Режиссер Сергей Дебижев: мы ждали время больших смыслов – оно пришло

Фильм "Святой Архипелаг" о жизни Соловецкого монастыря и его насельников выходит в прокат 8 марта. Документальная картина взяла множество премий российских фестивалей. В чем секрет большого успеха фильма, как его снимали в закрытом во время пандемии коронавируса монастыре, над чем создатели картины планируют дальше работать с автором музыки к "Архипелагу" Вячеславом Бутусовым, рассказал в интервью РИА Новости режиссер фильма Сергей Дебижев. Беседовал Артем Буденный.

– Сергей Геннадьевич, как Вы полагаете, в чем секрет успеха вашей картины?

– Да, интерес к фильму и успех выше всяких ожиданий. Конечно, мы профессионалы, делаем картины на международном уровне качества и уже привыкли к высоким оценкам и наградам, но такого всплеска интереса я не ожидал. Особенно от Московского кинофестиваля, ведь это первый случай в его истории, когда русская картина получила главный приз в конкурсе документального кино.

В фильме затрагиваются глубинные смыслы бытия: веры, надежды, любви. В центре картины Соловецкий монастырь – один из главных духовных центров России. Северный, строгий, загадочный и труднодоступный. Надеюсь, нам удалось перенести на экран какое-то волшебство этой степенной, мудрой, углубленной в своем спокойствии и величии жизни монастыря.

В городах люди находятся в мороке цивилизации, все на нервах, спешат, не выпускают из рук телефон. И вдруг видят, что существует совершенно другой мир. Мир, в котором действуют другие законы, другие цели, иное понимание бытия, его полнота и радость. Показать все так убедительно, достоверно, с высоким качеством изображения и звука, волшебной музыкой, не говоря уже о смыслах, идущих из уст мудрецов. Эти составляющие оказывают удивительное действие. Я вижу переполненные залы, вижу лица людей, их глаза, их взволнованность... Здесь нет надобности в экшене и формальном содержании, как в игровом кино. Это мощное духовное впечатление, путешествие в другой мир.

– Что вам помогло в создании картины, как готовились к съемкам?

– Конечно, существовал замысел, я подробно изучал тему. Но когда мы приехали снимать, столкнулись с тем, что невозможно действовать обычными кинематографическими методами, то есть пытаться подстроить ситуацию под себя. У нас, конечно, было благословение Святейшего патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Это позволило начать разговор с владыкой Порфирием (настоятель Соловецкого монастыря епископ Озерский Порфирий (Шутов) – ред.), который нас выслушал и разрешил съемки. Но только когда владыка и братия поняли, что мы снимаем не "проходной" фильм или телерепортаж, а пытаемся сделать что-то осмысленное, важное и проникновенное, они стали нас поддерживать и, надеюсь, молиться за нас. Мы быстро поняли, что если подходишь с чистым сердцем, ситуация сама начинает складываться. Это духовные сферы, там другие законы. И фильм, в том числе о них, о том, насколько дух выше материи.

– То есть, без Божией помощи не обошлось?

– Конечно. Это одна из важнейших составляющих любого дела. Для кого-то это звучит странно, но когда ты погружаешься в эту атмосферу, на тебя будто что-то снисходит, начинает всем управлять. Я в шутку называю это "Чудом о Святом архипелаге".

– Как сейчас в самом монастыре оценивают картину?

– Картину видели пока епископ Порфирий и несколько участников съемок, но, к сожалению, только на телеэкране. Сейчас мы отправляем туда проектор и экран, будем показывать фильм братии монастыря.

– Вы снимали "наездами", почти два года. Какие были сложности?

– Логистика попадания на Соловки сложна. Зимой это маленький самолет, а летом – поезд и корабль. Соловки – непростое и довольно дорогое место для организации съемок: где остановиться, где поесть, где взять транспорт. Еще мы снимали во время пандемии, но это скорее помогло фильму, потому что присутствие "разноцветных" людей в кадре понижает градус происходящего. Соловки были закрыты: туристов и паломников не было, и нам удалось спокойно снять внутреннюю жизнь Соловецкий обители.

Вообще Соловки, слава Богу, не являются таким туристическим местом, как многие другие монастыри: туда труднее добраться, там нет бесконечных лавок с сувенирами, мест отдыха. Люди приезжают в основном как паломники и ведут степенную, скромную жизнь, соответствующую цели их приезда.

– Какие у вас впечатления от обители?

– Оказавшись на Соловках, через пару дней забываешь о существовании внешнего мира. Тебя "отпускает", ты отключаешься от "розетки", которая все время посылает тебе импульсы "тока" – звонки, сообщения, дела и все остальное. Ты вдруг погружаешься в вечность и бесконечность – безбрежные дали, огромное небо, тихая северная красота впечатляют как-то по-особому. Здесь зримое, явное присутствие вечности.

Когда стоишь у стен Соловецкого кремля и видишь валуны размером с внедорожник, из которых сложены башни и стены, – берет оторопь. Ты не понимаешь, как человеческими усилиями это возможно было сделать. Как с египетскими пирамидами или сооружениями ацтеков... Соловки в конце XIX – начале XX века превращались в новую модель жизни, пример Небесного града, Святой Руси, где в то же время использовались последние технические достижения. Мы пытались сделать так, чтобы тема Святой Руси прозвучала в картине хотя бы на уровне впечатления.

– Почему это важно?

– В нашем обществе в последние десятилетия доминировала материальная сторона жизни. У нас поселилась агрессивная, чуждая нам культура, привнесенная извне. Из людей пытались "изготовить" дисциплинированных потребителей. Мне кажется, успех фильма обусловлен еще и тем, что ситуация в российском обществе, в стране, в мире кардинально меняется. Вдруг выяснилось, что дух выше материи, что если мы не изменим свое сознание, мы не сможем этот новый мир ни воспринять, ни толком построить, ни жить в нем.

Сегодня люди встрепенулись, пришло понимание, что дорога, по которой идет "цивилизация общечеловеков", ведет к геенне огненной, и она для нас смертельна. У русской цивилизации другие цели, другой способ существования, другое понимание бытия. Нас не удастся оцифровать, вставить чипы и отправить в виртуальную реальность. Искренне надеюсь, что у нашей страны есть шанс пойти по нормальному, человеческому пути и отправиться не в какое-то цифровое, а в наше собственное будущее.

– Чем объясняется то, что людям сейчас стали важнее поиски смыслов, духовных основ, своя история?

– Мы ждали время больших смыслов – и оно пришло. Через кровь, страдания, непонимание того, что происходит, появились надежды, что сейчас начнется перелом. Ведь многие уже почти смирились, что все эти новые технологии, виртуальная реальность, сплошные роботы и жизнь в компьютерном мире, – это и есть наше будущее, будущее без души, без сердца, без больших целей, без высокого искусства. И даже начали учить и воспитывать детей по всяким чуждым нам "болонским" системам...

Сам по себе прогресс не хорош и не плох. Вопрос в том, в какую сторону он меняет жизнь общества. Перспектива того, что нас всех оцифруют, загонят в какой-нибудь "киберпанк", и мы постепенно превратимся в послушных биороботов, меня лично не устраивает. Человек – это духовное существо, созданное по образу и подобию Божиему. Может, человек создан с какими-то целями, и у Божественного провидения в отношении него есть какой-то план? Может, для нашей страны тоже есть какой-то план? Может, она есть тот самый ковчег, где многие спасутся?

– На эти размышления натолкнула специальная военная операция?

– Я думаю, это началось еще в пандемию коронавируса, когда люди поняли, что реальная жизнь не такая, как нам ее представляли. И тут возник гамлетовский вопрос: оказать ли сопротивление? Ведь репетиция всеобщего послушания распространилась почти на весь мир.

На формальном уровне, может быть, СВО началась с того, что какие-то люди приняли решения. Но на метафизическом уровне все глубже. Россия долго испытывала негативное давление извне, которое нарастало лавинообразно. Россия просто не могла существовать в тех пределах, в которые ее зажали, она во всех смыслах больше, она или расправит плечи, или погибнет. Однако, все эти вопросы во многом решаются в небесных сферах.

– Как вы отнеслись к СВО?

– Отнесся к этому как к шансу, что мы можем обрести свою собственную жизнь, построить собственное будущее, соответствующее нашему представлению о жизни. Мировоззрение тихого уюта и комфорта свойственно лишь странам, давно сыгравшим свою геополитическую роль. Россия же не может себе этого позволить. Цепь наших ошибок тянется еще из 90-х. Кто-то вдруг решил, что псевдоцивилизованный мир нам подскажет, как жить, всему научит, и мы, наконец, станем "общечеловеками". Согласившись с этим, мы предали свой путь.

Надо понимать, наше мировоззрение – религиозное, пропитанное Любовью с большой буквы, и все вытекает из этого. Русская культура и традиция пронизаны религиозными смыслами. Традиция – это не прошлое, это вечное. Сейчас у нас появился шанс построить свою жизнь, и, окрепнув, транслировать свое мировоззрение. Появились "скрижали" традиционных ценностей, которые изложены в указе 809 (указ президента России от 9 ноября 2022 года № 809 "Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей" – ред.). Другой вопрос, как мы будем все это осуществлять.

– Может ли кино ответить на этот вопрос?

– Кинематограф – активное, выразительное, наглое средство оболванивания людей. Занимается он этим практически с момента своего появления. Это есть оружие массового поражения, и потому очень важно, в чьих оно руках. Культ зла, похоти, крови, который исподволь подтачивает психику людей, отравляет искусство, уродует культуру, приводит к мутациям и искривлению бытия, – вот современный кинематограф. Вред, нанесенный им, трудно переоценить.

Если наш кинематограф преодолеет тенденции и схемы, которые были ему навязаны Голливудом, вернется к традиции, где живут образы, смыслы, рецепты духовного существования, тогда все пойдет на лад. Я, конечно, не имею в виду профессиональную сторону кино. Речь идет о том, какие идеи, цели и образ мысли транслируются...

– Какая задача стоит перед российским кинематографом?

– Сегодня люди перестали использовать философские сентенции и перешли к бесконечному потреблению изображений. Им теперь нужны духовные инструкции. А инструкции, сформулированные и переданные через мощные художественные образы, гораздо быстрее и лучше дойдут до людей, чем декларации и словеса. Созданием этих образов и должен начать заниматься кинематограф.

Сейчас главная задача государства – превращение населения обратно в народ. Кинематограф здесь – один из важнейших и действенных способов воздействия на общество. США, например, использует кинематограф как инструмент, кино, можно сказать, создавало Америку, которую мы знаем, ее психологию и стиль. В кино были примеры, как человек должен жить, что он должен делать, что думать. И эти схемы поведения намеренно распространяются на весь мир. Половина продукции Голливуда делается под контролем спецслужб.

– Документальное кино тоже может быть хорошим инструментом для государства?

– Документальное кино высокого уровня, действительно, оказывает воздействие, потому что люди справедливо считают, что все остальное придумано. Телевидение – это, во многом, пропаганда. В интернете куча фейков. Игровое кино – фантазия изначально. А документальное кино – остров правды и истины, который еще не утратил общественного доверия. Мне так хотелось бы думать.

– Композитором в фильме стал легендарный рок-музыкант Вячеслав Бутусов. Как вы оцениваете результат его работы?

– Это первый его опыт в написании музыки к фильму и, мне кажется, – невероятно удачный. Бутусов значительно больше того музыканта, которого мы знали раньше. Сейчас он занимается и симфонической, и духовной музыкой. Для "Архипелага" он написал музыку, которая оживила изображение и придала ему объем и духовную наполненность. Его участие сыграло важную роль, фильм стал сплавом музыки и изображения.

– Какие творческие проекты вы планируете в дальнейшем, и будет ли в них участвовать Вячеслав Бутусов?

– Мы сделали ему предложение поучаствовать в нашем следующем масштабном проекте под названием "Крест". Там мы пытаемся понять, как христианство изменило картину мира, что такое крест как символ христианства, каковы его сакральные смыслы, сила его воздействия на человека и мир. География съемок широкая: Иерусалим, Вифлеем, Афон, Эфиопия и, конечно, наши главные монастыри, Соловки в том числе. Наши возрожденные и руинированные храмы.

– Как возникла идея съемок в Эфиопии? Почему и что вы собираетесь там снимать?

– На Земле есть узловые духовные центры. Эфиопия входит в их число. Это большая страна, в которой православное христианство – главная религия. Откуда царица Савская и где, как утверждается, находится Ковчег Завета. Там храмы вырублены в скалах в виде креста. Когда проходят масштабные религиозные праздники, останавливается вся обычная жизнь в стране. Это выразительно с точки зрения действия. Мне кажется, что тема Африки сейчас достаточно важна и актуальна: в нашем случае это не про политику, а про духовную сторону жизни.

Фильм "Крест" не будет "Святым архипелагом-2" – это будет другой фильм. Мы ожидаем, что в конце 2024 года представим его зрителям.

– Возвращаясь к "Архипелагу": почему прокат начнется именно в праздник 8 марта, как выбирали дату?

– В кинопрокатной компании "Кино.Арт.Про" решили запустить фильм во вторую неделю Великого поста: первая более строгая. Мы эту идею поддержали. И теперь даже люди постящиеся смогут сходить в кино и получить красивое, проникновенное зрелище. Так что связи с Международным женским днем нет.

У нас вообще много праздников либо откровенно враждебных духовным традициям России, типа Хэллоуина, либо навязанных советской традицией. Людям нужно объяснить, откуда эти даты, в чем смысл, и потом в обществе должно быть принято решение, что с ними дальше делать: оставить или, может быть, учредить другой праздник, хотя и в ту же дату. Я уже не говорю о названиях городов, улиц и площадей. Людей надо выводить из заблуждений. Это задача государства, культуры, кино, СМИ. Заблуждений сейчас очень много, и особенно в культурной жизни.

– В скольких городах России можно будет посмотреть "Святой Архипелаг"?

– Надеюсь, фильм можно будет увидеть в 200 и больше городах: сколько хватит сил у прокатчиков. Мы первый раз делаем прокат, не имея финансовой поддержки, какая обычно есть у коммерческих продуктов типа игровых фильмов, сделанных исключительно в целях финансовой выгоды. Сколько городов смогут показать фильм, будет зависеть от того, каким будет к нему интерес у зрителя. Это в каком-то смысле социологический эксперимент.