Мин Аунг Хлайн: Мьянма хочет покупать нефтепродукты у России за рубли

Премьер-министр Мьянмы, старший генерал Мин Аунг Хлайн, пришедший к власти в прошлом году с помощью конституционного механизма введения чрезвычайного положения, рассказал в эксклюзивном интервью РИА Новости на полях ВЭФ о перспективах торговли с Россией в рублях, закупках российских нефтепродуктов, сотрудничестве в сфере ВТС и объяснил, почему в Мьянме считают Россию другом.

– В прошлый раз, когда вы участвовали в Московской конференции по безопасности, вы говорили о том, что риски в Азиатско-Тихоокеанском регионе серьезно возросли. Сегодня мы наблюдаем новую эскалацию из-за ситуации вокруг Тайваня, накаляется обстановка на Корейском полуострове. Учитывая все накопившиеся в регионе проблемы, на ваш взгляд, сегодня он стоит на пороге полномасштабного вооруженного конфликта?

– В Азиатско-Тихоокеанском регионе в последнее время политическая ситуация сильно изменилась. Это связано с визитами должностных лиц США на Тайвань, что противоречит "политике единого Китая". Но если смотреть шире, то такие ситуации в мире уже бывали. До Тайваня была Украине – там США действовали по такой же схеме. Вашингтон поставлял оружие Украине, а теперь все повторяется с Тайване. Поставки оружия – это основной бизнес США, этим они и зарабатывают. А для новых поставок, для перевооружения армий им нужны войны.

Относительно вопроса о том, будет ли в регионе вооруженный конфликт, конечно, в последний момент страны стараются уйти от него, но только в самый критический момент. Сейчас вопрос в том, чтобы мы не подошли к этой черте. США должны сказать "нет" производству, продаже вооружений и боеприпасов как основному бизнесу. Они должны сосредоточиться на тех продуктах, которые могут принести мировому сообществу пользу.

– Насколько сегодня внутриполитическая ситуация в Мьянме стабильная? Удалось ли властям урегулировать конфликты с военизированными группами оппозиции?

– Ситуация под контролем. В прошлом году было гораздо больше инцидентов, они были более масштабные. Начиная с апреля этого года их количество и масштаб уменьшаются, хотя и постепенно, но значительно. Конечно, еще не до конца, в некоторых регионах и штатах еще случаются инциденты. Но мы пытаемся решить этот вопрос окончательно.

– Ранее вы говорили, что западные страны поставляют оружие оппозиционерам, были ли пресечены эти каналы поставок?

– Мы обнаружили, что нападения и террористические акты в стране совершаются с помощью взрывчатых веществ и оружия, которые поставляют с помощью посредников через границу на севере страны. Они получают финансовую помощь от западных стран и контрабандой покупают это оружие. По состоянию на август этого года мы изъяли более трех тысяч пистолетов и автоматов и более 300 тысяч боеприпасов.

Мы уже нашли, через какие каналы идут поставки, и пытаемся перекрыть эти каналы. Но нам нужно время, чтобы закрыть этот вопрос окончательно.

– Сколько может занять времени?

– Трудно назвать конкретное время, это зависит не только от меня. В Мьянме есть много сепаратистских групп, которые представляют различные национальности. На правительственном уровне сейчас идут переговоры с ними. Я уже два раз с ними встречался, и на переговорах мы решаем и обсуждаем три вопроса: что они хотят, что должно быть в стране, и что возможно сделать. Не все их желаниях могут быть выполнены, мы говорим о том, что нужно нашей стране. Среди их желаний и определенных векторов, куда движется страна, мы ищем и выбираем возможности. То, что мы можем делать для них, мы делаем. Когда будут урегулированы эти три вопросы, и сепаратистские группы перестанут получать оружие извне, вопрос решится автоматически.

Хотел бы добавить, что нужно разделять сепаратистов и террористов. Начиная с 2011 года мы ведем переговоры, в результате которых десять групп оппозиции подписали соглашение о прекращении огня. Сегодня они с нами за столом переговоров. Остались еще шесть групп, которые не выходили с нами на связь, но мы планируем с ними контактировать и решить вопросы.

Вторая категория – это террористы, которые появились после выборов. Недовольные их результатами люди вышли на улицы, взяли в руки оружие и совершают террористические акты. С ними мы не ведем переговоры, и смысла в этом нет. Мы хотим решить проблему с фальсификацией выборов по закону, но они не захотели. С теми людьми, кто понимает свои национальные интересы, мы разговариваем. Цель этих переговоров в том, что мы сохраним многопартийную демократическую систему в стране, создадим федеральную систему.

– Как развивается ситуация в экономике? По некоторым оценкам она сильно пострадала из-за пандемии и протестов. Насколько целесообразно проводить выборы, намеченные на следующий год, или они могут быть отложены?

– Пандемия негативно сказалась и ослабила экономику во многих странах мира, но у нас есть свои особенности. В Мьянму пандемия пришла после марта 2020 года. Но согласно данных и анализу экономика падала и до пандемии, то есть COVID-19 ухудшил ситуацию, как и политическая нестабильность. Политика и экономика – связанные вещи, поэтому сначала мы урегулируем политическую ситуацию, а после получим стабильность в экономике. Итак, мы сохранили политику, чтобы стабилизировать экономику.

Что касается выборов, у нас в стране 330 избирательных участков. В 2010 году были открыты 325, в 2015 году – 323 участка, а в 2020 году – только 315 участков. В демократической системе основным фундаментом являются выборы, когда все население имеет право выбрать, кто будет управлять страной. Если нет – смысл демократии исчезает, и те цифры, которые я привел, говорят сами за себя. Но если еще меньше участков смогут открыться на следующих выборах, смысла в них нет. Так выбирать нечестно. Кроме того, выборы нужно проводить без внешнего давления, иначе они не будут честными и прозрачными. И свои выборы мы будем проводить без внешнего давления.

Я бы хотел, чтобы на следующих выборах количество участков увеличилось. Это наша главная цель при организации выборов. На ситуацию влияет и политической стабильность, и экономика. Но мы обещали, что будем проводить выборы в ближайшее время, и мы всеми силами пытаемся это обещание выполнить.

– Учитывая все то, что вы сказали, могут ли выборы, намеченные на следующий год, быть отложены?

– Отвечать на этот вопрос преждевременно, потому что есть еще около четырех-пяти месяцев – что много для правительства – в течение которых мы можем изменить полностью ситуацию и может быть успеем провести выборы в ранее обещанные сроки. Пока рано это обсуждать.

– Планирует ли Мьянма закупать российскую нефть? Могут ли расчеты проводиться в рублях?

– Поставки нефтепродуктов из России в Мьянму уже успешно ведутся. Через несколько дней мы получим первую поставку дизельного топлива из России. Что касается системы платежей – в какой валюте принимает российская сторона, в такой мы и будем оплачивать. Это намного упрощает нашу задачу, потому что в других валютах есть много ограничений по получению и переводу. Поэтому если решится этот вопрос, и мы могли бы платить в рублях – это хорошо.

– У наших стран давние отношения с сфере ВТС, как оно развивается сегодня? Планирует ли Мьянма закупать у России системы ПВО? С учетом непростой ситуации в регионе, обсуждается ли сегодня возможность открытия российской военной базы в Мьянме?

– Сотрудничество в сфере ВТС развивалось и продолжает развиваться. Вооружения и техника России по качеству стоят на первом месте и полностью покрывают наши потребности. Они очень помогают в расширении обороноспособности нашей страны, в перспективе – расширение состава военной техники и другие возможные проекты.

Что касается создания военной базы Минобороны РФ на нашей территории, то это противоречит нашей конституции, не только в отношении России, конечно, а вообще присутствия на нашей территории иностранных военных. Но надо определиться, что мы понимаем под словом "базирование"? Да, мы не можем разрешить чужие армии, но Россия – наш друг, и мы можем найти другие возможности сотрудничества, в том числе и в сфере обороны. То есть не обязательно нужно создавать базу, можно найти и другие возможности сотрудничества по стабилизации ситуации в регионе.

– США говорят о том, что связи России и Мьянмы напрямую противоречат усилиям АСЕАН, направленным на урегулирование конфликта, почему, на ваш взгляд, США так обеспокоены развитием отношений между Москвой и Пномпенем?

– Ранее США помогали в юго-восточной Азии оппозиционерам, которые хотели разрушить стабильность в различных странах. И США поддерживали их именно, чтобы не было стабильности в регионе. История все помнит, это стало причиной многих конфликтов. На сегодняшний день на территории США проживают и получают помощь и поддержку оппозиционеры, которые создают нестабильность в различных странах в нашем регионе. Если провести сравнительный анализ, ни ранее СССР, ни позже Россия никогда не принимала у себя таких людей – если в чужой стране были конфликты, они должны решать их сами.

И, наверняка, причина осуждения сотрудничества между нашими странами кроется в стремлении разбалансировать мировую стабильность. В многополярном мире мы – и Россия, и Мьянма – хотим сохранить мир и стабильность. АСЕАН также играет в этом большую роль. А США недовольны, потому что они хотят создать однополярный мир. Такое вмешательство США всегда реализуют под предлогом демократии, прав человека и созданием зависимости от доллара.

– Страны АСЕАН решили не приглашать власти Мьянмы на саммиты и встречи министров иностранных дел до того, пока не будет выполнен план по урегулированию, принятый в АСЕАН, как вы считаете, сохраняет ли он еще свою актуальность? Нужно ли вам посредничество АСЕАН?

– Мьянма вступила в АСЕАН в 1997 году. С первого дня мы всегда соблюдали все правила, мы ценим и чтим устав этого объединения. Если бы другие страны делали как и мы, то таких проблем не возникло. Они должны понять, что текущее правительство Мьянмы сформировано в соответствии с конституцией 2008 года, за которую проголосовали люди. Народ ее принял.

В Уставе АСЕАН четко прописано, что страны не должны вмешиваться во внутренние дела других государств. А получается, что АСЕАН под предлогом посредничества вмешивается в наши дела. Но, сохраняя дух АСЕАН, мы участвовали в переговорах, совещаниях и слушали их. Были обозначены пять пунктов "дорожной карты" для урегулирования внутриполитической ситуации. Но у нас свои законы, свои правила, их поддержку и помощь мы с удовольствием принимаем, но эти усилия не должны противоречить нашим законам и нашей конституции.

– Недавно была изменена мера пресечения для Аун Сан Су Чжи с домашнего ареста на заключение в тюрьме, с чем было связано это решение? Может ли оно быть пересмотрено?

– Когда против нее были выдвинуты обвинения в фальсификации выборов, нам нужно было представить и доказательства в суде. В ходе расследования после выдвижения обвинений мы сделали послабление в виде домашнего ареста, пока идёт следствие. Но когда мы расследовали дело по всем судебным правилам, то нашли еще и другие преступления, в том числе, и взятки. Теперь речь идет об уголовном кодексе, и ее невозможно было оставлять под домашним арестом. Обсуждать, какие будут изменения по принятию решения в суде, ещё рано.

– Недавно в Мьянме были казнены четыре члена партии НЛД, почему было необходимо применить именно высшую меру наказания?

– Есть такое понятие – никто не выше закона. Но я хочу объяснить: вы назвали этих четырех человек бывшими членами партии НЛД. Но если бы это было просто политическое противостояние между партией и правительством – это одно. Но когда они перешли черту, когда они перешли к убийствам, уголовно наказуемым преступлениям – это закон, высшая мера наказания. Независимо от того, к какой бы партии они не принадлежали. Они не только убивали, это было спланированное преступление, в результате чего погибли мирные жители, госслужащие, врачи, преподаватели, монахи. Они жестоко всех убивали, поэтому к ним была применена высшая мера наказания в соответствии с уголовным кодексом.