Николай Ноздрев: отношения России и Японии прошли точку невозврата

Назначенный чрезвычайным и полномочным послом России в Японии Николай Ноздрев в интервью корреспонденту РИА Новости Ксении Наке, которое стало его первым развернутым общением с прессой после прибытия в Токио в начале марта, заявил о точке невозврата в российско-японских отношениях и разрушении их фундамента, рассказал о судьбе участия японских компаний в проекте "Арктик СПГ 2" и последствиях антироссийских санкций для самого японского бизнеса, а также о том, почему японские компании не хотят покидать Россию, а японский зритель – отказываться от русской культуры. В начале беседы посол России в Японии Николай Ноздрев пояснил, почему решил дать свое первое на этом посту интервью РИА Новости:

– Должен сказать, что я давно вас читаю. Во время работы в Москве часто рабочий день начинался именно с вашей ленты новостей. Поэтому решение о том, с кем первым провести развернутое интервью, принималось без особых сомнений. Кроме того, в Москве ваше агентство по многим вопросам активно взаимодействует с департаментом информации и печати МИД, поэтому, естественно, и здесь, в Японии, мы обязательно это взаимодействие продолжим.

- Как вы оцениваете российско-японские отношения на текущий момент?

– Если мы объективно взглянем на ту картину, которая сейчас наблюдается в двусторонних отношениях, то можно совершенно точно сказать, что они находятся на самом низком уровне за весь послевоенный период из-за последовательных, сознательных шагов, которые предпринимает нынешнее японское руководство. Фактически работа по демонтажу отношений ведется сразу по нескольким направлениям. Во-первых, это отказ от договоренностей и денонсация договоров, которые были достигнуты за последние десятилетия. Затем это принятие санкционных пакетов, значение которых, правда, японская сторона всячески преувеличивает. Кроме того, сознательно нагнетается антироссийская истерия в японском обществе. То есть налицо вполне конкретные попытки воздействовать на общественное мнение с целью сформировать в нем устойчивые антироссийские настроения на длительную перспективу. Продолжается также давление на собственный бизнес, создаются разного рода препятствия для реализации совместных проектов в самых разных областях, в том числе и в тех, в которых объективно заинтересована и сама японская сторона.

Другой важный вызывающий серьезную озабоченность момент, который мы пристально отслеживаем, – активизация военной деятельности вблизи наших границ. Это происходит, в том числе в двустороннем, многостороннем форматах с участием, прежде всего, вооруженных сил Соединенных Штатов Америки, а также некоторых стран НАТО и других американских союзников в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

В результате отношения не просто отброшены на несколько десятилетий назад, но по сути уничтожен во многом сам их фундамент, который был очень прочным и создавался на протяжении десятилетий усилиями многих авторитетных политиков, в том числе и в самой Японии. Нужно сказать, что стараниями администрации Фумио Кисиды отношениям нанесен такой ущерб, от которого даже при какой-то эвентуальной стабилизации они полностью оправиться не смогут. Это мое видение нынешней ситуации.

– То есть это уже какая-то точка невозврата?

– Да, да, именно так, точка невозврата.

– Если применить температурную шкалу для оценки отношений России и Японии сейчас, то на сколько градусов вы их оцениваете?

– Я бы сказал, что отношения стали объектом глубокого замораживания. И очевидно, что нынешняя ситуация продлится, как мне кажется, весьма длительный период, к сожалению. Если говорить о задачах российской дипломатии с учетом особого статуса Японии как государства-соседа мы всегда стремились к тому, чтобы иметь прежде всего стабильные и прогнозируемые на долгосрочную перспективу отношения. Но в нынешнем замороженном состоянии отношений говорить об этом очень сложно.

– Как вы считаете, к чему может привести разрешение на экспорт лицензионных вооружений в третьи страны, которое было принято в декабре и открывает дорогу для поставки Patriot, изготовленных в Японии по лицензии США, обратно в Америку? А также разрешение на экспорт в третьи страны истребителей нового поколения, которые Япония намерена создать совместно с Великобританией и Италией – как известно, совсем недавно партнерами по правящей коалиции Либерально-демократической партией и партией Комэйто было достигнуто соглашение о таком разрешении, пусть и с ограничениями. Какова может быть реакция России?

– Когда мы пытаемся разобраться в этом вопросе, нужно обратить внимание на три основных момента. Первый – это контекст. Второе – вектор движения. И третье – скорость движения. Контекст очевиден: соответствующие мероприятия осуществляются в рамках общего магистрального курса нынешней администрации Фумио Кисиды на ремилитаризацию страны и укрепление реваншистских настроений в обществе. То есть данный основной ориентир и определяет движение по ряду практических направлений, в том числе в области либерализации экспорта вооружений. Что касается вектора движения, то тут все тоже однозначно. Поставлена задача создать максимально благоприятные условия для военно-технического сотрудничества с зарубежными странами, включая передачу военного оборудования и технологий. А вот что касается скорости, то в последние годы мы отчетливо наблюдаем ускорение. Подтолкнув этот процесс, администрация Кисиды заинтересована в том, чтобы двигаться и далее максимально быстро, и, главное, обеспечить те результаты, которых от японской стороны ожидает их главный союзник – США. Потому что, как вы отметили, в ситуации, например, с поставками Patriot, все эти решения принимались очень быстро, если не сказать впопыхах, для осуществления конкретной задачи. И фактически, эти решения позволяют американцам в некотором смысле взять под свой контроль те вооружения, которые имеются у японской стороны, и распоряжаться ими по собственному усмотрению. Соответственно мы будем внимательно смотреть, чтобы поставленные Patriot не оказались на Украине, потому что, если это случится, наступят самые тяжелые последствия для двусторонних отношений, включая наши ответные шаги.

– Какова может быть реакция России?

– Пока о конкретных шагах говорить преждевременно. Но то, что они прорабатываются, и то, что мы такую ситуацию гипотетически рассматриваем, – это нормальная часть любого внешнеполитического и оборонного планирования.

– Насколько велика вероятность формирования аналога НАТО в Азии и, соответственно, вступления в такой союз Японии?

– Здесь есть два важных момента, которые требуют нашего внимания. Во-первых, активная вовлеченность самих стран НАТО в дела Азиатско-Тихоокеанского региона. Они сами стремятся здесь прочно прописаться, и есть страны, которые этому активно способствуют. Главными зазывалами здесь выступают именно японцы. Мы отчетливо видим такое стремление – создаются максимально благоприятные условия для разного рода тренировок и маневров, формируется долгосрочная договорно-правовая основа, а именно: заключаются соглашения об обеспечении взаимного доступа вооруженных сил на территорию друг друга. Это позволяет странам НАТО принимать участие в разного рода мероприятиях военной направленности, которые проводятся в Японии. Полностью не списан с повестки дня вопрос о создании офиса НАТО, представительства блока в Японии. Очевидно, на каком-то этапе опять к нему вернутся. Что касается второго момента – создания аналогичных НАТО неких конфигураций в Азиатско-Тихоокеанском регионе, то здесь нужно обратить внимание прежде всего на англо-саксонский блок AUKUS, который стремительно развивается по целому ряду направлений с очевидной военной ориентацией, а также на тройку Япония-США-Южная Корея. За последние годы в рамках этой структуры также было очень много сделано, и в центре соответствующих усилий именно военно-политическая деятельность. Все это говорит о направлении, в котором данный процесс будет развиваться в ближайшие годы.

– Вопрос о вступлении Японии в подобный блок пока гипотетический?

– Да, гипотетический, безусловно. Но то, что японское руководство в долгосрочной перспективе заинтересовано в максимально большом и регулярном присутствии военных активов НАТО в регионе, – это однозначный факт.

– В чем причины, на ваш взгляд, существенной разницы между санкциями, которые были приняты Японией против России в 2014 году и с февраля 2022 года? В 2014 году это были весьма щадящие санкции, фактически формальные. Почему с 2022 года Япония заняла совершенно другую позицию, и пакеты японских санкций сильно отличаются от того, что было 10 лет назад? Какой ущерб от собственных санкций испытывают сама Япония и японский бизнес? Чем можно объяснить стремление Японии соблюдать санкции против России, которые были введены западными странами, несмотря на то что сами США, как показало расследование РИА Новости, ведут закупки российской нефти?

– Основное отличие здесь обусловлено разными подходами администрации бывшего премьер-министра, покойного господина Абэ, и нынешнего главы правительства Фумио Кисиды к двусторонним отношениям. Администрация Абэ исходила из объективных долгосрочных приоритетов своей страны и старалась учитывать весь комплекс факторов, который определяет геополитическое окружение Японии. Администрация Кисиды же действует, руководствуясь явно краткосрочными соображениями, и, я бы сказал, политически конъюнктурно. Мы видим, что она не готова отстаивать свою точку зрения перед Вашингтоном. Это – объективная реальность.

Что касается положения японского бизнеса, то по позициям японских компаний в России был нанесен очень сильный удар. Со своей стороны мы активно и целенаправленно поддерживаем те японские предприятия, которые продолжают действовать у нас в стране, это осуществляется в рамках нашей государственной политики. Министерство промышленности и торговли, которое курирует данное направление, старается поддерживать диалог с соответствующими коммерческими структурами, выявлять их потребности и оказывать максимально эффективное содействие. Но на многих направлениях, где японские компании столкнулись с давлением со стороны своего собственного политического руководства, они были вынуждены оставить целые сегменты рынка, уступив их конкурирующим китайским компаниям. Важно учитывать, что последние с точки зрения менеджеристской стратегии очень сильно выросли за последние 10 лет. У них эффективные практики, и если в дальнейшем японские коммерческие организации вдруг решат вернуться, восстановить свои позиции на российском рынке им будет непросто.

Японский бизнес, конечно же, вынужден реагировать на санкции. Все делают это по-разному. Кто-то пытается перестраховаться и полностью уходит с рынка. Некоторые, как я сказал, учатся работать в новых условиях. С учетом особой чувствительности данного вопроса не буду, естественно, называть конкретные компании, но им удалось отладить свои управленческие стратегии и в целом они работают очень эффективно. Естественно, будем и далее их активно поддерживать.

– Следующий вопрос по поводу последнего по времени пакета санкций, который был принят 1 марта, и его возможного влияния на конкретные совместные проекты. В частности, могут ли отразиться санкции против "Атомфлота" на участии Японии в проекте "Арктик СПГ 2"? Как вы оцениваете вероятность того, что японский бизнес путем кулуарных переговоров со своим правительством добьется исключений из санкций с тем, чтобы не терять участия в "Арктик СПГ 2"?

– Если говорить про санкционные пакеты, то становится очевидным, что японской стороне все сложнее и сложнее придумывать какие-то новые меры, которые можно объявить в качестве очередного санкционного пакета. И в этом смысле последние рестрикции не были исключением – там речь идет о нескольких физических и юридических лицах и об одном коммерческом банке. Вряд ли они смогут оказать какое-нибудь серьезное влияние на уже деградировавшее двустороннее торгово-экономическое сотрудничество, потому что объем товарооборота у нас сейчас минимальный, он составляет чуть более 10 миллиардов долларов в год. Что касается "Арктик СПГ 2", то мощнейший удар по этому проекту уже был нанесен в прошлом году, когда в ноябре администрация США приняла решение распространить санкционную практику на те коммерческие отношения, которые были запланированы в рамках этого проекта. И здесь мы наблюдаем весьма показательную ситуацию. Проект "Арктик СПГ 2" – это технологически продвинутый, коммерчески крайне выгодный и интересный в долгосрочной перспективе именно для японской стороны проект. "Новатэк" – высокоэффективная компания, обладающая успешной практикой реализации крайне сложных технологических проектов, причем четко в заданные сроки. Мало кто в мире по таким крупным проектам в области СПГ может похвастаться столь солидным послужным списком. И, конечно, японская сторона была сильно заинтересована в продолжении сотрудничества: и как участник проекта, потому что у нее десятипроцентная доля в капитале, и как покупатель будущих партий СПГ. Тем не менее, несмотря на то, что администрация Кисиды много раз доводила до американской стороны свою заинтересованность и тезис о важности данного проекта именно для энергобезопасности Японии, американцы приняли это решение, даже не посоветовавшись с Токио. Фактически, администрация Кисиды была поставлена перед фактом. Честно говоря, у меня имеются серьезные сомнения, что нынешнее японское руководство будет готово отстоять свою позицию перед американцами. Отсюда можно делать и выводы о будущем японском участии в этом проекте, к сожалению.

– То есть, скорее всего, Японии придется все-таки свернуть свое участие?

– Скорее всего, да.

– Ведь относительно недавно обсуждалось, что Япония будет закупать два миллиона СПГ в год с этого проекта.

– Как я уже сказал, это очень перспективный, интересный проект, и безусловно, все его участники сильно выиграли бы от него. Но сейчас Япония в силу подобного рода солидарности с Соединенными Штатами оказалась в очень неприятной ситуации.

– Поступают ли какие-то сигналы от японского бизнеса, который не готов и не хочет уходить с российского рынка или, наоборот, хотел бы сейчас держать ситуацию на паузе с тем, чтобы иметь возможность все-таки вернуться? В каких областях сотрудничество двух стран удалось сохранить, несмотря на санкции? Как развивается сотрудничество в тех областях, где оно обусловлено географическими причинами и тем, что наши страны – соседи: в сфере рыболовства, в области спасательных операций на море, изучения биоресурсов и других?

– Такие сигналы от делового сообщества поступают, и те компании, которые к настоящему времени сохранили свое присутствие на российском рынке, заинтересованы продолжать работу. В том числе имеются определенные планы и по расширению бизнеса. Такая линия продиктована тем, что за последние годы, несмотря на многочисленные пакеты санкций, российская экономика продемонстрировала не только высокую устойчивость, но и сохранила потенциал роста. Для бизнеса это – главный фактор, он на него ориентируется. И в соответствии с этими перспективами обязательно будет продолжать работать. Мы со своей стороны также пытаемся понять, какие направления для компаний наиболее интересны, где сосредоточены основные планы на будущее. Это самые разные отрасли, начиная от машиностроения и заканчивая традиционным сырьевым сектором. Часто бытует представление, что сотрудничество в области разработки природных ресурсов достаточно примитивное – добыча и поставки сырья. Сейчас это крайне высокотехнологичная область, где задействуются в том числе элементы искусственного интеллекта. Будем и в этом направлении продолжать работу с нашими японскими партнерами.

Кратко о практическом блоке сотрудничества. Здесь многое удалось сохранить. Например, я бы отметил эффективное взаимодействие пограничной службы Федеральной службы безопасности Российской Федерации и управления безопасности на море Японии. Они находятся в постоянном рабочем контакте, оперативно решают сложные, в том числе и гуманитарные вопросы. Такая работа заслуживает самой высокой оценки. Кстати, один из примеров недавнего взаимодействия наших стран – проблема с косатками, заблокированными около побережья Хоккайдо. Буквально в течение 12 часов удалось наладить контакты и фактически проработать параметры практического взаимодействия. Тогда, к счастью, ситуация разрешилась сама собой. Но сам факт того, что на наш призыв японская сторона откликнулась достаточно оперативно и обозначила готовность к сотрудничеству, показывает, что по ряду важных практических направлений взаимодействие сохраняется и осуществляется эффективно. В России эта ситуация вызвала самый широкий резонанс.

– Говоря о двусторонних отношениях, как объяснить упорное повторение японскими политиками намерения "решить территориальный вопрос и заключить мирный договор" с Россией, несмотря на то что Россия неоднократно объясняла, чем вызвано ее решение выйти из переговоров?

– Вы сейчас обратили внимание, наверное, на самый важный вопрос, который и мы пытаемся задавать японской стороне. Потому что видим здесь глубокое противоречие в позиции Токио. То есть, с одной стороны, нам постоянно угрожают новыми санкциями, мерами и так далее, а с другой говорят о намерении продолжать какой-то диалог по "мирному договору". Очень странно все это выглядит. Мне кажется, и сама японская сторона вряд ли четко представляет, как это можно одновременно реализовывать. И второй момент, на котором мы акцентировали внимание, в том числе в период моей работы в Москве, – еще до начала нынешнего стремительного охлаждения отношений российская сторона вела разговор исключительно о договоре о мире, добрососедстве и сотрудничестве между двумя странами. Основная цель данного документа – заложить фундамент развития отношений на долгосрочную перспективу, обозначить некие ориентиры, движение по которым позволило бы в будущем выйти на иное качество взаимодействия. Поэтому озвученные японской стороной заявления мы воспринимаем как противоречивые, странные и абсолютно нереализуемые. Понятно, что они в большей степени ориентированы на японскую аудиторию.

– Есть ли в Японии уже замороженные активы России и те, которые она могла бы заморозить, исходя из логики санкций G7? Каков может быть ответ России?

– Да, безусловно. Эти финансовые ресурсы, замороженные активы оцениваются в три-четыре триллиона йен (33 миллиарда долларов, что на момент введения санкций в марте 2022 года составляло около четырех триллионов иен – ред.). И мы неоднократно предупреждали, что, в случае попыток отчуждения наших денежных средств, будем вынуждены пойти на не менее жесткие и адекватные ответные шаги. Эти меры известны, они прорабатываются в рамках правительства, поэтому ответ будет очень оперативным.

– Это те средства, которые уже были заморожены в 2022 году?

– Да.

– А остались ли еще какие-то активы, которые Япония могла бы заморозить?

– Основные средства уже заморожены.

– То есть, сейчас может речь идти только об отчуждении?

– Да, именно об отчуждении. В данном случае речь идет о сугубо противоправном механизме. Сейчас мы видим активную дискуссию, прежде всего на Западе, на данную тему. Очень многие обращают внимание на то, что, во-первых, с юридической точки зрения это будет грубейшее нарушение тех правовых норм, которые создавались в течение десятилетий и уважались всеми странами. Во-вторых, это нанесет непоправимый ущерб авторитету финансовой системы самого Запада. Данный аспект не любят афишировать в том числе и в Японии, но многие развивающиеся страны, наблюдая те действия, которые были предприняты западниками в отношении Российской Федерации и ее суверенных активов, начинают менять свою стратегию по размещению золотого запаса и валютных резервов. Это уже очень тревожный звоночек, потому что многие из этих развивающихся государств успешно наращивают внешнюю торговлю и укрепляют позиции в мировой экономической системе. Западу и в том числе и Японии придется учитывать эту тенденцию.

– То есть российский ответ в этом случае будет адекватный?

– Да, безусловно.

– Предпринимает ли японская сторона какие-то контакты с Россией в связи со сбросом воды с АЭС "Фукусима-1"? Как известно, Россия, так же как и Китай, приняла ограничительные меры в отношении японских морепродуктов. И Япония неоднократно заявляла, что она абсолютно открыта. Как это происходит на деле? Предоставляет ли Япония РФ данные анализов воды и морепродуктов из района сброса воды с АЭС, или российская сторона пользуется данными компании-оператора станции ТЕРСО из открытых источников? Обращалась ли Япония с предложением задействовать российские лаборатории, российский потенциал в этой области для того, чтобы как-то снять беспокойство России в отношении своих морепродуктов?

– Здесь картина абсолютно неудовлетворительная: на все наши просьбы о налаживании эффективных контактов с профильными российскими учреждениями японская сторона отвечает отказом. Совместно с китайскими партнерами призываем японскую сторону обеспечить максимальную транспарентность тех действий, которые осуществляются в настоящее время, и как минимум обеспечить доступ нашим специалистам для замеров и проб непосредственно в акватории, где осуществляется сброс тритиевой воды. Пока вынуждены основываться только на тех сведениях, которые появляются в открытых источниках, в том числе и в рамках работы МАГАТЭ. Тем не менее, пользуясь возможностью, хотел бы сказать, что мы продолжим максимально жестко работать по этой теме, учитывая прежде всего серьезную озабоченность населения Дальнего Востока ситуацией с радиационной безопасностью. Таких запросов от российских граждан, когда я работал в Москве, поступало очень много. И реагируя на них, мы будем добиваться от японской стороны максимальной транспарентности.

– То есть, до сих пор вопрос допуска наших специалистов не решен?

– Не решен.

– Происходят ли контакты в сфере культурных обменов? Как вы оцениваете динамику развития "Фестиваля российской культуры" в этом году после резкого спада гастролей российских артистов в 2022 году? Каково отношение японской публики к российским музыкантам, артистам, насколько оно испытывает влияние внешнеполитической обстановки? Есть ли какое-то стремление к отмене российской культуры в японском обществе? Или все-таки японцы в этом отношении более разумны?

– Как мне кажется, все равно свою роль играет массированная антироссийская кампания, которая была развязана местным политическим официозом. На этом фоне некоторые организации либо прекратили, либо серьезно сократили масштабы сотрудничества. Но, тем не менее, как и во многих других странах, полностью отменить российскую культуру нельзя. Во-первых, это богатые традиции. Во-вторых, очень много ее приверженцев преимущественно всегда были здесь, в Японии. Именно поэтому удается успешно сохранить такую важную форму культурного присутствия как ежегодные фестивали российской культуры. Действительно, его масштабы несколько сократились. В этом году мы надеемся, по крайней мере, их восстановить, потому что интерес действительно большой. К нынешнему сезону были подготовлены заслуживающие внимания проекты. Прежде всего, это гастроли МХАТа. Все знают уровень театрального искусства МХАТа. Для японской аудитории, которая, насколько я помню еще по предыдущим годам своей работы в Японии, всегда серьезно интересовалась российским театром, будет хорошая возможность восстановить свои знания нашей театральной традиции, прийти на спектакли, посмотреть их. Естественно, посольство будет оказывать максимальное содействие. Кроме того, в этому году у нас отмечается несколько важных дат. В рамках фестиваля состоятся концерты российских и японских музыкантов, посвященные 225-летию Александра Сергеевича Пушкина, 185-летию Мусоргского и 180-летию Римского-Корсакова. Настроены на максимальное расширение списка мероприятий, которые проходят в рамках фестиваля. Он останется главным культурным проектом на обозримую перспективу, но мы будем также одновременно искать какие-то новые интересные направления.

– А интерес японской публики сохраняется, несмотря на неблагоприятную обстановку?

– Да, он сохраняется, и я бы сказал, что он очень высок. Потребность в знакомстве с нашими культурными традициями по-прежнему весьма и весьма значительная. Мне кажется, оно оказалось наиболее устойчивым в нынешней ситуации, прежде всего потому, что интересующиеся им люди все-таки привержены определенным видам искусства. Если у аудитории сформировался свой вкус ко вполне конкретному направлению, то это, наверное, уже навсегда. С этим, наверное, связана и неудача отменить российскую культуру в европейских странах. Там по-прежнему проходят мероприятия, поскольку интерес у людей есть, и отменить его каким-то волевым решением властей невозможно.