Евгений Балицкий: сопротивление Украины может закончиться весной

Организованное военное сопротивление Украины может закончиться уже весной следующего года, фронт рухнет, считает губернатор Запорожской области Евгений Балицкий. В интервью РИА Новости он рассказал об обстановке на линии соприкосновения сторон и перспективах украинской армии, а также о восстановлении экономики области и ситуации на Запорожской АЭС. Беседовала Дарья Ураева.

— Евгений Витальевич, начнем с оперативной обстановки. Расскажите, что сейчас происходит на запорожском фронте.

— Все познается в сравнении. Если говорить о том, как это было летом, осенью и как это сейчас, то это три разных подхода к ведению боевых действий. Во-первых, наши ребята очень грамотно сегодня ведут активную оборону. Противник выдохся настолько, что практически атакующих действий не ведет. Это единичные случаи.

В районе Работино еще есть некоторые со стороны противника контратаки, которые они предпринимают. Но по всему фронту сегодня инициатива полностью у наших военных. Ребята сегодня уверенно отбирают наши, как Владимир Высоцкий пел, крохи и пяди. Мы забираем назад по одному опорнику спокойно, продвигаясь вперед, переваривая основные наступательные силы противника, с такой целью, чтобы не нести максимально и уходить от потерь со своей стороны. В основном работает очень активно наша артиллерия.

Сегодня то, что мы видим, вооруженные силы настолько выработали режим ведения этой активной обороны, что противник несет очень высокие потери. С нашей же стороны потери очень лимитированы. Конечно, есть, но еще раз говорю, летом было гораздо тяжелее. Летом противник валил огромными бригадами, шел ротами, можно говорить о том, что даже батальонами на некоторых направлениях. Сегодня мы видим, что противник очень выдохся, это штучные подразделения — взвод, в редком случае рота, и то не полная, не 50 человек.

Поэтому если говорить про то, как сегодня выглядит обстановка, то она сегодня с нашей стороны устойчива, с нашей стороны сегодня есть высокий подъем боевого духа и среди гражданских, и, соответственно, среди военных. Потому что мы видим, что тактика на активную оборону сработала, и наше командование, заняв правильную позицию, исходя из условий, в которых мы находились, практически своими действиями полностью обезглавило, можно сказать, противника с точки зрения его наступательных действий. Группировка "Марун" сегодня ушла с нашего направления, которая у нас стояла противника. Сегодня они вынуждены растаскивать по всему фронту свои силы, и мы сегодня видим, что с нашего направления в значительной степени были сняты подразделения боеспособные и отправлены в направлении донецкого направления и херсонского направления — там, где у них все хуже, чем у нас.

— Мы можем говорить, что сейчас мы перешли в наступление?

— Вы знаете, это должны военные говорить. Могу от себя сказать, что наступательные действия мы ведем, но в контексте активной обороны это могут быть контратаки. Тут надо, чтобы военные вам дали профессиональную классификацию. То, что мы забираем каждую неделю по опорнику, по два, по несколько опорников, то что наши войска продвигаются, это факт. А как это классифицируется со стороны военных, они вам скажут.

— Как обстоит ситуация с пленными, много сдаются?

— Да, сейчас значительно выше стали сдаваться пленные, больше стало их идти. Идут по частоте 149.200 "Волга", выходят и по частоте, и сдаются на поле боя очень охотно. Понятно, что в условиях боевых действий говорить, что охотно и совсем не оказывают сопротивление, это будет, наверное, неправильно. Но могу сказать, что на сегодняшний день у нас больше 10 тысяч пленных, точнее сказать, если не больше 12. Это на всем направлении. И по этому поводу у нас есть свои предложения, я с ними обращался уже в соответствующие структуры, о том, чтобы их задействовать в народном хозяйстве. Потому что в основном это обманутые люди, это люди, которых силой загнали в вооруженные силы, так называемые местные штурмы.

Самых мотивированных и самых боеспособных Украина потеряла в начале контрнаступления. Сегодня они бросают в бой кальянщиков, поваров, парикмахеров, работников ЖКХ, сферы обслуживания. Мы это констатируем, так как я примерно каждые десять дней встречаюсь с пленными на нашем направлении, которые сдаются, разговариваем, вижу уставшие, испуганные лица людей, которые вообще не понимали, не понимают на сегодняшний день, что они там делали, просто их силой туда затащили. Мы специально делаем для них экскурсии по городу под контролем, конечно, комендатуры для того, чтобы показать им живущий мирный город Мелитополь, Бердянск, другие города.

Люди видят это, многие плачут. Плачут, когда звонят домой, когда их родители, близкие, жены, дети узнают о том, что они в плену, уже вот с этого звонка. То есть Украина даже не позаботилась о том, чтобы доложить в семью о том, что их близкий человек или убит, или находится в плену, или ранен. Я слышу по разговору пленного и его мамы о том, что мама первый раз услышала об этом. Трудно подделать, я думаю, вы понимаете, такую эмоцию очень сложно подделать. Люди в основном просто испуганные, забитые, которых загнали где-то пропагандой, где-то силой. Многие из них высказывают пожелание остаться на наших территориях и готовы привезти сюда свои семьи. Пока, конечно, нет механизма. Учитывая, что они совершили преступление против своего народа, мы это так классифицируем, потому что воевали за украинский режим, выполняя незаконные приказы. А мы считаем эти приказы незаконными, потому что они не в интересах украинского народа.

Если будет решение российского правительства, президента, законодательной власти о том, чтобы этим военнопленным – как они сейчас классифицируются, тоже не могу сказать, потому что мы войну не ведем, у нас специальная военная операция, они скорее под терроризм подпадают. Поэтому если будет решение о том, чтобы этим людям выдать российское гражданство, соответственно, с поражением в правах или каким-то образом они отбудут наказание, это решать законодательной власти РФ, но мы выходим с этими инициативами для того, чтобы обманутых людей, которых силой заставили воевать, каким-то образом вернуть в мирное поле. Чтобы они не были просто обменены, опять там засунут в руки автомат, и он опять снова пойдет против нас воевать. Ну зачем нам это надо? Логически мы хотели бы, чтобы они остались, может быть, на принудительных работах, может быть, добровольно, если будет ними подписано какое-то соглашение. Мы будем еще обращаться с этим вопросом и в нашу законодательную власть, и в юридические структуры, которые могут нам дать разъяснение, как нам быть с этим огромным массивом пленных, которых, как я сказал, около 12 тысяч и которые должны начинать строить мирную жизнь.

— На ваш взгляд, какова судьба украинской армии?

— Да понятно уже сегодня, в принципе, наверное, всем, что украинская армия, как и Украина, в принципе, не состоялась. Нет ни традиций, ни культуры. Националистических батальонов, которые еще показывали хорошую динамику боя, сегодня практически уже нет, немного осталось. И то, что сегодня украинская армия состоит из или дедушек, которые не могут воевать, или шпаны, пацанов совсем, которые тоже не обучены толком. Очень большая проблема в украинской армии, кстати, еще с разнокалиберностью. Очень серьезная история, которую мы тоже фиксируем в разговоре с пленными. То "Леопард", то "Бредли", везде разная техника, везде используется разные запчасти, разная используется техника обучения. Надо чтобы человек умел управлять этой техникой хорошо, а если ты его пересаживаешь на другую, то как летчик могу сказать, что если я сажусь на другой самолет, там все равно нужна специальная программа, нужна адаптация. С точки зрения взаимодействия родов войск, как нас учили в свое время в военном училище, могу сказать, что не вижу сегодня эффективной работы в силу того, что нет целого ряда родов войск. Флота практически нет, авиации практически нет. Штучные космические разведки, которые им предоставляли, сегодня очень ограничены, потому что американцы перестают платить, а это большие деньги.

Поэтому перспективы украинской армии, я не пророк и, конечно, в нашем отечестве его нет, но могу сказать от себя лично, что думаю, что зима, весна – закончится вся история с точки зрения организованного военного сопротивления. Скорее всего, что фронт рухнет. Я вижу, что очень сильно садится потенциал, наступательный потенциал, вообще в принципе вооружение сильно очень. Отсутствует достаточное количество снарядов, отсутствует достаточная подготовка. Эта вся разнокалиберность приводит к тому, что где-то попали в какой-то склад, даже незначительный, но уже целый ряд техники не идет. А как может действовать бронетанковый батальон, если у него не идет ударная тяжелая техника, остается только "Бредли" или полулегкая техника. Таким образом, достаточно небольшого штриха для того, чтобы целое направление перестало работать. Они теряют очень большое количество техники по причине неумения эксплуатировать, по незначительным повреждениям.

— В США считают, что уже в 2024 году смогут заставить Россию пойти на переговоры на условиях Киева. Если переговоры состоятся, как вы считаете, на каких условиях?

— Я считаю, что хорошие переговоры – только полная капитуляция противника. Других переговоров не приемлю. Потому что если мы, еще раз говорю, сейчас не закончим это, то это заканчивать нашим детям. Все сегодня понимают, что сегодня это надо закончить. И закончить полной капитуляцией противника.

В данном случае, я уверен в том, что переговоры возможны только полной капитуляцией украинских вооруженных сил, отведением всех натовских войск на предел 1991 года, вывод их от границ России. Это даст залог того, что это не повторится.

— По данным Службы внешней разведки, на Западе все чаще говорят о смене Зеленского. На ваш взгляд, насколько это реально и какова его дальнейшая судьба?

— Зеленский – это как макияж на лице девушки, понимаете? Сегодня один, завтра другой, какая разница, главное, чтобы нравилось. В данном случае, понимаете, Зеленский – это инструмент. Я его, во-первых, знаю, знал другим, конечно, человеком и понимаю, что он пойдет на все, что ему скажет Запад. Поэтому он будет до последнего пытаться сохранить с ними коммуникацию, но рано или поздно или он сделает ошибку, когда его просто сменят, как салфетку гигиеническую, или же спровоцируют эту ситуацию, или просто поменяют. Отношение Запада к украинскому солдату ничем не отличается от отношения Запада к Зеленскому. Разница только в толщине масла на бутерброде, вот и все.

— То есть, на ваш взгляд, смена президента на Украине никак не повлияет на ситуацию на фронте?

— Я думаю, что нет. Запад до последнего будут использовать, танцевать эту девушку, сколько у них получится это сделать. Потому что каждый погибший с обеих сторон, к сожалению, это все равно русский человек так или иначе. Я не считаю, конечно, нациков, совсем сумасшедших. Это все равно минус нам. Потому что это все люди, которые бы приносили блага нашей родине – работая на предприятиях, работая в любой другой сфере.

— Евгений Витальевич, давайте вернемся в регион, в Запорожскую область. Как сейчас обстоят дела в Энергодаре, на территории Запорожской атомной станции? Уже какое-то время не сообщается об обстрелах со стороны ВСУ. Я так понимаю, ситуация в какой-то мере стабилизировалась?

— Да, действительно, у нас уже были 10 дней вообще ни одного прилета, слава Богу. Но не противник нас жалеет, чтобы не было иллюзии про их милосердие. Противник по нам не стреляет, потому что, во-первых, у него снарядов не так много. Они очень их экономят, потому что у них сейчас очень большие проблемы на линии фронта. И еще потому, что они понимают, что мы можем просто ответить по Ровенской АЭС, по Хмельницкой АЭС. И если они не остановятся, то у нас есть чем ответить. И они это понимают. И только это останавливает их. Чтобы не было ни у кого иллюзии насчет того, что они не стреляют, потому что осознали. Боятся потому что. И правильно делают.

По атомной станции обстрелов нет, но она все равно работает у нас в режиме пять реакторов в холодном резерве, один реактор сегодня работает сам на себя, что поддерживает станцию. Она абсолютно в живом состоянии. У нее все системы, которые должны обеспечиваться для ее жизнеспособности, поддерживать ее в рабочем режиме, сегодня работают. Разве что она не дает энергию пока, как говорят у нас, на большую землю. Это будет работать. Но пока, к сожалению, у нас выбиты все по периферии подстанции, транспортирующие высоковольтные линии. Восстанавливать их небезопасно, и мы никуда не спешим. Червь в яблоке сам сдохнет или мы ему поможем. Поэтому, как только противник будет вне зоны досягаемости обстрела, мы запустим атомную станцию, нам это, в принципе, не проблемно вообще.

— Это какое расстояние должно быть?

— Нам главное, чтобы Марганец и Никополь были освобождены. Если будут освобождены Марганец и Никополь, это города, которые находятся с той стороны речки, если мы их в ближайшее время освободим, то противник не сможет добивать ствольной артиллерией.

От ракет сегодня защищена, в принципе, вся территория Запорожской области, да и дальше — ракеты и до Крыма долетают. От ракет сегодня защищаться – это другие методы. И ракету сбить вообще-то можно. Снаряд пока еще не научились сбивать, поэтому ствольная артиллерия, полковые минометы, которые сегодня могут добивать, 120-е, которые сегодня могут добивать до атомной станции, это, конечно, для нас пока ограничение к тому, чтобы ее вывести хотя бы на процентов 30-40 мощности. Но мы никуда не спешим, у нас с электроэнергией проблем нет. Это в Украине есть, у них там сейчас проблемы и со светом, и с теплом, и со всем. Запорожская область полностью обеспечена и электричеством, и углем, и газом, который мы провели еще в том году, когда нам Украина отключила газ.

— Сейчас атомная электростанция запитана через украинскую энергосистему?

— Атомная станция — это шесть миллионников, шесть реакторов. Самая мощная станция в Европе. Миллионник — потому что вырабатывает миллион киловатт. Сейчас из шести четыре на (ядерном топливе) Westinghouse работают, и два из них работают на наших ТВЭЛ. В принципе, каждый из них находится в рабочем, исправном состоянии. Четыре реактора заглушены по причине того, что обслуживать Westinghouse – есть свои сложности. Два реактора, которые работают на ТВЭЛ, вполне могут нами обслуживаться и работать в тех регламентных нормах, которые позволяют сегодня МАГАТЭ и "Росатом". Поэтому, в принципе, запустить можно все. Там есть особенность с заменой, но это детали. Станция вырабатывать электроэнергию сама может. Нет такого понятия, что она от кого-то запитана. Да, она находится в единой энергосистеме, но в принципе она сама является генерирующей структурой.

У нас почти 75 % кабель идет на Запорожский ферросплавный (завод). То есть станцию построили, вот чтобы вы представляли себе, 75 % мощности, и кабель соответствует этой мощности, было отведено на запорожскую ферросплавную подстанцию и с нее по Запорожью шло на крупные объекты, и только 25 % шли в обратном направлении, скажем так, в направлении Крыма.

На сегодняшний день мы эти даже 25 % не можем получать назад, потому что у нас разбиты подстанции. Мы выработать можем энергию, мы не можем ее транспортировать, пока не можем. На самом деле на устранение этих недостатков и проблем нам не так много надо времени — это недели, может быть, даже меньше на некоторых участках. Но вопрос в том, что мы не можем транспортировать, потому что эти объекты снова будут выбиты ствольной артиллерией. Не ракетами, ствольной артиллерией, потому что ракеты мы в большинстве своем сбиваем.

— Чтобы запустить полностью станцию, необходимо отодвинуть фронт?

— Да, надо. Или же гарантированный мир, если это будет решено руководством. Города Марганец и Никополь находятся с той стороны речки, там расстояние буквально 10-12 километров от точки пуска выстрела до прилета. Оттуда летит к нам ствольная артиллерия. Поэтому даже пока последняя пушка там не будет уничтожена, выпустить людей на обслуживание, на ремонтные работы периферии мы не можем.

Запустить станцию — это никаких проблем серьезных, а поставить энергию мы можем в том случае, когда наши ремонтные люди могут группой выйти и нормально восстановить систему отведения электроэнергии. Пока добивает туда артиллерия, это небезопасно.

— Как долго станция может находиться в таком состоянии, в котором она сейчас, без ядерной угрозы? Есть ли вообще какие-то угрозы безопасности?

— Могу сказать, что с точки зрения того, что есть на вооружении у противника, ядерным коллапсом или катастрофой не угрожает. Они не могут все равно, используя те силы и средства, которые у них есть, нанести достаточный ущерб, чтобы вызвать экологическую катастрофу или радиоактивное заражение.

Атомные реакторы находятся в абсолютно уже сейчас стабильном состоянии, в абсолютном понимании со стороны руководства и "Росатома". На сегодняшний день нет никаких угроз старения станции, ее какого-то разрушения. Она год постоит, два постоит, сколько надо, столько и простоит. Она сама на себя работает. Персонал и коллектив есть достаточный для того, чтобы ее обслуживать. Все выходят на свои рабочие места, обслуживают реакторы как положено. Только она для нас убыточна, потому что она производит материальные блага в виде электроэнергии, но это уже геополитический вопрос.

— Давайте поговорим о социально-экономическом развитии Запорожской области. Разработана большая программа развития региона. В контексте интеграции в российское пространство рассматривается ли возможность создания какого-то отдельного федерального округа для новых регионов? Известно ли вам о таких планах?

— Эти планы, в принципе, были с самого начала, как только была освобождена часть Украины от фашистов. Но на сегодняшний день, насколько я знаю, до выборов президента решений таких, наверное, не будет. Но опять-таки, это не лежит в плоскости моей зоны ответственности с точки зрения принятия решения.

Нами занимается администрация президента, курирует нас Сергей Владиленович Кириенко. Вопросы, связанные с экономикой, непосредственно с работой предприятий, деньгами, финансированием, решает Марат Шакирзянович Хуснуллин, его рабочая группа. Поэтому такой острой необходимости сегодня нет.

Коммуникация есть и напрямую с президентом, и с председателем правительства. Я встречался дней 15 назад с Михаилом Владимировичем Мишустиным. Постоянно вижусь с Маратом Шакирзяновичем, с правительством со всеми мы работаем непосредственно в прямой доступности. И надо сказать, что нашим регионам сегодня уделяется очень большое внимание.

— А если все-таки смотреть в будущее. Вы руководитель региона и наверняка общаетесь с коллегами из ДНР, из ЛНР, из Херсонской области. Вы представляете себя отдельным федеральным округом?

— Я думаю, что в принципе вся Новороссия войдет в этот округ. Но понимаете, в чем тут вопрос. У нас же территория все время двигается, у нас же нет постоянной границы. Надо рассматривать ситуацию, что Донецк постоянно освобождается, территория Запорожской области медленно, но двигается. В принципе, еще раз говорю, острой необходимости нет. Она точно есть, но не настолько острая, чтобы мы не получали достаточного внимания или финансового участия правительства Российской Федерации.

— Сухопутный маршрут в Крым проходит в том числе по территории Запорожской области. Вначале наверняка многие боялись ехать по этой дороге. Сейчас насколько увеличился этот поток? Уже начинает развиваться туризм в самой Запорожской области или пока об этом говорить рано и люди боятся?

— Едут со всей России. Сегодня мы увидели, по-моему, уже все регионы прошли через камеры, которые мы сейчас устанавливаем на дороге. У нас устанавливаются камеры, конечно, будем и штрафовать за нарушения. Такие случаи, к сожалению, тоже есть, но это безопасность, вы же понимаете. Но по большому счету через нас вся Россия проехала своими номерами. Кто-то ехал отдыхать на побережье, кто-то ехал в Крым отдыхать или вез какой-то груз. Легковые машины проезжают, фотографируется очень большое количество людей. Многие заезжали в город Мелитополь, в Бердянск, просто заезжали посмотреть, потому что многие там не были 30 лет, а кто-то и вообще никогда не бывал.

Вызывают большой очень интерес цены, продукты наши вызывают. Кто-то, проезжая, покупал черешню, арбузы, кто-то просто посмотреть заезжал в город. Мы это очень много наблюдаем, сегодня интерес очень повышен у людей, которые едут через нашу территорию, и у дальнобойщиков, которые идут большими машинами, и у людей, которые едут путешествовать на минивэнах и на легковых машинах. Ни одного плохого отзыва я, по крайней мере, не слышал. Везде у нас работают заправки, везде работают туалеты на заправках, можно поесть. Всегда есть указатель, где обратиться за медицинской помощью, в конце концов, всегда на блокпосту можно остановиться, тебе всегда подскажут, помогут, скажут, куда обратиться. Поэтому сложностей с логистикой у нас вообще нет. Пропускная способность нашей трассы, которая была построена летом, порядка 14 тысяч машин, транспортных средств в сутки. Но по решению президента, и сейчас готовится проект в правительстве, будет строиться автострада в объезд Крымского моста через наши территории, чему мы очень рады. Я с этим проектом ходил к Владимиру Владимировичу Путину, он поддержал его.

Почему рады, потому что, во-первых, это деньги, которые останутся в регионе. Наши люди будут работать, загружены будут наши железобетонные комбинаты, производители стройматериалов, наши работники. Второе, логистика, которую мы получим через нашу область, позволит нам создавать логистические центры, это опять же рабочие места. Это развитие нашего региона, популяризация нашего региона. Ну и, конечно, это безопасность Крыма.

Мы рассчитываем на эту программу, и когда будет создана четырехполосная дорога – возможно, она будет платная, возможно, нет, не знаю. Но мы очень ждем, когда у нас начнутся эти работы. По нашему плану, по нашему проекту, уже после проведения изыскательских работ, исследовательских работ, в 2024 году должна начинаться работа. Она, скорее всего, начнется со стороны Крыма и со стороны Ростова, там, где пока безопаснее. Но, в принципе, эта работа будет вестись, и я уверен, что мы закончим ее.

— Что изменилось в Запорожской области за год после вхождения в состав России, как изменилось настроение жителей? И каким вы видите регион через десять лет?

— Ключевое, правильное слово – настроение. Если еще год назад были так называемые ждуны, которые питали иллюзии насчет того, что вдруг будет контрнаступ. Кто-то из страха не проявлял активности, кто-то из убеждения в украинском будущем. В любом случае было большое количество людей, которые, даже получая российские паспорта, смотрели так: ну, если что, я уеду куда-нибудь в Краснодар или Крым. Сегодня уже у всех есть полное понимание, сегодня уже все встало на свои места. Возвращаются врачи в больницы, у нас был большой недостаток. Сегодня приходят даже люди, которых я лично знаю, которые говорили: мы паспорт получим, но, наверное, уедем. Боялись люди.

Сегодня все видят, что ситуация на фронте резко поменялась, противник подсел, а мы будем его гасить, мы будем добивать его до полной победы. Люди видят решимость Вооруженных сил, ее прирост, отсутствие дефицита во всех направлениях у военных. Сумасшедшие поставки сегодня зашли в Запорожскую область, особенно в медицину. В школах попроще, там учебники привезли, компьютеры, классы. А в больницы поступило такое количество специального оборудования — целые кабинеты гемодиализа, КТ, рентгены и прочее, прочее. Это все видят. Люди об этом говорят. Они видят, что строятся дороги, они видят, что ведутся выплаты. Уверенность, которую сегодня продекларировала и подтвердила делами российская власть на новых территориях, внушила людям спокойствие, понимание того, что никто никуда не уйдет. И это Россия — Запорожская область, навсегда. И это создало те самые предпосылки к тому, что пошли врачи и учителя, и в школах другие совсем настроения, и на дорогах. Если раньше люди ездили с украинскими номерами, то сегодня это уже моветон, понимаете, сегодня это уже не модно становится.

Были случаи, когда рубли брать не хотели. И это было еще этим летом. Вот реально, просто не хотели брать рубли. Вот пойду на рынок, там где-то за доллары что-то выменяю, за гривну поменяю, куплю за что-нибудь. Вот не хотели, такая была даже принципиальная позиция. Кончились эти люди и эти настроения. И это самое главное.

С точки зрения развития области у нас планов громадье. Мы подготовили мощнейшую десятилетнюю программу развития области, которую утвердил президент. Наш бердянский порт будет не только мощной перевалочной базой для руды, угля, металлолома, пшеницы и прочих товаров народного потребления, это будет также еще и пассажирский порт, паромный порт, который будет связан с Крымом, выходить будем на порт Кавказ, выходить будем в Черное море, на Анапу.

В сельском хозяйстве очень большой прорыв. К нам начали приходить посевной материал, мы стали собирать — в этом году у нас 27-30 центнеров с гектара, в следующем году мы планируем собрать уже под 40, потому что новые культуры заходят, заходит новый севоборот, работаем по новым методикам.

Птица — то, что президент на своей ежегодной пресс-конференции сказал. Мы будем развивать очень мощный кластер, у нас есть целый ряд птицефабрик, которые пока брошены.

К чести сказать, мы собрали в этом году 10 миллиардов рублей собственных доходов. Из 55 миллиардов, которые мы получили, мы заложили в бюджет 15 (миллиардов рублей собственных доходов – ред.), но надеюсь, что соберем 25. У нас есть еще целый ряд скрытых источников – реализация имущества убежавших компаний, аренда, налог на собственность, который мы тоже планируем ввести, транспортные налоги, штрафы. Мы хотим собрать, чтобы мы не были дотационным регионом. Неприятно ощущать это для Запорожского края, мощного с точки зрения машиностроения, логистики, зернового потенциала, сельскохозяйственного, портового и прочих. Мы будем равными среди равных.

Просто вы не представляете, насколько Запорожье богатый край. У нас и ферромарганец в земле лежит, и газ у нас находится, и руда, которую сегодня добывают железнорудный комбинат. Это только я говорю про полезные ископаемые. Огромные возможности по курортной зоне, которая сегодня находится на трех наших мощных косах, здесь с Советского Союза были пионерские лагеря, базы отдыха. Это тоже мощнейший кластер. И у нас есть целый ряд биосферных заповедников, которые тоже надо развивать, это отдельный кластер.

— Несомненно, в развитие экономики вы вносите лично большой вклад, и понятно, что кому-то в Киеве это может не нравиться. Вам поступают угрозы?

— Во-первых, то, что им это не нравится, нас это даже драйвит, быть в одном списке санкционном с президентом Российской Федерации – это почетно. С точки зрения всех там этих угроз, санкций – нам это тьфу и растереть. Пусть они хоть зубы свои до основания сотрут, как говорил Владимир Высоцкий, от своей ненависти.

По поводу угроз… Ну, скажу так, что, к сожалению, есть эта проблема. Но, как вам сказать, понимаете, все равно когда-то умирать придется. Вопрос только – когда и за что. Чтобы было "когда", надо самому предпринимать меры необходимой безопасности, мы это делаем, поэтому уж мы еще побарахтаемся. А что касается "умирать", так я вам скажу, что мы уже в историю вошли, тем, что наши дети будут гордиться тем, что мы уже сделали. А впереди еще много дел. Даст Бог, не остановимся.

На самом деле каждый военный понимает, что пуля, которая пролетела, да и наплевать, а та, которая в тебя попала, ты ничего не успеешь понять. Поэтому надо просто работать и делать свое дело. А угрозы – это просто издержки нашего производства.