Франция пока не готова. Почему Макрон останется еще на пять лет

Даже в ситуации острейшего конфликта с Западом и жесткого подчинения ЕС атлантической линии Франция интересна и важна для нас, потому что сейчас она остается единственной крупной страной Запада, пытающейся вести хоть какую-то свою игру и хотя бы частично защищать собственные национальные интересы. Конечно, есть еще и Германия, но она сейчас как будто замерла в оцепенении от происходящего, решив временно полностью подчиниться англосаксонской воле.

К тому же немецкий политический класс в целом куда более однороден, а во Франции все намного сложнее. Конечно, французская относительная самостоятельность сейчас не оказывает серьезного влияния на ход нашей холодной войны с Западом, но конфликт у нас долгий, так что нужно смотреть на перспективу, на то, как все будет через годы. В том числе и на то, кто будет у власти во Франции.

Парадокс предстоящих в воскресенье президентских выборов во Франции в том, что две трети избирателей хотят смены главы государства, но Эммануэль Макрон переизберется на второй срок. Не в первом туре, а через две недели — во втором. Почему же французы так непоследовательны?

Проблема не в силе Макрона, а в разделении тех, кто выступает альтернативой даже не ему, а правящей элите. Контрэлита (в которую входят часть старой аристократии, католики и даже некоторые левые) чрезвычайно популярна во Франции, но ей пока не удается проломить хорошо выстроенную элитой систему управления выборами. При этом с каждыми выборами атака контрэлит становится все более успешной.

Ведь нынешние выборы уже седьмые, в бюллетенях которых есть фамилия Ле Пен. В 1988-м она появилась впервые: тогда это был Жан-Мари, с ходу набравший почти 15 процентов голосов. С тех пор лишь один раз (в 2007-м) Ле Пен получил меньшее количество, а однажды, в 2002-м, ему даже удалось выйти во второй тур против действующего президента Ширака. Но тогда Ле Пен смог увеличить свой результат меньше чем на процент: настолько сильно был демонизирован и он сам, и его Национальный фронт. Радикалы, националисты, чуть ли не фашисты — вся французская пресса и элита объединились против Ле Пена, и избиратели боялись голосовать за такого "ужасного человека".

Но уже в 2012-м вместо отца на выборы пошла дочь: дебютировав с 18 процентами, Марин Ле Пен на следующих, в 2017-м, набрала 21 и вышла во второй тур. И хотя в первом она уступила киндер-сюрпризу Макрону всего 2,5 процента, во втором разрыв был двукратным — 33 против 66. И вот прошло пять лет — и что мы видим сейчас?

Отставание Марин Ле Пен от Макрона на этот раз увеличилось до 5-6 процентов, но это в первом туре. А вот во втором, который пройдет 24 апреля, все уже сильно отличается от 2017 года: на данный момент расклад 48 на 52. То есть Макрон снова победит, но уже с совершенно другим результатом и преимуществом. А это значит, что Марин осталось сделать всего один шаг до Елисейского дворца — не сейчас, а через пять лет, на следующих выборах (да, это будут уже четвертые ее выборы, но Миттеран тоже шел к президентству пятнадцать лет).

Почему же произошли такие изменения в настроениях французов? Тут есть три главные причины.

Во-первых, меняется сама ситуация в стране и мире, и если раньше Ле Пен, призывающую к ограничению миграции и критикующую Евросоюз, еще можно было шельмовать за "экстремизм" и "ксенофобию", то сейчас с ней согласны как минимум половина французов (а по многим пунктам и большинство).

Во-вторых, изменилась и сама Ле Пен, она ощутимо отдрейфовала в сторону центра, включив в свою экономическую программу целый ряд патерналистских, левых принципов.

В-третьих, на этих выборах появился Эрик Земмур — популярный журналист, создавший партию "Реконкиста" и занявший радикально правый фланг (в том числе и по вопросам национальной идентичности, за выход из Евросоюза и НАТО, против глобализации и миграции). Вся повестка выборов радикализировалась, и на его фоне Марин Ле Пен смотрится уже чуть ли не центристом, что тоже облегчает переток к ней голосов.

Так что, хотя изначально казалось, будто появление Земмура было невыгодно Ле Пен и ее "Национальному объединению" — зачем ей конкурент на правом фланге? — и даже вызывало подозрение насчет того, не происки ли это Елисейского дворца, в итоге неистовый Эрик сыграл на руку Марин, обеспечив ей налет респектабельности в глазах колеблющихся во втором туре избирателей. В воскресенье Земмур получит около десяти процентов, и, независимо от того, призовет ли он своих сторонников голосовать за Ле Пен (а, скорее всего, он сделает это), абсолютное большинство их, конечно, 24 апреля отдадут свои голоса за нее.

Российский фактор оказал большое влияние на эти выборы, потому что трое из четырех лидирующих сейчас кандидатов (кроме Ле Пен и Земмура, еще и левый Жан-Люк Меланшон с "Непокоренной Францией", набирающий более 15 процентов) изначально третировались проатлантической прессой как "пропутинские кандидаты". После начала нашей спецоперации на Украине им всем пришлось в той или иной мере осудить Путина и Россию, но это не значит, что их подход к отношениям с нашей страной принципиально изменился. Никто из них не хочет изоляции России, потому что это будет изоляцией Европы от нас. И полным подчинением Франции англосаксам, а это именно то, против чего выступают и Меланшон, и Земмур, и Ле Пен.

Пока что Франция останется под управлением пиар-проекта проатлантических элит под названием "Макрон", но время сейчас убыстряется и Европа вступает в полосу серьезнейших внутренних и внешних испытаний. Выбраться из них с сохранением самой себя Франция сможет, только если будет защищать свою самостоятельность, и тут ей не обойтись без восстановления отношений с Россией и смены национальных элит.