Ольга Ярославская: число детей в детдомах Москвы уменьшается год от года

О том, как прошла поездка в Луганск, и сколько детей из новых регионов РФ воспитываются в приемных семьях Москвы, с какими вопросами чаще всего обращаются москвичи в аппарат уполномоченного, и как пройдет летняя оздоровительная кампания, в интервью РИА Новости рассказала уполномоченный по правам ребенка в Москве Ольга Ярославская. Беседовала Ольга Овчинникова.

– Ольга Владимировна, ранее вы говорили, что оказываете помощь детям из новых регионов России и устраиваете их в семьи, сколько в настоящее время таких семей в Москве? Кто чаще берет детей и какого возраста?

– Москва не включена в проект по приему беженцев. Тем не менее детей из ДНР и ЛНР приняли в семьи. Ребята, для которых сейчас находят семьи в первую очередь, это дети-сиблинги, то есть дети из многодетных семей. В основном это подростки. У нас таких детей, на самом деле, не так много, всего пятнадцать, их приняли пять московских семей. Ребята живут в приемных семьях. Условия пребывания, отношение со стороны приемных родителей, обучение в школах или колледже, сопровождение всеми необходимыми специалистами позволяют ребятам быстро адаптироваться.

– Я верно понимаю, что вы следите за судьбой детей после их устройства в семьи?

– Да, конечно.

– А много ли детей из ДНР и ЛНР сейчас в московских детдомах?

– Из новых регионов в Центрах содействия семейному воспитанию никого нет, потому что эта категория детей устраивается только в семьи. В московских Центрах содействия семейному воспитанию количество детей уменьшается год от года, что меня очень радует. На сегодняшний день в ЦССВ под надзором государства находится чуть больше 1100 детей.

Есть три вида устройства детей в семьи: усыновление, опека и приемные семьи. У нас более 14 тысяч семей воспитывают почти 18 тысяч детей-сирот, это те дети, которые находятся под опекой. Кроме того, в Москве более 2700 профессиональных приемных семей, где находятся около 5000 детей. Также в Москве приблизительно 6000 семей, которые усыновили порядка 6700 детей, только за 2022 год было усыновлено 342 ребенка.

– В прошлом году вы ездили в Луганск, что удалось сделать в ходе этой поездки? Планируете ли еще поездки в новые регионы?

– Москва и Луганск – это города-побратимы. Программа поездки была очень насыщенной. В частности, мы встречались с руководителем аппарата уполномоченного по правам ребенка Луганска. На тот момент сам уполномоченный еще не был назначен, луганская сторона меня просила приехать, потому что им было важно понять, что такое институт уполномоченного, ведь раньше у них этого не было, нужно было провести по этому поводу дополнительные консультации, что и было сделано.

Первый день визита прошел совместно с уполномоченным по правам ребенка РФ Марией Алексеевной Львовой-Беловой. Благодаря ее личным усилиям и слаженной работе ее аппарата налажена постоянная работа с присоединенными территориями по направлению защиты прав детей. Мы посетили реабилитационный центр в Краснодоне Луганской области. На следующий день была встреча в Минтруде ЛНР, где обсудили пути сотрудничества и оказания помощи.

За неделю, которую провела в Луганске, я успела посетить реабилитационные центры, школы, детские дома и дома ребенка, то есть все учреждения социальной сферы, где находятся дети-сироты или ребята, попавшие в тяжелую жизненную ситуацию. После того, как увидела все собственными глазами, я поняла, что структура в Луганске есть, но, конечно, необходима помощь. Помощь по восстановлению детской социальной инфраструктуры. А главное, помощь в создании единой нормативно-правовой базы.

Кроме того, я пообщалась с приемными семьями, которые в Луганске тоже есть. Оказалось, что там есть даже целая деревня, по типу нашей Соцкиндердор. Разумеется, сейчас она никак и никем не финансируется, только правительством Луганской народной республики, но, в любом случае, никто от детей не отказался, никто детей не бросил.

Знаете, ведь у нас время по-другому течет, здесь, в нашей мирной жизни, а там время другое, и дети очень трепетно относятся к гостям. Они вас не отпустят без подарков, рисунков. Ребята там, конечно, удивительные. Была там девочка одна, Даша, шесть лет. Я пошла учреждение смотреть, а у них рисование в этот момент было. Она нарисовала дом и пожар: тюльпанчики такие красные. Я наклоняюсь и говорю: "Даша, это дом горит, это пожар?". Она поднимает на меня глаза: "Это война".

А когда я навещала одну приемную семью, у которой дом находится недалеко от аэродрома, ребята рассказывали, что они знали, под какую балку надо садиться, когда начинали бомбить, и они об этом говорили совершенно обыденно, как мы с вами говорим про "сходить и купить батон хлеба". Рассказывали, как кошку спасали, как хомяка искали под бомбежкой… И при этом ребята удивительно воспитанные, очень отзывчивые к чужому горю. И такие они не балованные… Мне есть с чем сравнивать, я же из Москвы, я понимаю, что там ребята совсем другие. Как бы их нашим показать, дать понять, что есть такие дети, которые живут, во всем себя ограничивая – в передвижении, в свободе, в еде… Цены там запредельные. Я зашла в магазин: как увидела мандарины за 350 рублей, мне плохо стало. Кто купит детям эти мандарины? Очевидно, что ребята всего этого недополучают!

Но, опять же, моя позиция такая: нам не надо вывозить детей из Луганска. Понятно, что есть семьи, где пять-шесть детей, никто в Луганске не потянет такую семью. Но если один-два ребенка, нам, конечно, их надо оставлять в регионе. В безопасности, но в регионе. Нельзя "обескровливать" эту землю. Если мы "обескровливаем" регион, если мы забираем оттуда детей, кто на этой земле будет жить? Но при этом необходимо там создавать нормальные условия, и условия постепенно создаются.

В один из дней я побывала в школе с большой историей, раньше это была школа штурманов, так вот, она была вся разбита, разбомблена. И когда Сергей Семенович Собянин приезжал с рабочим визитом, посмотрел, как обстоит дело, школу быстро восстановили, причем, по последнему слову техники, по нашим московским стандартам.

И знаете, что руководство школы создало в новом здании в первую очередь? Музей. Понимаете, здесь сразу сделали музей, посвященный памяти всех этих штурманов, космонавтов, героев – вот это и есть настоящая историческая память. И луганские ребята про Россию рассуждают совершенно не так, как мы... Они Россию обожают, они Россию понимают, они про Россию говорят: "Да, это наша родина, это наша мать, мы без России никуда". К сожалению, от наших подростков такие слова можно услышать не часто. Да, я живу в России, да, я люблю свою страну – так, знаете, хладнокровно, обыденно говорят наши ребята. А там – горячая любовь, она с большой верой в Россию.

По поводу новых поездок: поездка нужна тогда, когда есть реальное дело. Сейчас я всячески помогаю из Москвы, участвую в волонтерских проектах. Дважды участвовала в приеме делегации специалистов из ЛНР, которые занимаются правами детей. Мы вместе с департаментом труда и социальной защиты их обучали, показывали наши учреждения, проводили мастер-классы, обменивались нормативными документами, обсуждали насущные проблемы детства. Но надо было действительно один раз поехать лично и посмотреть все, чтобы оценить масштабы необходимой помощи.

– А идет ли работа с беженцами? Оказывают ли помощь семьям, которые приезжают в Москву к родственникам с территорий Украины и новых регионов, например, с устройством детей в школу?

– Вопрос про устройство в школу детей, которые являются беженцами и проживают у своих родственников, находится на особом контроле департамента образования. Поэтому ко мне таких обращений не было.

С волонтерами, к которым эти беженцы обращаются за материальной помощью, я нахожусь на связи и, если у них возникают какие-то вопросы и проблемы, они мне звонят, и мы эти вопросы решаем.

Но еще я бы хотела отметить, что есть категория семей, которым не до политических разбирательств, потому что у них – дети, болеющие онкологией. Эти семьи проживают в социальной гостинице "Добрый дом" у Юлии Ромейко, это уникальное учреждение, такие должны быть по всей стране, где есть мощные медицинские центры, в которые стекаются дети со всех регионов. И там находятся семьи с территории всей Украины, это люди, которые не нашли поддержки у себя на родине. Они мне рассказывают, как вывозили детей сюда через Польшу, через Белоруссию. Когда, кстати, объявили специальную военную операцию, я сразу позвонила Юлии, потому что волновалась: у нее на одном этаже живут семьи из ДНР, ЛНР, Запорожья, Закарпатья... Она ответила: "Когда дети болеют, никакой разницы нет, лишь бы ребенок поправился". Вопрос приоритета.

– Отразились ли на вас как-то введенные санкции?

– Да: меня все поздравили. У меня разрывался телефон от поздравлений, а я села и подумала, что, конечно, мне бы очень хотелось ответить на эти санкции. У меня как раз воевал дед, освобождал и затем восстанавливал Одессу, это был Третий Украинский фронт. Думаю, вот моя санкция.

– Как думаете, санкции введут и другие страны?

– Вы знаете, думаю, что могут. Но, конечно, я просто посмеялась над тем, что мне на 50 лет запрещен въезд на Украину. Я очень благодарна, что люди надеются на мое долголетие, они верят в меня, я тоже в себя верю. Думаю, теперь у меня задача – дожить до 105 лет.

При этом у нас есть прекрасная возможность обратить свой взор на Россию. Черное море всегда с нами. Мне в этом году посчастливилось побывать в командировке во Владивостоке, это потрясающий город. Сейчас с ребятами съездила на Байкал, тоже никогда ранее не была там, удивительное место.

– С чем в целом чаще всего к вам сейчас обращаются москвичи?

– Самое большое количество обращений, к сожалению, связано с образованием – это 12,99% от всех обращений в аппарат уполномоченного. Нехватка детских садов и школ наиболее острой остается в Новомосковске и поселении Сосенское. Однако более чем на 30% по сравнению с прошлым годом снизилось число обращений по вопросу устройства ребенка в дошкольное учреждение, но это все еще остается приоритетным в вопросах образования и составляет 7% от общего числа рассмотренных по Москве обращений.

Дело в том, что существует адресная инвестиционная программа, она может корректироваться раз в квартал, при этом показатели по детским садам и школам не корректируются. И когда омбудсмен Татьяна Александровна Потяева встречалась с Сергеем Семеновичем Собяниным, этот вопрос задала мэру первым. Он ответил, что такой объем невозможно построить за полгода, это требует времени.

Но мне кажется, что здесь нужно смотреть на перспективу, так как Москва развивается очень бурно. Нам необходимо строить социальный комплекс одномоментно с жилыми метрами. Я понимаю, что инвесторы сначала реализуют квартиры, а потом на эти деньги строят соцобъекты. Но почему мы новоселов постоянно в каждом районе подвергаем подобному риску? Сейчас у нас опять красным будет гореть Молжаниновский район, где только что решили вопрос – построили огромную школу и сады. Но через дорогу уже строится новый жилой комплекс, и школы там нет. Жалобы еще не поступают, потому что комплекс пока не заселили.

Также на контроле остается вопрос буллинга. Число обращений не выросло, осталось на прежнем уровне, но тем не менее они есть.

По вопросам о спорах, связанных с воспитанием детей, в 2022 году поступило более 280 обращений, это почти 7% от общего числа обращений, что соответствует средним показателям за предыдущие периоды. Сейчас мы выступили с законодательной инициативой, чтобы ввести уголовную ответственность для родителей, которые не исполняют решение суда. Но опять же, отцы говорят, что решения суда имеют четкую гендерную окрашенность, что ребенка чаще всего отдают маме, хотя законодательно родители равны, но судебная практика сложилась таким образом.

Я верю в то, что нужно разрабатывать институт медиации – досудебного урегулирования на базе судов. Мы за полтора года многое сделали: обучили большое количество медиаторов. В каждом семейном центре департамента труда и социальной защиты населения города Москвы есть медиаторы, которые делают все, чтобы семья смогла договориться до суда, с кем будет проживать ребенок, каким будет порядок общения с ним. Но если люди уже вошли в суд, значит, должен быть второй рубеж – досудебная медиация в суде. Сейчас это никак не пропагандируется. Я встречалась с зампредседателя московского суда, мы это обсуждали и на круглых столах, где присутствовали федеральные судьи. Мне кажется, что мы достучались до них, но решения продвигаются медленно, а судьбы ломаются уже здесь и сейчас.

У нас дети до сих пор находятся в сиротских учреждениях, хотя тысяча детей для Москвы – это капля в море. В основном это дети-подростки, которые не хотят идти в семьи, эти ребята пережили вторичное сиротство: сначала лишение родительских прав родных родителей, а затем предательство бабушек, дедушек, теть и дядь. Проблема эта возникает, в частности, из-за того, что по федеральному законодательству опека со стороны родственников не подразумевает прохождение школы приемных родителей, и это та задача, которую надо решить. Я, например, считаю, что все без исключения должны проходить школу приемных родителей, независимо от того, родственник это или нет. Родственники часто понятия не имеют, что делать с подростком, не могут правильно оценить свои ресурсы, и, когда он входит в пубертатный период, его возвращают обратно в социальное учреждение, не неся за это, по сути, никакой ответственности.

У нас следующий год будет Годом педагога и наставника, а я очень верю в проект наставничества: наставник может очень помочь как раз вот таким ребятам, которые уже не хотят в семью, но ведь это не означает, что в их жизни больше не должен появиться значимый взрослый, на поддержку которого можно рассчитывать. Мы готовим большую программу с некоммерческим сектором, с благотворительными фондами, чтобы популяризировать это, чтобы ни один ребенок не остался без наставника.

– Были ли обращения от семей мобилизованных москвичей? Чего они касались?

– Всего поступило более 800 обращений от мобилизованных москвичей и их родственников – более 500 звонков и 305 письменных обращений. Тематика чаще всего касалась законоприменения, люди просили объяснить, как будут применяться законы относительно их ситуации. Жаловались на работу комиссариатов, в основном это было в самом начале мобилизации, когда стали призывать отцов, у которых, например, дети-инвалиды. Мы поняли, что в комиссариате нет информации о том, что мужчина имеет лежачего ребенка или недееспособную жену. Но здесь вопрос возникает и к самим мужчинам, потому что при смене статуса они должны были сообщать об этом в военкомат. Между тем сразу сориентировался департамент социальной защиты населения: на всех мобилизационных пунктах в Москве находились их представители и помогали максимально быстро все решить на месте. Также обращались по вопросам выплат и льгот семьям мобилизованных.

– Все ли эти вопросы удалось решить?

– Что-то решается, что-то не решается. Очень трудно решаются вопросы, когда человек на военном учете состоит в Москве, а фактически проживает и призывается в другом регионе.

Перед Новым годом мы с уполномоченным по правам ребенка Псковской области Натальей Соколовой и с юристами аппарата уполномоченного по правам ребенка РФ съездили в четыре госпиталя Москвы, где проходят лечение раненые на СВО, провели мобильные выездные приемы.

– Скоро стартует ЕГЭ, будете ли вы следить за ходом его проведения?

– За тем, как ЕГЭ проходит, следить не буду, потому что эта технология проведения не меняется. Но аппарат уполномоченного всегда принимает участие в работе апелляционной комиссии, и, если появляются жалобы, мы защищаем интересы детей.

Москва сейчас проводит пилотный проект, с 1 февраля ученики 11 классов окончили основное образование и начали усиленно готовиться к сдаче выбранных для ЕГЭ предметов. С одной стороны, понимаю и одобряю это. С другой стороны, если, например, учитель сам не очень сильный, сможет ли он достойно подготовить ребенка? Мне интересно посмотреть, а перерастет ли количество в качество, даст ли результат пилотный проект. Но узнаю я об этом только осенью. Москва, в некотором смысле, находится в очень невыгодном положении, потому что наши московские школьники конкурируют со всей Россией, у нас практически нет московских вузов, они все федеральные, и все ребята хотят учиться именно в столице. Так что в целом это шаг правильный, он повышает возможности детей, их конкурентоспособность. Хочу пожелать выпускникам удачи на экзаменах и успешного поступления в выбранный ВУЗ.

– Также скоро стартует зачисление в первый класс, насколько родителей беспокоят вопросы обучения первоклашек? Были ли к вам подобные обращения?

– Мне кажется, что после того, как Москва придумала четкую систему записи в первый класс через электронные сервисы, когда в точности привязала все образовательные учреждения к адресам, вопрос отпал. Так что ни одного обращения не было.

– Впереди летняя оздоровительная кампания. Известно ли уже, сколько детей-москвичей отдохнут в этом году за это время?

– По летней оздоровительной кампании в этом году у нас предусмотрено почти 53 тысячи путевок для детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, это дети-сироты, дети из малообеспеченных семей, из патронатных семей. Я бы хотела отметить, что значительно увеличились количество и география регионов, которые принимают детей на летний отдых, их теперь 22. Также впервые в этом году наши дети смогут отдохнуть в Республике Беларусь. Впервые в летней оздоровительной кампании участвуют Владивосток, Байкал, Алтай – этим новым направлениям отдыха отдали предпочтение 20% родителей. Конечно, исключены из перечня Белгородская, Воронежская области, никто приграничные территории не рассматривает. При этом Севастополь, Крым, Краснодар остались. Надеюсь, что Москва будет вести переговоры с Абхазией, почему бы и нет. По-прежнему работает система сертификатов.

– Дети мобилизованных будут отдыхать как льготники?

– Для них есть отдельная программа. В Москве открыт центр для семей мобилизованных, где каждую семью мобилизованных в ручном режиме сопровождают специалисты.

– Многие из ваших инициатив были применены на практике. Есть ли сейчас новые инициативы, которые будете разрабатывать?

– В этом году стартовала "Школа правовой социализации". У нас при школах есть управляющие советы, куда входят и сами школьники. Для таких активных ребят, а их в столице сейчас более трех тысяч, мы разработали программу "прокачки" правовых знаний. Недавно состоялся первый такой трехдневный выезд в центр "Патриот.Спорт", где были представители департамента образования, Городского психолого-педагогического центра, МГПУ, МЧС. Я надеюсь, что до конца года все три тысячи ребят пройдут эту программу. И в дальнейшем, на мой взгляд, проект должен стать постоянным для всех активных школьников, которым интересно менять мир. И, конечно, эту программу нужно распространить на регионы, потому что она действительно полезна.

Еще одна проблема, на которую я бы хотела обратить внимание, это образование и лечение детей, нуждающихся в психиатрической помощи. Я уже предоставила в рабочую группу при Государственной думе соответствующую инициативу, так как считаю, что мы нарушаем права детей в случаях, когда ребенок с сохранным интеллектом, но имеющий психиатрическое заболевание, обучается на дому, и система не может предоставить безопасные условия обучения. Думаю, что стоит собрать представителей экспертного сообщества и детально проработать этот вопрос: возможно, нам стоит подумать о том, чтобы вернуть закрытые пятидневные школы-интернаты, где такие дети будут и обучаться, социализироваться и при необходимости получать лечение.