Михаил Сухов: на одних ветряках и солнечных батареях миру выжить сложно

Российская экономика уже полгода находится в "санкционном шторме", взяв курс на масштабную структурную перестройку. О том, как идет процесс адаптации к новым "правилам игры", когда она начнет свое восстановление, что будет с курсом рубля осенью, насколько вырастут цены в стране к концу году, как меняется доступность жилья в России и смогут ли "новые" валюты завоевать популярность у вкладчиков, в интервью РИА Новости рассказал гендиректор Аналитического кредитного рейтингового агентства (АКРА) Михаил Сухов. Беседовала Анастасия Сапрыкина.

– Российская экономика сейчас находится под давлением беспрецедентных санкций. Как вы оцениваете ситуацию в экономике сегодня и какие основные проблемные точки видите?

– Уже скоро полгода, как мы находимся в изменившей ситуации. Глобально оценки сейчас лучше, чем первые мартовские. В экономике заработали законы физики: сила сопротивления равна силе давления. Эффективность сопротивления во многом связана с фундаментальной сбалансированность финансов. Долг, государственный и корпоративный, относительно небольшой, его можно наращивать в разумных объемах безболезненно. При нынешней оценке государственного долга к ВВП менее 20% на горизонте трех-пяти лет со стороны накопленной задолженности нет критических ограничений по управлению его величиной.

Рубль, в конечном итоге, не упал, он даже окреп. Многие специалисты считают, что это мешает развитию экономики. Но я с этим не согласен, потому что санкционное давление и технологические ограничения никак не связаны с курсом рубля. Цены на основные экспортные товары выросли, получается, что дискомфорт экспортеров компенсируется ростом ценовой составляющей выручки за счет внешних цен. Поэтому я бы сказал так: сейчас баланс между негативом и позитивом из-за крепкого рубля ближе к позитиву, потому что он сдерживает рост затрат цен на импортные товары и даже способствует снижению темпов инфляции.

Другое дело, что по всем оценкам спад продлится не только в этом году, но и в следующем. Гораздо легче перестраивать уже то, что сократилось и теперь переходит к развитию. Скорее всего, одновременно мы будем наблюдать спад в одних отраслях и необходимость инвестиций в других отраслях: по сотням направлений будет меняться структура потребления, что также будет требовать больших инвестиций. При этом источников финансирования всего два: государство и банки. Возможности привлечения финансов населения сильно сократились, а нерезидентов не имеется.

– Сколько кварталов может продлиться спад российской экономики?

– Спад выйдет за пределы текущего года точно. По оптимистическому сценарию он продолжится до лета следующего года, а по более пессимистичному – до конца 2023 года. Темпы спада будут постепенно сокращаться, хотя это все же будет длительной историей, сопряженной с изменением "правил игры". Например, сейчас действует мораторий на банкротства, это определенный защитный фактор для предприятий. Но до бесконечности он продолжаться не может, судьба его будет, видно, определяться в ближайшие месяцы. В итоге начнут реализовываться кредитные риски, мы не ожидаем, что станет возможным оказать поддержку всем пострадавшим отраслям. Государство будет сочетать меры по сохранению производства с поддержкой занятости.

– Когда будет самое глубокое падение? И какие у вас ожидания в целом по темпам спада ВВП России по итогам текущего года и в следующем году?

– В конце 2022 – начале 2023 года, если брать сравнение с 2021 годом. А в этом году мы пока прогнозируем спад на 7-7,5%, в следующем году в зависимости от внешних факторов и внутренних преобразований – 0,5-2%.

– А когда и как экономика начнет восстанавливаться?

– Если брать возврат к реальным стоимостным значениям 2021 года – то в 2023 году, начиная с лета. Самое сложное сейчас сказать, что будет через три-четыре года, насколько быстро будет дальше восстанавливаться экономика. Вслед за действующими санкциями следует ожидать волну сокращения потребления российской нефти на внешнем рынке, пока не ясны ее масштабы с учетом возможного изменения географии экспорта. Кроме того, сейчас предприятия используют запасы для производства, а вот когда они закончатся, их нужно будет компенсировать. Так что вряд ли мы будем свидетелями быстрого роста в 2024 году, в лучшем случае 1-1,5%.

– Говоря о госдолге, какой его уровень от ВВП вы ждете в ближайшие годы? И на ваш взгляд, может ли Минфин выйти на рынок уже в 2022 году?

– Занимать по дорогим ставкам Минфин не склонен, поэтому он вряд ли будет выходить по двузначным ставкам. Сейчас у Минфина есть другие возможности – в результате пересмотра бюджетного правила возможности для инвестирования из ФНБ могут быть расширены. Поэтому совсем необязательно ему выходить на долговой рынок. Более уверенно можно говорить, что Минфин выйдет на рынок внутренних заимствований в следующем году, когда ставки по ОФЗ будут около 6%. Объем госдолга, я думаю, за год к середине 2023 года может вырасти до примерно 25% к ВВП, а к концу 2024 года – до 30-35%.

– Вы упомянули два источника финансирования для перестройки экономики – государство и банки. Как вы считаете, государство может выпустить под крупные проекты инфраструктурные облигации для населения?

– Я не исключаю подобного рода инициативы. Но, честно говоря, я вижу, что после всех событий инвестиционные возможности населения на фондовом рынке стали гораздо ниже и депозиты могут стать основным продуктом для размещения свободных средств. Для того, чтобы что-то вкладывать в облигации, нужно располагать какими-то накоплениями или высокими доходами. Сейчас реальные доходы населения падают. На этом фоне ожидания, что население будет мощным инвестором на фондовом рынке даже под государственные гарантии, кажутся мне завышенными. Сейчас население все же наиболее перспективно рассматривать как основу ресурсной базы банков, при этом валюта как инструмент накоплений и сбережений будет отходить. Какая-то часть населения, конечно же, будет вкладывать деньги в фондовые ценности, но рассчитывать на то, что население "взорвет" рынок, я бы не стал.

– Какой курс рубля к доллару и евро вы ждете осенью?

– В начале осени, скорее, это будет 60-65 рублей, в конце осени – не более 70 рублей. Пока показаний к какому-то резкому ослаблению нет. Я не думаю, что даже если речь пойдет о закручивании дополнительных "гаек" по отношению к нашей нефти, курс рубля сильно изменится. Нефть вырастет до 130-140 долларов за баррель марки Brent, если реализуются попытки установить для России специальный ценовой потолок. При такой цене даже если дисконт между Urals и Brent вырастет с 26% до 30-35%, то приток в страну валюты, скорее всего, не сократится. Дополнительный спрос на нее со стороны импорта и туризма достаточно быстро не сформируется. Плюс, по всей видимости, ограничения для нерезидентов на фондовом рынке сохранятся.

– Как вы считаете, что будет с валютными вкладами в долларах и евро в РФ?

– Банки перестанут устанавливать ставки по ним, потому что у них не будет возможности заработать на этих валютах. В результате эти деньги можно будет либо держать на счете в ожидании изменения валютного курса, либо для использовать расчетных операций, например, снижать валютные риски для оплаты отпуска за рубежом в валютах, привязанных к доллару или евро.

– Какова вероятность, что вырастет спрос на альтернативные валюты, или все же граждане будут уходить в рубли?

– Хотя некоторые банки уже начали предлагать ставки по этим "новым" валютам, они обладают волатильностью или трудностями в использовании. Например, дирхам – это твердая валюта, но возможности ее использования банками пока не понятны. Юань все же обладает волатильностью курса, непонятно насколько население готово этот риск принять. Основное правило сбережений – не допускать валютных потерь и хранить деньги в валюте, в которой собираешься расходовать. Если россияне захотят рискнуть в отношении курса юаня, то спрос может быть, но не факт, что ставка перекроет волатильность курса. Да и круг возможностей для расходов в ней небольшой. Турецкая лира может быть привлекательна для накоплений для отдыха, если бы не реализовала так часто потенциал к обесценению. Поэтому "ревалютизации" вкладов в "новых" валютах я не ожидаю, считаю, что доля рублевых вкладов и счетов будет превышать 90% достаточно устойчиво уже в следующем году.

– Тогда какую ключевую ставку Банка России и, соответственно, доходность по рублевым вкладам вы ждете к концу года?

– Ключевая ставка к концу года может составит около 7%, а по вкладам будет находиться в диапазоне от 5% до 6% годовых: сейчас рублей на рынке много, банки не нуждаются в рублевой ликвидности. Конечно, такой уровень ставок даст шансы фондовому рынку. Но в основном ими воспользуются институциональные инвесторы, а не розничные, которые в большей степени ограничены в источниках вложений средств.

– При такой ключевой ставке какая может быть стоимость ипотеки на рынке? На ваш взгляд, какой объем ипотеки может быть выдан в текущем году?

– Средневзвешенная ставка по ипотеке ожидается 6-7% к концу года. А по объему к прошлому году мы ждем роста на 13-15% с учетом всех решений по субсидированию. Примерно одинаковых темпов роста стоит ожидать как от льготной, так и от рыночной ипотеки.

– В целом как бы вы оценили ситуацию с доступностью жилья в России?

– Еще пару лет назад средний срок по ипотеке был менее 18 лет, сейчас он превышает 22 года. Соответственно, платежи по ипотеке не изменились столь сильно, как процентные ставки. Поэтому частично снижение доступности из-за роста цен на жилье компенсируется удлинением срока ипотеки. При росте реальных доходов заемщиков по ипотеке такая ситуация не драматична с точки зрения доступности, но при падении доходов доступность может пострадать.

– Могут удлинять сроки кредитования.

– Риски при таких значениях растут непропорционально росту сроков кредитов. Я думаю, что на каком-то этапе Центральный банк должен будет посмотреть на эту ситуацию более строго, потому что средний срок ипотечного кредита 22 года – это уже много.

– То есть вы считаете, что возможно ограничение максимального срока ипотеки с 30 лет?

– Скажу так, увеличение среднего срока кредита сейчас – выход, потому что человек по мере взросления начинает больше зарабатывать, и кредитное качество не падает. Нужно очень внимательно смотреть, в каких возрастных категориях берутся ипотечные кредиты. Срок кредитования до 24-25 лет еще как-то приемлем с позиций рисков, но дальнейший рост сроков ипотечных кредитов, скорее всего, потребует ограничений или дестимулирования мерами ЦБ.

Сейчас у нас ситуация в сфере занятости хорошая, но структурно занятость будет меняться. Мы не прогнозируем каких-то всплесков безработицы – здесь ситуация будет самой беспроблемной, плохих цифр не будет. Но в период изменения структуры экономики вполне возможна неполная занятость, что будет негативно влиять на качество ипотечного портфеля из-за падения доходов при смене места работы или неполной занятости.

– А какой в ходе перестройки экономики максимальный рост безработицы вы прогнозируете?

– Больше 6,5% не будет. Эта цифра даже для развитых экономик очень хорошая.

– Насколько могут снизиться реальные доходы населения, и как долго продлится этот процесс?

– Года два точно с учетом всех факторов. В этом году реальные располагаемые доходы могут упасть более, чем на 5%, а в следующем 2023 году – еще примерно на 1%.

– Если вернуться к государственным финансам, какую стоимость нефти вы ожидаете по итогам года при условии, что внешние условия существенно не изменятся?

– Примерно 100-110 долларов за баррель, но если "вентиль" нам будут закручивать, то 130-140 долларов. Наша нефть, конечно, в полной мере этими выгодами не воспользуется, но и она не упадет в цене.

– Допускаете, что все же "вентиль" полностью перекроют?

– Маловероятно. Во-первых, несколько стран уже отказались от такого предложения. Во-вторых, неопределенностью является сезонный спрос на энергоносители, никто не знает, какая в Европе будет зима. Поэтому ситуации с полной остановкой в текущем году экспорта в Европу российской нефти я не представляю.

– А потолок цены на нефть реально ввести?

– Объявить можно, что угодно, но от этого потолка цена вырастет, а нефть потечет по другим каналам: будут перемешивать – за всеми заводами не уследишь. В дружественных странах можно более глубоко перерабатывать – продавать в итоге не нефть, а нефтепродукты. Мир все равно должен будет потребить определенное количество нефти и газа – от этого не уйти. Быстро нарастить добычу таких объемов просто невозможно. Например, стратегически только через 10-15 лет автомашины будут переходить на электрическое топливо, да и то для нового транспорта.

– Но для выработки электроэнергии все равно нужны нефть, газ, уголь.

– Мир меняется. Атомная энергетика в рамках ESG подходов уже не такая грязная: еще в прошлом году побеждали противники атомной энергии, но сейчас ситуация изменилась. Вполне возможно, что мир пойдет по пути атома. На одних ветряках и солнечных батареях развивать экономику сложно.

– Один блок обычно лет пять-шесть строится, это не быстро.

– И одним из основных строителей является Россия. Стратегически расширение использования в мире энергии, выработанной без нефти и газа, является минусом экспортным возможностям, но процесс по уходу от "коричневых" источников энергии и переходу к "зеленым" давно наметился, еще без санкций. Поэтому страна уже несколько лет готовилась к снижению доли нефтегаза, сейчас процесс может ускориться. В любом случае спрос на нефть и газ в мире быстро не упадет, и цены учитывают это обстоятельство.

– Последние несколько недель в России сложилась беспрецедентная ситуация с дефляцией. На ваш взгляд, как долго продлится снижение темпов инфляции? Какие темпы роста цен вы ждете в 2022 году и в 2023 году?

– Мы пока прогнозируем 14-17%, но уже сейчас очевидно, что инфляция будет вблизи нижней границы прогноза. Что касается темпа роста цен, сейчас у нас показатель годовой инфляции двузначный, такую ситуацию назвать дефляцией я не решаюсь. Мы наблюдаем падение цен по некоторым позициям – где-то традиционное сезонное, где-то связанное со накручиванием цен с испуга в марте-апреле. Сейчас происходит именно коррекция цен. По итогам года, никто не спорит, что инфляция будет двузначная, но, скорее всего, меньше 15%. В следующем году уже будет однозначная – порядка 7%, но жизнь покажет.

– Нет ли опасений, что осенью может произойти всплеск инфляции по каким-то причинам, например, товарных дефицитов?

– Дефицит как глобальную тенденцию мы не предвидим. Достаточно широкий круг товаров производится внутри России, по тем товарам, которые не производятся, могут вырасти цены. Но инфляция измеряется по корзине, поэтому ценовой скачок может и не войти в статистику. Самый наглядный пример: к Новому году считается "индекс оливье", он вряд ли опередит уровень официальной инфляции, потому что все производится внутри. По товарам легкой промышленности, наоборот, рост цен может опередить общий индекс.

– Когда инфляция в стране может вернуться к цели в 4%?

– В 2024 или 2025 году. Пока я вижу больше вероятности, что в 2025 году.

– Сейчас на фоне высокой инфляции и нарушения традиционных торговых связей в мире все чаще звучат опасения рецессии в крупных экономиках. Как вы оцениваете шанс наступления такого сценария? И удастся ли взять под контроль инфляцию на мировых товарных рынках, в первую очередь энергоносители и продовольствие?

– Думаю, что цены будут менее предсказуемыми и более волатильными, в этом году будут оставаться выше прошлогодних за счет геополитики. Принципиальным отличием от прошлых времен станет то, что Россия будет значительно менее чувствительна к внешним факторам, включая рецессию. Всегда считалось, что рецессия – это уход нерезидентов, падение спроса на наши товары. Сейчас действуют перекрывающие факторы, которые влияют на внешнюю торговлю России и финансовые потоки.

Темпы роста в Европе и США будут ниже прошлогодних, но на нас это никак не повлияет. Однако ряд стран с высокой величиной госдолга почувствует достаточно быстро рост ставок, включая Италию, Испанию. Развивающиеся страны также будут затронуты этим, например, у Бразилии около четверти долга имеет плавающую ставку, рынок чувствителен к долларовым ставкам. Так что в отдельных странах может увеличиться дефицит бюджета или сформируются особенности в обслуживании долгов. Но я не думаю, что в Европе кто-то будет допускать дефолт.