"Попадают в Сайлент Хилл": куда исчезают пенсионеры в России?

Брошенные родными, без денег на еду и лекарства, без элементарной социальной поддержки — зачастую одинокие пенсионеры становятся как бы невидимыми для государства. Почему пожилые люди оказываются запертыми в четырех стенах и как им помочь — в исследовании РИА Новости.

На маленькой кухне московской пятиэтажки Василиса Захарова (имя изменено) заваривает чай. Обстановка тут очень скромная: ветхие шкафчики с посудой, покрытый клеенкой стол. Ярким пятном выделяется рассада на подоконнике — единственное увлечение 80-летней женщины.

Уже шесть лет она одна. Мужа и сыновей похоронила, а гости настолько редки, что визит журналистов стал настоящим праздником. Надела лучший наряд.

"Была депрессия из-за нехватки общения. С дальними родственниками я не вижусь: им только моя квартира нужна. Да и не хочу быть в тягость. А ведь у меня богатый жизненный опыт, я могу быть полезной", — вздыхает Захарова.

Родилась она в войну, в оккупации, прошла через голод. Работала начальником охраны в научно-исследовательском институте.

Сейчас живет только на пенсию — 19 тысяч рублей. Почти все уходит на быт и лекарства — от диабета и для сердца. Из-за проблем со здоровьем вести домашнее хозяйство непросто.

"Готовлю и убираю медленно, зато сама. Человек должен бороться, держать себя гордо, пока жив", — считает пенсионерка.

В пандемию ситуация ухудшилась: не могла даже купить продукты. Обратилась в центр социального обслуживания, ей выделили помощника. Он забегает к ней минут на 15 в день — скорее для отчетности. До этого о ее существовании чиновники не знали.

Одиноких пенсионеров, которые не попадают в поле зрения социальных служб и НКО, называют "невидимые".

"На законодательном уровне нет задачи выявлять таких людей, — отмечает социолог Дмитрий Рогозин. — Старики под отчет обеспечены пенсиями и прочими выплатами, поэтому вроде бы заметны государству. Но это не позволяет понять, кто из них нуждается в уходе и общении".

С одной стороны, незаметными пожилых россиян делает деменция, возрастная депрессия и непринятие собственной немощи. По словам социологов, из-за этого люди закрываются дома, стыдятся записываться в госслужбы и на социальные программы, о которых, впрочем, часто даже не знают.

C другой стороны, некоторые элементарно не могут зарегистрироваться на "Госуслугах". Обычно это люди старше 70 лет, у которых нет гаджетов. Порой у них просто нет сил дойти до ближайшего МФЦ. Или они вовсе не догадываются о существовании таких сервисов.

"Предполагается, что человек сам попросит об услуге. Но для этого он должен быть вовлечен в общество. В реальности многие пожилые "попадают в Сайлент Хилл" и их единственные собеседники — наследники недвижимости", — заключает Рогозин.

Из-за затворничества люди преклонного возраста остаются один на один с болезнями и бытовыми проблемами. И справиться с этим не могут из-за тяжелого финансового положения.

"В поселке неподалеку от Читы я заметил старушку в потрепанной одежде, в кожу коркой въелась грязь, — рассказывает руководитель благотворительного фонда "Рука помощи" Андрей Кривоносов. — Ее жилье было в аварийном состоянии и без отопления, вместо туалета — ведро. В дом престарелых ехать боялась. Смирилась, опустила руки. Сказала: "Здесь я буду умирать". И таких людей масса".

Одинокие пенсионеры, не попадающие в систему льгот, услуги социальных работников вынуждены оплачивать из собственного кармана. Большинство позволить себе этого не может — пенсии хватает разве что на продукты.

Пожилых людей в непростой финансовой ситуации немало в любом регионе. В среднем у каждого пятого — проблемы с жильем или безденежье. Хуже всего с этим в республиках Тыва и Башкортостан, Саратовской и Томской областях, Забайкальском крае.

По данным Росстата, у 18 процентов пенсионеров денег не хватает "даже на еду", а "покупать одежду и оплачивать жилищно-коммунальные услуги затруднительно". Изрядная часть дохода уходит на лекарства. Кроме того, 60 процентов не могут справиться с неожиданными тратами, например оплатить срочное лечение или заменить сломавшуюся бытовую технику.

Из-за бедности люди преклонного возраста не отдыхают вне дома, не путешествуют, не принимают гостей.

Москвичка Галина Лейкина в молодости работала переводчиком, побывала в 15 странах. Ее квартира переполнена памятными вещами из поездок. Самые любимые — дирижерская палочка, подаренная иностранным оркестром, и открытки от пары, которой она помогла познакомиться в Америке.

О путешествиях теперь только мечтает: "Хочется, например, увидеть норвежские фьорды, но это просто невозможно. Какое-то время пыталась ездить на экскурсии хотя бы в Суздаль".

На пенсии женщина старалась вести активную жизнь: ходила в музыкальный клуб, играла во "Что? Где? Когда?". Но в пандемию оказалась одна в четырех стенах. Привиться и получить QR-код, чтобы посещать общественные места, не могла из-за аллергии. Да и боялась осложнений, поэтому месяцами никого не приглашала в дом. Этот страх сохранился и после отмены ограничений.

Семьи у Галины нет — с утра до вечера она коротает время в одиночестве.

Социологи отмечают, что это одна из главных проблем "невидимых": треть россиян старше 70 лет чувствуют себя покинутыми. Присмотреть за ними некому. Многие незаметно умирают в своих квартирах. Тела находят случайно, спустя месяцы.

Предоставленные сами себе пенсионеры нередко становятся жертвами мошенников. Галина Лейкина не раз теряла из-за них сбережения.

"Однажды мне позвонили из "банка" и попросили перевести все деньги, — вспоминает она. — В другой раз под видом врачей пытались навязать лечение онкологии. Один жулик потребовал 16 тысяч за неоказанные услуги сантехника. Отдала. Наверное, я слишком доверчива".

Впрочем, беззащитностью пользуются и родственники. Восьмидесятилетнюю Людмилу Павлову муж обманом выселил из квартиры. На сбережения женщина купила комнату в Москве, но мошенники-продавцы ее обманули — жилье в итоге арестовали. Комнату удалось потом вернуть через суд, но регистрацию она потеряла. И тоже стала "невидимой".

"Прописки нет, где живу — не знаю. А ведь я уже 80 лет в столице! Нет надбавок к минимальной пенсии. Мне хотелось попасть в программу "Московское долголетие", но по закону я не имею на это права, как и на помощь соцработника", — вздыхает она.

"Выйти из тени" ей помогли в благотворительном центре "Община святого Эгидия". Там пожилые люди, попавшие в сложную ситуацию, могут получить бесплатную еду и бытовые услуги. Василиса Захарова и Галина Лейкина сейчас также получают помощь от некоммерческих организаций.

С началом пандемии большинство занимающихся пожилыми людьми НКО поставили себе задачу выявлять как можно больше "невидимых". Для этого стали объединяться в коалиции. В одной из крупнейших — "Забота рядом" — около 400 организаций из 18 регионов. Как поясняет ее председатель Татьяна Акимова, важный механизм поиска — мобильный патруль.

Волонтеры с продуктовыми наборами выезжают в места, где скапливается пожилое население: частный сектор и спальные районы. К каждой корзине с едой прилагается листовка с контактами организации. Иногда их клеят на двери подъездов или кладут в почтовые ящики. Дают рекламу в местные газеты.

Добровольцы сотрудничают с местными ТСЖ и ТОСами: через чаты, в которых состоят жильцы, рассылают объявления и контакты горячей линии, куда можно сообщить об одиноком пожилом человеке.

Если в мегаполисах эффективнее искать "невидимок", используя технологии, то в регионах волонтеры ходят по домам.

"Мы нашли около 200 таких в Рязани. Город небольшой, поэтому полагались на сарафанное радио. В мегаполисах соседи могут жить рядом годами и не знать друг друга", — отмечает руководитель организации "Рязанская патронажная служба "Здоровье" Людмила Захарова.

Иногда обычной волонтерской поддержки недостаточно — в сложной ситуации, например, c лежачими больными. Для таких случаев разрабатываются отдельные программы. Так, благотворительный фонд "Жить вместе" придумал "Маршрут помощи": к пожилому прикрепляют социального координатора, который выявляет его потребности, разрабатывает план и подключает профессионалов.

"Наша подопечная могла думать только о болезни мужа: жила в постоянном страхе, что он умрет. Месяцами не покидала квартиру. Мы оказали паллиативную помощь и приставили помощника по уходу. Она осознала, что рядом есть специалисты, готовые разделить с ней все сложности ухода за тяжелобольным близким. Сейчас она позволяет себе сходить за продуктами, в церковь и даже посетить парикмахера", — рассказывает руководитель социальных программ фонда Анна Савик.

Социологи уверены: ситуацию улучшит усиленное финансирование некоммерческих организаций и тесное сотрудничество с ними государственных структур.

Соцслужбы, полиция и органы здравоохранения уже передают волонтерам информацию о тех, кому не могут помочь. Но инициативу пока не закрепили законодательно.

"Был случай, когда соседи сообщили о пожилой, которую привезли домой после инсульта. Ее сын украл карту и пропил все деньги, пока она лежала без еды. Если бы медики предупредили, этого бы удалось избежать", — говорит Людмила Захарова.