Вы упомянули пандемию и сложности, которые возникли из-за нее. Расскажите, как вы относитесь к послаблению существующих ограничительных мер? Не приведет ли это к новым рискам?
— Вопрос очень сложный, потому что, с одной стороны, коронавирус хотя и пошел немножко на спад, но мы видим всю трагичность ситуации тех людей, которые заболели, и тех людей, которые ушли из жизни. Но за это время люди устали от изоляции, человек социален, ему нужно общение. И кроме того, вопросы экономического плана крайне тяжело сказываются на ситуации: вопросы трудовых отношений, рабочих мест, судьба предприятий. Поэтому мы должны идти на эти послабления. За время самоизоляции люди научились защищать свою жизнь и жизнь других людей. Сегодня ношение масок не вызывает такого протеста. Я, по крайней мере, не видела, чтобы люди демонстративно не надевали маски, потому что они считают это неудобным или считают, что это стесняет их жизнь. Другой вопрос, если государство сегодня идет на послабление, но предупреждает людей, что опасность не ушла, риски сохраняются и нужно по-прежнему принимать и меры защиты. Мы будем надеяться, что государство их сделает доступными по цене и по возможности их приобретения. Лучше, чтобы их продавали по минимальной цене или раздавали бесплатно, потому что это здоровье не одного человека, а всей нации.
— Увеличилось или уменьшилось количество обращений россиян, которые не могут вернуться на родину из другой страны из-за пандемии?
— На сегодняшний день уменьшилось, и эта проблема идет на спад. Можно сказать, что она в значительной степени разрешена благодаря (главе Роспотребнадзора) Анне Поповой, МИД и (министру иностранных дел. — Прим. ред.) Сергею Лаврову. Наши транспортные компании также предприняли серьезные меры для разрешения этой проблемы, которая возникла из-за того, что прибывающие из-за рубежа люди должны были быть размещены в карантинные центры, которых не хватало. Эта ситуация показала нам необходимость повышения правовой пропаганды. Люди выезжали за рубеж уже в период пандемии, но никто не получал памятки или предупреждения, что они могут попасть в трудную жизненную ситуацию. Иногда госорганы говорят, что люди сами должны были быть внимательнее, но мне кажется, что роль государства здесь должна была быть выше и нужно было предупреждать людей о возможных последствиях.
— Поступают ли жалобы на нарушение трудовых прав? Невыплату зарплат?
— Да, к нам поступают такие жалобы, и на каждую жалобу мы стараемся реагировать: обращаемся и непосредственно к работодателям, в отдельных случаях в прокуратуру. Одна группа жалоб была связана с тем, что врачам не выплачивают пособия, определенные в указе президента. Министерство здравоохранения Российской Федерации эти случаи проверяет и выправляет эту ситуацию. К нам также поступали обращения, например от вахтовиков с Чаяндинского месторождения в Якутии, которым стало известно, что они получат зарплату не в полном объеме. И я обратилась к работодателю по этому вопросу, жду ответа от него и буду, наверное, просить прокуратуру, чтобы она проверила правильность принятого решения с точки зрения законодательства.