Зеленский следует ленинским курсом

На закате развитого социализма была в ходу поговорка, иллюстрирующая правило употребления частиц "ни" и "не": "Где бы ни работать, лишь бы не работать". Киевская дипломатия придерживается сходного принципа: "О чем бы ни переговариваться, лишь бы не переговариваться". Опыт мирных соглашений как нынешнего года, так и предыдущих лет служит тому изрядным доказательством.

Принцип ценный, но рано или поздно он начинает прискучивать всем. Не только державе, с которой Киев остро конфликтует, но даже и тем государствам, с которыми он вроде как находится в сердечном согласии. Потому что у них тоже есть свои интересы и проблемы, не всегда решаемые вечной сказкой про белого бычка.

Так что нужен новый ход, желательно мастерский, — и он был найден. Президент Украины В. А. Зеленский заявил, что он не против мирных соглашений (хотя недавно был решительно против), однако намерен "предложить публичную форму переговоров с Россией, чтобы они не проходили за кулисами".

Пресс-секретарь президента России Д. С. Песков, с 1989-го по 1999-й проработавший в системе МИД и потому имеющий некоторые представления о дипломатических законах и обычаях, проявил сильный скепсис по поводу новой мирной инициативы Зеленского. Не говоря о том, что "в вопросе переговоров с Россией у украинских властей семь пятниц на неделе", он заметил: "Трудно себе представить вообще публичные переговоры — таких переговоров не бывает".

Действительно, публичным может быть оглашение итогов переговорного процесса. Например, текста мирного трактата. Но сам процесс по необходимости скрывается от посторонних. Мегафонная дипломатия тут решительно неуместна.

Это объясняется самой природой переговоров, то есть поиска компромисса. Стороны входят в процесс с позициями А и Б, которые антагонистичны и несводимы. В ходе переговоров каждая из сторон чем-то поступается и получаются позиции А' и Б' — уже более близкие. В следующей итерации уже А'' и Б'' — еще более близкие. И так долго и нудно, вследствие чего удается (или не удается) найти компромиссную формулу, которую и предъявляют публике.

Тогда как еще не сделанную работу — все эти промежуточные А' и Б' — дуракам (то есть профанам) не показывают, поскольку их вмешательство в деликатный процесс, осуществляемое в невежественной и противоречивой форме, только навредит.

Все это можно найти в любом учебнике дипломатии. И если В. А. Зеленскому напряженная работа в "Квартале 95" не давала времени читать разные учебники, то уж искусные дипломаты Кулеба или Мельник вроде бы должны знать такие азы и могли бы поделиться ими с принципалом.

Возможно, впрочем, В. А. Зеленский вдохновлялся не скучными методиками про А' и Б', а историко-революционной практикой. Двадцать шестого октября (8 ноября) 1917 года сразу после взятия Зимнего Съезд Советов, взявший власть в свои руки, принял Декрет о мире, где говорилось: "Тайную дипломатию правительство отменяет, со своей стороны выражая твердое намерение вести все переговоры совершенно открыто перед всем народом. Обращаемся с предложением к правительствам и народам всех стран начать немедленно открытые переговоры о заключении мира".

Спустя два месяца, 8 января 1918-го, ленинским курсом последовал и президент США Вильсон. В его программе "14 пунктов", положенной в основу работы Версальской мирной конференции, самый первый пункт гласил: "Открытые мирные договоры, открыто обсужденные, после которых не будет никаких тайных международных соглашений какого-либо рода, а дипломатия всегда будет действовать откровенно и на виду у всех".

Потом Вильсон приватно объяснял, как он стал приверженцем Ленина и Троцкого: "Яд большевизма только потому получил такое распространение, что является протестом против системы, управляющей миром. Теперь очередь за нами". Иными словами, он стал не столько верным ленинцем, сколько верным макиавеллистом — именно флорентийцу принадлежит формула: "Не можешь победить — возглавь".

Хотя открытые всему миру переговоры оказались лишь эффектным лозунгом, но никак не практическим руководством к действию. Версальская конференция оказалась самым закрытым мероприятием из доселе известных. От переговоров оказались отстранены не только побежденные немцы, но и мелкие союзники Антанты. А в качестве особенно яркого и выпуклого примера открытости приводится история про то, как Вильсон заперся в потаенной комнате Версальского дворца с Ллойд Джорджем и Клемансо, поставив на входе часового с ружьем: чтобы никто не помешал открытым переговорам.

Советская дипломатия тоже недолго придерживалась ленинских начал. К Литвинову, Молотову и Громыко можно относиться как угодно, но в открытости их никто не обвинял.

Что и естественно. Выбрасывать смелые лозунги — как это делали Ленин с Троцким, а также Вильсон и как сейчас это делает Зеленский — это одно, а мешки ворочать — это совершенно другое.

Правда, тогда предсовнаркома и президент САСШ, возможно, отчасти в самом деле рассуждали в духе "Мы наш, мы новый мир построим". В том, что сейчас президент Украины движим подобными идеалистическими мыслями, есть сильные сомнения.