Марсель Салихов: скидка должна стать главным оружием нефтегазовых компаний

Ограничения Запада на российские нефть и нефтепродукты не смогут "потопить" российский бюджет и вытиснуть Россию с мировой энергетической арены, считает президент Института энергетики и финансов, директор Центра экономической экспертизы НИУ ВШЭ Марсель Салихов. В интервью РИА Новости он рассказал, почему России пора перестать оглядываться на Европу, где искать потенциальных покупателей энергоносителей сегодня, и почему не стоит бояться продавать нефть с дисконтом. Беседовал Серго Кухианидзе.

– Реально ли Европе выдавить Россию с глобального рынка с помощью эмбарго и потолка цен на нефть и нефтепродукты?

– Это, конечно, не так. Вытеснить Россию с мирового рынка энергоносителей невозможно по определению. Ни через год, ни через два, ни в долгосрочной перспективе. Напомню, что наша страна обеспечивала в 2021 году около 17% мировой торговли нефтью и 25% мировой торговли природным газом, плюс, к слову, Россия является третьей в мире по поставкам угля. Это достаточно весомые цифры. Да, мы не единственные игроки на данном поле, но заместить такие объемы не под силу ни одной другой нефтегазовой державе. Однако в долгосрочной перспективе доля России может снижаться из-за того, что поставки на альтернативные рынки сопряжены с более дорогой логистикой. Другое дело, что введенное эмбарго сказалось на наших энергоносителях, которые направлялись в Европу, куда до недавнего времени шло порядка 30% и нефти, и газа.

Но это привело лишь к переориентации поставок на всем мировом рынке. Ведь когда закрывается одна дверь, открывается другая. Замечу, что после ввода эмбарго со стороны Европейского союза физические объемы экспорта нефти из России не сократились, а в январе даже выросли. То есть Москва достаточно быстро переориентировала свои нефтяные потоки из Европы в Азию. До февраля прошлого года, например, мы практически не продавали свою нефть в Индию, а сейчас поставляет ее туда в объеме более одного миллиона баррелей в сутки. Основным инструментом, который способствовал успешной переориентации поставок, стал спред, или скидка, на российские постави.

– У введенного потолка цен на российскую нефть и нефтепродукты есть и другая сторона. Он уже привел к резкому скачку цен на нефть марки Brent. Сейчас она упала до 85 долларов за баррель, но в прошлом году подскочила даже до 128 долларов. Многие крупные западные компании бьют рекорды по прибыльности, невиданные ими за последние 115 лет.

– Основная причина высокой прибыльности западных нефтяных мейджоров – рост цен на нефть в первой половине прошлого года и скачок цен на СПГ. В результате, компания Shell, допустим, получила прибыль в 40 миллиардов долларов, рекордную в своей истории. Однако подобные результаты являются скорее единовременными, в 2023 году подобных прибылей уже не будет.

Впрочем, какое нам дело сегодня до Европы. С моей точки зрения, России пора перестать обращать на ее внимание, так как европейский рынок по большому счету потерян для российских поставок в обозримой перспективе.

И не стоит слушать изо дня в день, что говорят председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйнен, глава дипломатии Евросоюза Жозеп Боррель и все их коллеги. Какая нам разница, что у них на языке, если никаких дел с Европой у России сейчас практически нет, их рынок для нас закрыт.

Все усилия, уверен, мы должны сконцентрировать сегодня на дружественных странах Азии, Африки и Латинской Америки. Там наши точки роста. Вы знаете, как зовут, допустим, президента Индонезии? А ведь Индонезия – потенциальный покупатель российской нефти.

– По-моему, вы идеализируете. Разве все эти дружественные страны не воспользовались установленным Западом на российские энергоносители потолком и не покупают сейчас нашу нефть с дисконтом?

– Своя рубашка, разумеется, ближе к телу. Вы правы, дисконтом они пользуются. А как иначе? Таковы законы торговли: продавец хочет подороже продать, покупатель – подешевле купить. Но хочу сразу разъяснить, что введенный потолок цен касается только российской нефти марки Urals, которую мы до сих пор продавали в Европу.

Нефть же, которая традиционно идет только на азиатский рынок, это наша нефть марки ESPO. Она течет по трубопроводу Восточная Сибирь – Тихий океан до порта Козьмино и оттуда доставляется танкерами до Китая, Кореи, других стран Азии, и продается по цене в 75 долларов за баррель. Но это, надо признать, не очень большая часть экспортируемой из России нефти, лишь порядка 20%, а 80% - это все-таки нефть марки Urals.

– Цена, на которую в феврале упала нефть, даже ниже установленного в декабре прошлого года потолка в 60 долларов за баррель. Сейчас она продается уже по 50 долларов. А ведь федеральный бюджет РФ на ближайшие годы верстался, исходя из цены в 70 долларов за баррель…

– За бюджет, скажу сразу, не беспокойтесь. Несмотря на то, что при цене, допустим, в те же 50 долларов за баррель он не дополучит примерно два триллиона рублей нефтегазовых доходов, это точно не скажется на пенсиях, зарплатах бюджетников, других социальных программах, не говоря уже об оборонке. Вообще, нефтегазовые доходы – это треть доходов бюджета России. Понимаете, в масштабах огромной российской экономики такая сумма – не угрожающая проблема. Минфин вполне может существовать в подобной ситуации достаточно долго. Неудивительно, что вице-премьер Александр Новак нынешнюю цену на нефть называет "приемлемой".

– А какая цена может оказаться для страны критической?

– Сложно ответить, могу лишь сказать, что в 2020 ковидном году цена нефти Urals опускалась на несколько месяцев ниже 20 долларов за баррель, и ничего. Понимаете, важно не то, до какого уровня цена на нефть может упасть, а как долго это падение может продлиться. Поскольку выбить Россию с мирового рынка энергоносителей немыслимо, Запад, устанавливая потолок на нашу нефть и нефтепродукты, пытается сделать все возможное, чтобы ограничить нефтегазовые доходы страны. В этом его цель.

То есть, условно говоря, если себестоимость добычи нефти в России – 20-25 долларов за баррель, то задача, с точки зрения западных стран, состоит в том, чтобы Россия эти 20-25 получила, но при этом никакой прибыли сверху. В январе, например, доходы России от нефти и газа сократились на 46% по сравнению с январем прошлого года. Вот почему в нынешних условиях жестких ограничений нам так необходим поиск новых партнеров в дружественных странах, пусть даже они будут покупать российскую нефть по дисконту.

– Где вы видите этих потенциальных покупателей российских энергоносителей? Китай, Индия, Турция – понятно, кто еще?

– В принципе, это все страны, которых Россия считает дружественными, а их более ста по всему миру – кто откажется от нефти и газа, особенно, если их продают со скидкой. Только на Китай, Индию и Турцию надеется не стоит.

Во-первых, чтобы не оказаться в долгосрочной перспективе их сырьевыми придатками. А, во-вторых, надо иметь в виду, что тот же Китай не имеет права увеличивать поставки нашей нефти до бесконечности. Дело в том, что Пекин давно проводит четкую политику диверсификации поставщиков энергоносителей на свой рынок. Ни один из них не должен занимать на нем долю более 20%, а Россия приближается к этой отметке.

– Процесс поиска новых партнеров идет?

– Идет. Думаю, что сырую нефть, которую Москва поставляла в Европу, ей удалось уже практически всю переключить на Восток, по нефтепродуктам – пока только 45%. И повторю, не стоит так убиваться из-за того, что свою нефть Россия сейчас вынуждена продавать со скидкой. Конечно, из-за этого приходится нести потери. Но это лучше, чем ничего, разве нет? Такова, как ни крути, объективная реальность, в которой мы оказались. Вместо того, чтобы роптать нашим нефтегазовым гигантам следует более гибче подходить к вопросам ценообразования.

Скидка должна стать сейчас основным механизмом их деятельности, их главным оружием. Ведь скидка, если взглянуть на нее не зашоренным взглядом, создает сильный стимул у всех желающих покупать российскую нефть, обходить санкции, заниматься каким-нибудь переоформлением документов, смешением нефти и так далее, и так далее.

К сожалению, руководителям нефтегазовых гигантов, как оказалось, достаточно сложно поменять свой менталитет. Тут действует сила инерции.

Что и говорить, за долгие годы они привыкли почивать на лаврах, сейчас же надо крутиться, смотреть во все стороны, оперативно принимать неординарные решения. В российском газе заинтересованы, например, в Центральной Азии, в Казахстане и Узбекистане.

Несмотря на то, что Узбекистан сам добывает природный газ, своих ресурсов ему не хватает. Но он не в состоянии закупать наш газ по европейским ценам. Казахстан тоже готов подписать с Россией контракт на закупку 10 миллиардов кубометров газа. Однако каких-то серьезных результатов пока тут нет. Заключен лишь небольшой контракт с Азербайджаном. Словом, лидерам наших нефтегазовых корпораций надо вести переговоры, договариваться, идти на разумные уступки. Ведь поскольку экспорт газа в Европу просел, наши газовые мощности простаивают.

– А почему бы их не нарастить, направив на внутреннее потребление, заняться, наконец, газификацией страны?

– Да, этим заниматься необходимо. Но надо понимать, что газификация – это, прежде всего, социальный проект, в этом его суть и важность. Что касается прибыльности, то здесь его потенциал ограничен, поскольку цены на газ на внутреннем рынке, гораздо ниже экспортных.

– Кстати, а что со всем оборудованием на российских нефтегазовых скважинах? Сказывается уход западных компаний, есть проблемы?

– Думаю, нет. Во всяком случае, в ближайшей перспективе их явно не будет. Среди, например, нефтесервисных компаний, действующих в стране, лишь 15% иностранных, остальные 85% – соответственно российские.