Отомстить своей стране не получилось: оппозиционер сел за мошенничество

В Гонконге посадили уже всерьез, на пять с половиной лет, Джимми Лая — не самую сильную, но, возможно, самую яркую фигуру среди тех, кто чуть не уничтожил нескончаемыми протестами эту замечательную особую территорию Китая. Понятно, Госдепартамент США не мог не отозваться: Пекину указано уважать "свободу высказываний" в Гонконге, а хор правозащитников привычно обозначил этого человека как борца за демократию.

И все было бы предсказуемо и неинтересно, если бы один из обозревателей гонконгской South China Morning Post не сказал по такому поводу, что международная репутация демократа — это одно, а вот как насчет другого: то есть что думают о Джимми Лае многие-многие обитатели самого Гонконга, которые более двух десятилетий жили при медийном всевластии этого человека?

И дальше выстраивается портрет нашего героя, в чем-то типичный, в чем-то уникальный, но в целом нечто очень знакомое. Демократ? Да ни в коем случае. Но революционер — и ярко выраженный. У революционера, как и у террориста, нет национальности, это какой-то общечеловеческий типаж — что-то среднее между навсегда обиженным на весь мир ребенком и грамотным разрушителем того самого мира. В России таких типажей не только было сколько угодно, но и остается не меньше. Вот и в Китае они есть.

Для начала — речь о совершенно небедном человеке, который до недавнего времени был если не самой богатой, то самой влиятельной фигурой в массмедиа. Джимми Лай стал издателем еще в конце 80-х, но главная жемчужина в его короне — Apple Daily (ныне закрытая) — начала издаваться в 1996 году.

Издатели бывают разные. Для одних СМИ — это престиж просветителя и репутация человека, влияющего на власть и общество. Но кем надо быть, чтобы вполне сознательно сделать ставку на самых неграмотных и злобных представителей своего народа, запустив в этот народ позорный таблоид, работающий по принципу "кровища, позорище и сплетни"?

Вообще-то, здесь есть общее с феноменом Навального, который в свое время постарался подгрести под себя самопровозглашенных неудачников, полуграмотный и озлобленный электорат, будоража его старой, как Маркс, идеей: "Все кругом коррупционеры, богатство есть воровство, несите новую элиту". Но если речь идет не о политическом движении, а о газете, то тут ее владелец превращается (как Джимми Лай), по сути, в шантажиста-многостаночника. Никому в Гонконге не хотелось попасть в поле зрения его истекающих слюной восторга репортеров, снимавших крупным планом окровавленных и расчлененных людей… Тут у нас намек на особенности психики другого отечественного медиаперсонажа, ловившего кого-то с подругами вместо жен, выкапывавшего чьи-то медицинские диагнозы.

Такие личности постоянно оказываются эгоманьяками, которые жить не могут без того, чтобы везде не мелькать и на все темы не высказываться с фантастическим красноречием. Джимми Лай как минимум в еженедельном режиме делился с соотечественниками своими мнениями далеко не только о том, какое это зло — Пекин и прочий Китай, а вообще обо всем, включая только что прочитанные книги.

Тут надо заметить, что речь о человеке 75 лет, но бешено активном и полнокровном, а также физически заметном: очень много сантиметров роста и килограммов веса. Революционеры часто бывают такими — входят в комнату, полную людей, и через мгновение все общение начинает вертеться вокруг новоприбывшего, он как бы заполняет все пространство.

Такие люди не могут тихо сидеть и строить какие-то тайные планы — им нужно греметь, ради этого можно пойти на любой риск, да им этот риск попросту нужен как воздух. Джимми Лая начали таскать в суды уже два года назад, когда пришлось наводить порядок в Гонконге, и он отреагировал на свой первый небольшой тюремный срок искренними словами: "Да для меня это просто награда!"

Кстати, нынешний тюремный срок он получил за мошенничество, а не за политику: нарушил правила договора аренды. Это, конечно, оставляет кисловатый привкус — примерно как то, что доброго старину Аль Капоне посадили за неуплату налогов, не собрав доказательств его личной причастности к перманентному террору в Чикаго и за его пределами. Наверное, так же трудно было доказать, что не было такого оппозиционера в Гонконге, который не получал бы денег от Джимми Лая, не говоря о прочей поддержке. И не было такого бизнесмена, торговавшего с китайским материком, который не опасался бы попасть в поле зрения репортеров Apple Daily.

Зачем Джимми Лай все это делал и с чем боролся? За благо Гонконга и ради продвижения там народовластия? Но вот эпизод его деятельности: в 2015 году Пекин и гонконгские власти решили, что главу местной администрации можно и нужно избирать всеобщим голосованием. Но вмешался Джимми Лай, поодиночке обработавший членов тогдашнего законодательного собрания, и они проголосовали против. Потому что демократия — это не то, что нужно демократам. А вот перманентные бунты — с поджогами и битьем стекол — это другое дело, потому что это расшатывает систему и ведет к цели.

А в чем, собственно, цель? Гонконгские революционеры, если попросту, сеяли хаос и разрушения, чтобы развернуть историю: оторвать территорию от Китая. Необязательно восстановить его статус британской колонии, каковой он был до 1997 года, но что-то в этом роде. Кстати, сам Джимми Лай — гордый носитель британского, конечно же, паспорта. Но бежать и сдаваться без драки он просто не смог.

Всегда интересно закопаться в раннюю биографию революционера и выявить там то, что навсегда превратило его в разрушителя (а любой революционер — это глубоко ущемленный в чем-то человек). Но в нашем случае все просто. В 1959 году 12-летний мальчик спрятался на лодке и зайцем преодолел 132 километра по прямой — из родного Гуанчжоу в Гонконг. Работал на текстильной фабрике за зарплату, равную восьми долларам в месяц. И потом проделал классический путь местного миллионера: купил развалившуюся фабрику, начал что-то выпускать и продавать… И стал мировой знаменитостью и богачом, но в душе так и остался нищим мальчиком с текстильной фабрики, ненавидящим свой Китай за что-то из того ультракоммунистического 1959 года (кампания "Большой скачок"), о чем мы не знаем и не узнаем.