Россия импортозамещает права человека

Накануне отмечаемого сегодня, 10 декабря, Дня прав человека (причем в этом году юбилей — 75 лет назад, в 1948-м, Генассамблея ООН приняла Всеобщую декларацию прав человека) состоялась ежегодная встреча президента России с членами Совета по правам человека (СПЧ).

На встрече говорилось много и обо всем. Ибо нельзя сказать, что в России (как, впрочем, и во всем мире) по части прав человека все идет ладком да порядком. Подобно военному или государственному строительству, строительство человеческих прав — процесс постоянный. Не бывает так, чтобы достигли полного совершенства и закрыли тему.

Но на заседании от 4 декабря впервые с такой отчетливостью говорилось о самом толковании предмета. Сам В. В. Путин в напутственном слове подчеркивал: "К сожалению, этот юбилей мы отмечаем в сложной ситуации, когда продолжается процесс деградации международной системы обеспечения и продвижения прав человека. Ее институты, фактически контролируемые Западом, демонстрируют политическую ангажированность, лицемерие и неприкрытую избирательность. На протяжении восьми лет мы видели их беспомощность и прямое игнорирование вопиющих нарушений в отношении жителей Донбасса. В этих структурах не просто "не замечают", но даже поощряют проявления русофобии, поддерживают те страны, которые торопятся занять первые места в этом позорном конкурсе русофобов. Россия вышла из состава ряда международных правозащитных организаций. Однако это не означает, что мы отказываемся от принципов, заложенных в Декларации".

О том же говорил и глава СПЧ В. А. Фадеев: "В последние десятилетия сама доктрина прав человека дискредитируется Западом, она используется для вмешательства во внутренние дела, для подрыва суверенитета. Действительно, если народ не свободен от внешнего угнетения, то о каких внутренних правах и свободах можно говорить? Особенную роль во вмешательстве во внутренние дела государств играет огромная сеть неправительственных организаций, многие из них ангажированы — особенно те, кто выставляет странам рейтинги свободы, демократии и свободы прессы и тому подобное. На основе этих рейтингов принимаются политические решения, в том числе о военных интервенциях".

Можно много говорить и о роли НКО во внешней политике, причем роли зачастую прямо интервенционистской и дестабилизирующей, и о глобальной цензуре, осуществляемой IT-гигантами, и о двойных (и даже тройных и четверных) стандартах, особенно живо проявляющихся, например, в отношении к России и русским.

Так вышло, что словосочетание "права человека" приобретает все более негативный оттенок, а при употреблении партнером этого слова часто хочется ощупать карман: на месте ли кошелек? При попытке уразуметь, отчего возвышенное понятие оборачивается нимало не возвышенной практикой, следует учесть два обстоятельства.

Во-первых, хотя сам термин восходит к французскому 1789 году, конечно, идея универсальных прав и свобод, которыми всякий обладает по праву рождения, явилась куда раньше. Ведь римская идея естественного права (ius naturale) находится на той же линии. Другое дело, что переход от идеального естественного права к праву положительному, то есть реально действующему, всегда сопряжен с рядом изъятий и оговорок. В практической жизни с правами человека все сложнее, причем в разных странах и культурах сложнее, причем всегда по-своему. Совсем универсальные права человека — скорее мечта. Что подтверждает и практика 1789-го, когда выяснилось, что якобинская рубиловка вроде бы не противоречит правам человека. Да и сегодня в донельзя правозащитной Европе с правом свободно исповедовать свою веру все обстоит не совсем ладно.

Во-вторых, как это получилось в нашей стране, вопросы толкования данных понятий десятилетиями были отданы на откуп просвещенному Западу. По части прав человека он-де лукавить не будет. Однако выяснилось, что будет — и весьма.

Первоначальная идея, что всякий человек имеет право свободно кормиться трудами рук своих и молиться Богу по своей вере, обернулась глумливой диктатурой меньшинств и поощрением таких безобразий, о которых былые правозащитные мечтатели даже и подумать — и соответственно, взять предохранительные меры против — не могли.

Поэтому не принадлежащие к правозащитному мэйнстриму народы и государства — кто раньше, кто позже — приходили к необходимости жить своим умом и самолично, а не по иностранной методичке определять суть политики в области прав человека. Против которых как таковых мало кто возражает. Разве что совсем уже лютые прогрессисты (причем — вот парадокс — практикующие сейчас преимущественно на Западе) желают уничтожения традиционных религий, семьи и вообще былого общественного уклада. Тогда как китайцы, персы, африканцы, арабы на их фоне — сама умеренность.

И в России смещение правозащитной мысли сегодня отчетливо идет в пользу социально-экономических прав, в предшествующую эпоху изрядно подзабытых. Подвергшийся сильному кадровому и организационному обновлению СПЧ мыслит свои нынешние задачи скорее по Г. Р. Державину:

"Ваш долг есть: сохранять законы,
На лица сильных не взирать,
Без помощи, без обороны
Сирот и вдов не оставлять.
Ваш долг: спасать от бед невинных,
Несчастливым подать покров;
От сильных защищать бессильных,
Исторгнуть бедных из оков".

Правозащитная тематика по-русски — отчего же и нет? Все лучше, чем по Соросу.