Миру придется долго платить за грехи и ошибки Запада

Пожалуй, раньше празднование Нового года не вызывало такого ощущения, как в этот раз. Даже посты от любителей подводить итоги прошедших двенадцати месяцев в соцсетях — разрешенных и запрещенных — встречались гораздо реже, чем обычно, и выглядели на фоне новостей с фронтов какими-то далекими приветами если не из доковидных, то как минимум из дофевральских времен.

Никогда прежде 32 декабря не наступало вслед за боем курантов с такой же беспощадной и неотвратимой очевидностью.

Тяжелые испытания, с которыми столкнулась Россия и — каждый по-своему — все мы, попутно принесли несколько измененное ощущение времени. Годами теперь мерять сложно, десятилетиями как-то сподручнее. И сейчас, судя по всему, нас ждет десятилетие турбулентности.

Все это будет расплатой за ошибки прошлого и уроки истории, которые "цивилизованный мир" предпочел проигнорировать.

В 1991 году с распадом Советского Союза многие как на Западе, так и в России считали, что у мира появился уникальный шанс. После завершения холодной войны Соединенные Штаты и их союзники могли единолично сформировать новый мировой порядок, который бы обеспечил постепенное торжество демократии, капитализма и "землю, текущую молоком и медом" в планетарном масштабе. Такой расклад устраивал почти всех игроков — и тех, кто оставался за столом, и тех, кто садился на освободившееся место СССР: устами Андрея Козырева ельцинская Россия отказалась от своих национальных интересов, заявив, что теперь в первую очередь хочет уделять внимание интересам общечеловеческим. Китай в то время был менее многословным и более осторожным, чем сейчас, Индия еще не обрела нынешней мощи, и с всеобщего согласия (местами молчаливого) Америка получила карт-бланш на строительство мира по образу и подобию своему.

Однако, как выяснилось, никакого экспорта демократии не планируется. Вернее, он, конечно, декларировался, но на деле ни о какой демократизации и строительстве единого мирового сообщества речь не шла. Запад вел себя не как архитектор будущего, хотя имел все возможности для создания идеи, общего видения, которое могло бы сплотить человечество, а как крестоносец, получивший три дня на разграбление города после длительной осады. Этим городом был весь мир, а три дня обернулись тремя десятилетиями.

Упоенный победой в холодной войне гегемон принялся делать свои гегемонские дела. Сперва вторгся в Ирак, устроив там "Бурю в пустыне", — и на фоне агрессии Саддама против Кувейта это казалось если не необходимым, то как минимум не выглядело преступным. Но постепенно из-за отсутствия конкурентов США перестали соизмерять свои силы. Сначала Югославия — здесь преступное вмешательство НАТО в конфликт хотя бы завершилось успехом для Запада. Однако дальнейшие шаги окончательно убедили мир: единоличное правление Вашингтона не только не приносит глобальной справедливости, но и проблематично даже для самих Соединенных Штатов — и, как следствие, для других стран.

Сначала вторжение в Афганистан, которое спустя 20 лет обернулось позорным бегством, а затем новая операция в Ираке, заложившая замечательный фундамент для появления "Исламского государства"*, крайне убедительно демонстрировали: США не справляются.

Вместе с тем под соусом демократизации и при поддержке Белого дома к власти приходили очень далекие от ценностей свободы, равенства и братства люди — например, развязавший войну в Южной Осетии Саакашвили и ускоривший окончательный раскол Украины Ющенко. Аналогичные события наблюдались и на Ближнем Востоке — ни одно из государств не стало жить лучше после "арабской весны", а некоторые и вовсе перестали существовать.

Все эти события заставляли вернуться из фантазий о едином человечестве к суровым реалиям несовершенного мироустройства, которое, кстати говоря, и здесь продолжало действовать по старым законам — как минимум в части международных отношений.

А законы эти таковы: с течением времени системы международных отношений сменяют друг друга, обеспечивая на какое-то время относительно стабильное существование для стран-участниц. Делается это за счет сформулированных в международных соглашениях правилах игры и институтов, обеспечивающих их соблюдение. Как только эти институты слабеют, а баланс сил изменяется, на смену одной системе приходит другая. На бумаге все выглядит гладко, однако есть одно но: с 1648 года, когда была сформирована первая — Вестфальская — система международных отношений, ни разу переход от одной СМО к другой не проходил мирно. Этому всегда предшествовали крупные конфликты: Венская система ознаменовала конец Наполеоновских войн, Версальская — Первой мировой, а Ялтинско-Потсдамская — Второй мировой.

Гарантами последней системы были США и СССР, возглавлявшие капиталистический и социалистический блоки, которые в целом были равны по силе. Но после добровольного отказа от своей роли со стороны Советского Союза она фактически прекратила свое существование.

И теперь можно подвести промежуточные итоги: Запад не смог предложить миру универсальную новую модель устройства, а единоличное управление оказалось ему не под силу. И здесь мы приходим к неутешительному выводу: нас ждет длительный период становления новой системы.

А как показывают последние четыре столетия мировой истории, каждая следующая война, в которой рождается миропорядок, кровопролитнее предыдущей.

Означает ли это, что нас ждет третья мировая? Ну, как минимум происходящее сейчас дает надежду на то, что лидеры ведущих держав понимают всю опасность ядерного конфликта и стараются его избегать. Возможно, мир столкнется с серией региональных противостояний, которые засвидетельствуют ослабление вчерашних лидеров и усиление амбициозных претендентов.

Вероятно, спецоперация российских войск на Украине — первый конфликт такого рода. Россия оказалась главной проигравшей в холодной войне, а потому (в отличие, например, от Китая) не могла позволить себе спокойное поступательное развитие, поскольку столкнулась с угрозой дальнейшего развала — из-за расширения НАТО на восток.

Дело в том, что, лишившись военных баз в Крыму в 2014 году, Россия не могла бы провести военную операцию в Сирии: Новороссийск не справился бы с обеспечением контингента на Ближнем Востоке так, как это смог сделать Севастополь. А без участия Кремля режим Асада в противостоянии с ИГ* и оппозицией не устоял бы. Это превратило бы регион в очаг нестабильности — тогда бы начался экспорт радикального исламизма на Кавказ и в другие мусульманские регионы России. А там уже и до терактов в Москве рукой подать. Кто-то сомневается в том, что экстремисты и сепаратисты получили бы поддержку от "цивилизованного мира"? Что ж, история показывает, что идейные противоречия не мешали Западу активно спонсировать врагов России.

Все вышеперечисленное и делает Россию главным интересантом в формировании нового мирового порядка, который бы обеспечивал ее безопасность. Главным, но не единственным. Китай, Иран, Индия, Саудовская Аравия и многие другие страны за три десятилетия набрались сил и готовы отстаивать свои интересы. В некоторых случаях — в противостоянии не только с Западом, но и друг с другом. Но если между собой им пока удается договариваться, то борьба "ревизионистов" с "охранителями" уходящей системы международных отношений приобретает все более острый характер не только на украинском фронте.

А на скорую руку такие проблемы не решаются.

* Террористическая организация, запрещенная в России.