Карстен Сендергорд: химоружие в Балтике – не риск для "Северного потока 2"

Посол Дании в России Карстен Сендергорд рассказал винтервью корреспонденту РИА Новости Виктору Максимычеву, представляет ли затопленное у берегов Дании химическое оружие какие-нибудь риски для газопровода "Северный поток 2", каковы перспективы взаимного признания Евросоюзом и Россией вакцин от коронавируса, а также о том, насколько российские ответные санкции повлияли на датскую экономику.

– Господин посол, если одобренные Европейским агентством лекарственных средств вакцины окажутся неэффективными против нового штамма коронавируса "омикрон", Дания изменит свою позицию по российской вакцине "Спутник V"?

– Мы следуем правилам ЕС, мы применяем их. Согласно процедурам, ЕМА должна одобрить (вакцину – ред.) и так далее. Есть два аспекта этой проблемы: взаимное признание вакцин друг друга и, конечно же, вопрос взаимной продажи продукта, "Спутника V", в Европе и европейских вакцин в России, если быть более точным. На уровне специалистов идут переговоры, в какой-то момент будет достигнуто соглашение, и тогда будет видно.

– Повлияет ли распространение "омикрона" на перспективы открытия границ и возобновления выдачи виз между странами ЕС и Россией?

– Пока я не видел ничего, что бы на это намекало. Каждая страна, Россия, ЕС, мы следим за ситуацией. Я не сравнивал с нашим списком, но вы приостановили авиасообщение с некоторыми африканскими странами. В какой-то момент политическое решение будет принято.

– Означает ли появление нового штамма, что в следующем году возобновления турпотока не стоит ожидать?

– Сложно сказать. Зависит от того, куда и откуда идут турпотоки. Могут быть какие-то ограничения, я не знаю, но с другой стороны – рынок. Чего люди хотят – это их решение.

– Как вы считаете, будет ли распространяться новый штамм, вызовет ли это более строгие ограничения?

– Тут два аспекта. Будет ли он распространяться? Наверняка. Какое это окажет влияние и окажет ли? К примеру, мы в Дании ввели ограничения, потом их ослабили. Сделали это в основном из-за того, что у нас очень высокий процент вакцинированного населения. Ключевой фактор того, как датские власти смотрят на эту проблему, – это уровень госпитализаций и смертность, поэтому для нас не так важен уровень заражений. Главное, чтобы система здравоохранения не была перегружена и была способна справляться с обычными заболеваниями, параллельно справляясь со случаями коронавируса.

– Несколько месяцев назад можно было увидеть заголовки "Дания – первая страна в ЕС, победившая коронавирус", однако, согласно последним статистическим данным, ситуация, к сожалению, изменилась.

– Растет уровень заражений, но число госпитализаций не критично для системы здравоохранения. Это главный показатель.

– Как нынешний кризис НАТО–РФ сказывается на двухсторонних отношениях наших стран?

– Не только отношения НАТО-РФ, отношения Запада и России в общем не выглядят хорошо. Говоря откровенно, могли бы быть и лучше. Мы имеем, что имеем. Будем смотреть, что можно сделать в будущем для того, чтобы не стало еще хуже. Есть определенные вещи, которые действительно вызывают озабоченность, нет никакого смысла это скрывать. Заявления, сделанные на заседании НАТО в Риге, были ясными. Да, в двухсторонних отношениях есть проблемы, есть константы, о которых мы не должны забывать и над которыми должны работать. Есть также проблемы, по поводу которых разумнее всего делать все в наших силах для диалога. К примеру, климат. Мы здесь в одной лодке. У нас есть свои задачи, у вас – ваши. Президент РФ заявил о том, что к 2060 году Россия достигнет углеродной нейтральности. Для того, чтобы этого достичь, требуется не только сотрудничество. Требуются также большие вложения, технологии и так далее.

– Вы упомянули заявление Путина про углеродную нейтральность, как Дания к нему отнеслась?

– Позитивно. Очевидно, что проблема заключается в том, что у нас более амбициозные задачи. Это незавершенный процесс, на котором скажется не только политика, но и развитие технологий. У вас в России есть компании, которые используют водород для энергии, это похвально. Где мы будем через пять лет? Новые технологии… Все двигается вперед. Это (сокращение вредных выбросов в атмосферу – ред.) – движущаяся цель. Есть смыл это обсуждать, обмениваться мнениями, есть смысл в сотрудничестве компаний и так далее. И постепенно, работая над нашими задачами, мы приблизимся к их решению.

– Может ли Дания взять на себя роль представителя НАТО после закрытия в РФ военной миссии и информбюро альянса?

– Пока слишком рано обсуждать то, как НАТО ответит на это. Сейчас, пока мы говорим, в Риге проходит заседание. В следующем году будет саммит, на котором будет представлена новая стратегическая концепция. Очевидно, что Россия будет частью этой концепции. Пока идет осмысление.

– Можете ли вы рассказать о готовящихся визитах высокопоставленных чиновников в РФ?

– Да, две недели назад в Копенгагене состоялись консультации, на которых присутствовала российская делегация. Мы ожидаем консультации на высоком уровне – имею в виду уровень заместителя министра – в первой половине следующего года. Наш посол по делам климата, который должен был приехать в декабре, вероятно, прилетит в самом начале следующего года. В октябре прошлого года приезжал наш министр иностранных дел, но пандемия снизила интенсивность визитов.

– Давайте поговорим про остров Борнхольм, рядом с которым до сих пор находятся запасы химического оружия. Что Дания делает с этой ситуацией?

– Мы знаем, что оно там. Мы знаем это уже на протяжении очень многих лет. Наш подход заключается в следующем – не трогать это. Когда решалось, где прокладывать "Северный поток 2", все хорошо знали и понимали, что нужно избегать этого места. Это не политическая проблема.

– Есть ли планы по попытке нейтрализации этих запасов?

– Нет.

– Почему?

– Я не специалист, но, вероятно, лучший способ – это дать природе медленно это все разложить.

– Вы упомянули "Северный поток 2", который проложен рядом с местом захоронения химического оружия. Есть ли какие-то риски для эксплуатации трубопровода?

– Нет. Я уверен, что компания и власти сделали все возможное, чтобы избежать этого места. Они не рисковали в этом отношении, они сделали свое "домашнее задание".

– Возможно ли сотрудничество России и Дании по проблеме пиратства в Западной Африке?

– Судя по прессе, мы там довольно активны в последнее время, но я не слышал, чтобы этот вопрос стоял на повестке дня наших двухсторонних отношений. К сожалению, пиратство всегда было проблемой.

– Данию называют "молочной фермой Европы". Рынок РФ из-за санкций закрыт для Дании. Каковы ваши экономические потери от этого?

– Да, вы ввели контрсанкции, которые затронули нашу молочную продукцию. Это ваше решение. В результате рынок приспособился. Мы экспортируем домашний скот. Многие фермы в России управляются датскими компаниями, они хорошо работают, эффективно. В Воронежской области есть такие крупные фермы. Теперь вместо импорта еды, она производится здесь на датском оборудовании.

– Надеетесь ли вы, что ограничения будут сняты?

– Надежда – это не политика. Надежда – это не стратегия. Мы будем смотреть по ситуации. У вас есть ваша санкционная политика, а у нас – своя. Я буду удивлен, если положение дел скоро изменится. Это вам решать.

– Не было бы Дании выгодно снятие ограничений?

– Экспорт молочных товаров Дании улучшится. Но вопрос тогда в том, как это снятие скажется на тех компаниях, которые уже перенесли производство в РФ.