Игорь Додон: нам нужно спасать Молдавию, а для этого надо объединиться

Бывший президент Молдавии, лидер Партии социалистов Республики Молдова Игорь Додон не исключает, что будет баллотироваться в президенты страны на предстоящих выборах в октябре. В интервью корреспонденту РИА Новости Кириллу Рубцову на ПМЭФ он рассказал, как будет договариваться с другими молдавскими оппозиционерами и какими видит отношения Москвы и Кишинева.

— Игорь Николаевич, планируете ли вы баллотироваться в президенты Молдавии в октябре этого года?

— Я уже был президентом. Ровно восемь лет назад я участвовал и победил у нынешнего президента Майи Санду. Тогда она была кандидатом. Четыре года назад опять с ней схватился — она выиграла. У нас счет 1:1.

Меня очень часто спрашивают: Игорь Николаевич, вы не хотите взять реванш? Но я не болею такими амбициями, чтобы любой ценой участвовать в этих выборах. Для нас важнее результат. Цель. А цель — поменять власть Республики Молдова. Потому что эта власть уничтожает страну. Поэтому если будет шанс победить Майю Санду, и мы не найдем единого кандидата от оппозиции, и пойдут все партии, то я не исключаю, что я могу пойти на выборы президента в этот год.

До начала избирательной кампании осталось 2,5 месяца. Мы теряем время. Оппозиция теряет время. Власть работает по полной. Проводит избирательную кампанию — практически скрытую. Мы ищем единого кандидата.

К сожалению, пока его найти не удалось. Я думаю, что ближайшие недели станут ключевыми в этом вопросе. Я думаю, что точно будет единый кандидат во втором туре.

— Что это должен быть за человек?

— Важно, чтобы единого кандидата, если он будет, поддержали разные политические силы. Политика в любом случае — это конкуренция между партиями. Поэтому если это будет лидер какой-то партии — условно говоря, Додон, лидер социалистов, единый кандидат, — то есть большая вероятность, что другие партии в первом туре не будут работать на этого кандидата. Потому что это их политический конкурент. Поэтому идея в том, чтобы это было известное лицо — аполитичное, которое не является лидером партии, но которое все поддержат.

— Но он пока не найден?

— Мы обсуждали кандидатуру бывшего генпрокурора Александра Стояногло, это один из лучших генпрокуроров в истории Молдавии. Но пока нет единого мнения о его кандидатуре, хотя мы готовы его поддержать.

— А времени хватит на то, чтобы человека и найти, и раскрутить?

— Времени практически не осталось, оппоненты работают на всю катушку, но я думаю, что мы успеем. И желательно сделать это в июне, поскольку июль — мертвый сезон. В августе надо официально запускать кампанию.

— Есть ли у вас готовность сотрудничать с другими оппозиционерами?

— Давайте обозначим, что такое оппозиция в Молдове. Есть партия власти, есть и оппозиционные партии — левые, правые. Высшая лига — это три силы: нынешний президент, бывший президент, мэр города Кишинева. Последний — бывший наш соратник, член партии социалистов, который стал мэром Кишинева от Партии социалистов.

Есть и другие оппозиционные силы, например блок Илана Шора. Есть бывший премьер-министр Кику Ион Васильевич. Есть коммунисты, Воронин. Есть другие правые партии, которые тоже выступают против Майи Санду.

Так вот, со всеми вот этими представителями, конечно, мы готовы сотрудничать. И у нас есть общая площадка для разговоров.

Немного сложнее с Шором, поскольку он переманил четырех депутатов из нашей фракции и много территориальных лидеров. Но враг моего врага — это мой потенциальный партнер, друг в этой борьбе. Поэтому нужно отставить в сторону обиды, личные выпады — не до этого сейчас. Потом разберемся, кто сильнее, красивее. Нам нужно сейчас спасать страну, а для этого нужно объединиться.

— А диалог ведется?

— Практически со всеми у нас есть диалог. Я общаюсь практически со всеми.

— А с кем не ведется, если позволите?

— С Шором не общался.

— В Молдавии левая оппозиция, выступающая в том числе за дружеские отношения с Россией, подвергается давлению. Но при этом социалистов и вас это не затрагивает. Как бы вы объяснили это?

— Кто вам это сказал? За последние два года на меня открыли 13 уголовных дел. Я первый в истории президент Молдавии, который сидел в СИЗО, плюс шесть месяцев домашнего ареста плюс уголовные дела на мою супругу и мою 70-летнюю маму. По пять-шесть уголовных дел у всех руководителей партии социалистов.

Но, несмотря ни на что, мы остались в стране. Я прошел через все эти фильтры. Поэтому не верьте этим слухам. Это делается для того, чтобы рассорить оппозицию между собой. Нам должно хватить политической зрелости, мудрости и двигаться вперед.

Задача у нас одна: убрать эту власть и освободить страну.

— В случае победы Санду какой будет Молдавия?

— Если, не дай Бог, будет такой сценарий, то мы не должны эти выборы признавать. Я уверен, что внутри страны Санду проиграет. Подавляющее число граждан Молдовы, которые находятся в стране, эти выборы не признают. Запад их признает, безусловно.

Но у нас после президентских, в середине следующего года, — парламентские. Там у Майи Санду и партии власти никаких шансов нет. В любом случае победит оппозиция. Выборы прошлого года — 70 процентов народа голосовали против них. То же самое будет на парламентских.

— То есть катастрофой ее победа не будет?

— Это плохой сценарий для Молдовы. Потому что Майя Санду — это война. Она готовит страну к украинскому сценарию, ей поставили такую задачу. Если проводить параллели, то это один в один то, что происходило на Украине. НАТО, учения, покупка оружия — у нас последние полтора года происходит то же самое, что было там.

— Действительно возможна большая война?

— Молдова маленькая страна, населения практически не осталось. Мы когда-то были страной с 4,5 миллиона жителей, после выхода из СССР. Сейчас — не более 2,5 миллиона. Два миллиона не исчезли, но они не в стране. Из 2,5 миллиона часть пенсионеры, часть госслужащие, часть дети. Невозможны планы на большую войну в Молдове.

А вот использовать для каких-то провокаций… У нас Приднестровье, Гагаузия. Могут ли Майя Санду или ее кураторы как-то зажечь этот фитиль? Я думаю, что, с учетом того, что происходит на Украине, возможно все.

Я сказал, что Молдова не нападет на Приднестровье, потому что нет такого потенциала. А Украина? Мы слышали заявления, что давайте решать эту проблему военным путем. Вот здесь проблема и здесь угроза. Украина еще не напала на Приднестровье только потому, что Приднестровье де-юре в международном плане часть Республики Молдова. Если Приднестровье было бы независимым, как они хотели последние 25 лет... Будучи президентом, я говорил Красносельскому (глава непризнанной Приднестровской Молдавской Республики. — Прим. ред.), когда мы встречались, что единственная гарантия безопасности для Приднестровья — быть частью Молдовы. Он тогда настаивал на независимости. Два года назад он написал письмо Майе Санду, что давайте объединяться, давайте обсуждать, как мы будем объединяться, политически регулировать. Наконец-то осознали.

Но если бы Приднестровье было бы независимым, то украинцы бы давно, с начала СВО бы атаковали. Поэтому угроза есть, но я уверен, что украинцам для того, чтобы начать это приключение, нужно согласие Кишинева. Иначе это агрессия против независимой страны Республики Молдова, частью которой является Приднестровье.

Даст ли Майя Санду согласие? Ради этого прилетал Блинкен или нет? Вопрос. Я не говорю, что ради этого. Конечно, никто не скажет. Но мы опасаемся именно этого сценария.

И тогда мы станем полигоном. Нам не нужны полигоны.

— Вы говорили о возможности бойкота референдума о вступлении Молдавии в ЕС. Не приведет ли это к тому, чего хотят ваши политические противники?

— Во-первых, этот референдум незаконен. У нас по закону для того, чтобы делать изменения в конституции, которые вводят посягательство на суверенитет, нужно, чтобы участвовали 50 процентов граждан Молдовы и проголосовали за. Евроинтеграция — уступка части суверенитета.

Что сделала Санду? Понимая, что за это не проголосуют 50 процентов, она поменяла закон: сказала, что хватит одной трети тех, кто участвовал в референдуме. А из одной трети хватит, чтобы проголосовала половина. То есть теоретически почти 17 процентов граждан Молдовы проголосуют за то, чтобы отдать часть суверенитета. Конечно, это незаконно.

Теперь дальше. В выборах участвует обычно 1,5 миллиона граждан, из которых 150-200 тысяч диаспора и 1,3 миллиона внутри. Для того чтобы состоялся референдум, из общего списка 3,3 миллиона нужно, чтобы участвовали 1,1 миллиона.

Теперь вопрос. Что проще: убедить 400 тысяч не брать бюллетени или 750 тысяч — голосовать против? Если бойкотировать удастся, чтобы не было кворума, то это провал референдума. И тогда на второй тур Майя Санду даже может не идти. Потому что референдум пройдет в первом туре. Если нам удастся как-то либо бойкотировать, либо проголосовать больше против, то у Санду большие проблемы во втором туре.

— Что вы думаете о сближении Молдавии с Румынией? Насколько это для страны опасно?

— Знаете, в 90-е годы количество сторонников объединения с Румынией в Молдавии было около девяти-десяти процентов. Сейчас эта цифра выросла до 35-38. Опасная тенденция. Но я думаю, что эта тенденция больше из-за того, что у нас в Молдавии такая власть, которая всем надоела.

И часть населения говорит: слушайте, давайте объединяться. Я думаю, что при смене власти в Молдове, если будут люди, которые будут работать на национальный интерес, вот такие, как премьер-министр Венгрии Орбан, то число сторонников сохранения государства будет намного больше.

Есть ли риски? Да, но я не уверен, что это нужно Румынии. И еще одна проблема: если такое и произойдет, то в ЕС страна войдет без Приднестровья и Гагаузии.

— МИД Молдавии не раз подчеркивал, что отношения Москвы и Кишинева находятся на самом низком уровне. Возможно ли их восстановить в будущем?

— За все 30 лет истории Молдовы я не помню периода, когда у нас были настолько плохие отношения между нашими странами. Последние три года Молдова полностью исключила любые контакты с Россией.

И это произошло не по вине российского или молдавского народов. Тех, кто в этом виноват, мы обычно называем "соросятами". Потому что они все работали в фондах Сороса, все из НКО. Все руководство высшее и министры большинство работали в НКО, их выращивали для этого.

Можно ли восстановить отношения? Да, и мы это сделаем. У нас другого варианта не будет. Поэтому мы точно будем дружить с Россией. Мы точно вернем нашу повестку стратегического партнерства. Потому что без России — без сильной России — Молдове будет очень тяжело. Я говорю и про экономику, и про социалку.

— Вы не боитесь, что вас за такие высказывания посчитают пророссийским политиком?

— Я не пророссийский. Я промолдавский. Не проевропейский, не пророссийский — я промолдавский политик. Но что нас в Молдавии интересует? Чтобы мы жили хорошо, чтобы была своя идентичность, чтобы мы были нейтральными, чтобы был мир.

По благополучию Европа уже не та, а Россия может дать нам рынок. Далее: мы молдаване, у нас молдавский язык, и так считает подавляющее большинство граждан Молдавии. Я вот слушал румынского премьера, который заявлял, что молдавского языка нет. А что делает Россия? Говорит, что признает Молдавию, молдаван и так далее.

Безопасность: объединение страны и нейтралитет. Куда нас толкают? В НАТО? А с Приднестровьем что делать, а с Гагаузией? И в то же время есть Россия, которая говорит, что страну нужно объединять.

Поэтому, отвечая на ваш вопрос: конечно, мы будем дружить с Россией. Потому что по большинству стратегических вещей наши позиции совпадают.

— С 2022 года Молдавия уклоняется от участия в заседаниях ЕАЭС и СНГ. Что страна потеряла из-за этого?

— Миллиарды долларов потеряла страна из-за этого. Санду, когда пришла к власти, сказала, что не будем выходить из СНГ и будем дружить с Россией. Но последние полтора года мы видим то, что видим. Но нас спасает то, что выход из СНГ невозможен в одностороннем порядке, это должно быть решение стран СНГ. Мы должны вернуться на эти площадки. Потому что это соответствует нашим национальным интересам.

— Что будет с Гагаузией?

— Не просто будет Гагаузии. На нее давят со всех сторон, пытаются экономически заблокировать. Санду нарушает Конституцию, не назначая башкана Гагаузии членом правительства. Это незаконно, и она за это ответит. И это давление они продолжат, но я надеюсь, что грани не перейдут.

— Эта грань — лишение Гагаузии ее особого статуса или уже боевые действия?

— Невозможно лишить ее статуса, нужно менять Конституцию. И у Санду нет таких возможностей и не будет в будущем. Я думаю, Гагаузия как автономия сохранится, но ее полномочия будут пытаться ограничивать. Но переход на военную конфронтацию… Я не думаю. Я думаю, ее автономия сохранится.

— Вы встречались с Германом Грефом на форуме, а до этого говорили, что Греф предлагал вам руководящий пост в банке. А вы бы согласились сегодня на такую должность?

— Это было давно. В 2009 году я был на перепутье. У меня закончился мандат министра экономики, мне было 34 года, и я выбирал, что буду делать дальше: заниматься политикой Молдовы или куда-то работать. И я мог переехать в Россию, здесь работать в крупных компаниях. Но я принял решение остаться в своей стране. И с 2009 года, уже 15 лет, я занимаюсь молдавской политикой.

Мне 49 лет. Это не тот возраст, когда невозможно что-то поменять в профессии. Конечно, можно. Как мне говорили некоторые мои политические партнеры: "В твоем возрасте мы еще не начинали".

Конечно, я мог бы махнуть рукой и заниматься другими вещами. Но я не буду покидать страну. У меня там похоронен отец, там моя семья. Это моя родная земля, поэтому убегать, уходить, скрываться даже под предлогами работы я не буду.

Я не оставлю свою страну, у меня нет иного гражданства, и я буду в своей стране. Буду заниматься молдавской политикой.

— Какими вы видите перспективы евроинтеграции Молдавии?

— Я думаю, Молдова Европе не нужна. Она попала в колею из-за конфликта на Украине, да и статус кандидата ей дали только из-за того, что надо было дать Украине. Это было политическое решение, а я думаю, что большинство в ЕС не хотят расширения союза. У них много своих проблем внутри.

Но самая большая проблема ЕС — это то, что ранее они были независимым игроком, важным, геополитическим, экономическим. Сейчас они полностью под влиянием США. Пусть они не обижаются.

Мы хотим дружить с Европой, мы не против и после прихода к власти мы будем вести переговоры с ЕС. Мы не остановим процесс, но исходить будем из наших национальных интересов. Мы аннулируем референдум Санду и проведем свой.

Будем хорошими соседями, будем дружить, и я уверен, что подавляющее большинство граждан Молдавии за эту позицию.

— Вы сказали, Молдавия не нужна Европе. А Европа Молдавии?

— А какая Европа? Когда-то это было место, где есть свобода слова, правовое государство, социальные гарантии. Что там сейчас? Все запрещают, в тебя стреляют на улице, если ты неугоден. Вы смотрели финал Евровидения? Это ужас. Зачем нам такая Европа? То, что было раньше, — это было красиво. А сейчас мы говорим в Молдове: "Давайте сделаем евроремонт в доме". Евроремонт — это что-то такое красивое. А сейчас это уже какой-то непонятный ремонт.