"Нас прогнули под Запад". Преподаватели вузов России бьют тревогу

МОСКВА, 26 июл — РИА Новости. "Публикуйся или умри" — так на Западе иронизируют по поводу того, что эффективность преподавателей исследовательских университетов определяется количеством их публикаций в научных журналах. Последние годы это активно внедряют и в России. Теперь на хорошем счету лишь те профессора и доценты, кто пробился в топовые англоязычные издания, остальным же приходится работать под угрозой увольнения. О том, как в погоне за рейтингами и финансированием ведущие вузы страны заискивают перед частными зарубежными журналами, — в материале РИА Новости.

Имидж — все, наука — ничто

"В советское время научные исследования в высшей школе были вторичной задачей. От преподавателя требовалось в первую очередь учить студентов. Если же он хотел защитить диссертацию, дорасти до профессора, то, конечно, занимался наукой, публиковал статьи", — рассказывает социолог Денис Подвойский.

В западных университетах, напротив, научная деятельность считается основной. Во второй половине XX века там внедрили библиометрию — подсчет эффективности ученого на основании числа публикаций и ссылок на них из других научных статей.

"В 2000-х библиометрия проникла к нам. На вузы стали выделять больше денег, университетский менеджмент, распределяющий средства и не сильно понимающий, как проводятся реальные исследования, стал на нее ориентироваться. Для преподавателей это все оказалось жуткой головной болью", — продолжает эксперт.

Понадобились статьи в серьезных научных журналах, входящих в международные базы данных Web of Science и Scopus. Первая принадлежит коммерческой компании Clarivate Analytics (дочке корпорации Thomson Reuters), вторая — Elsevier. Они индексируют названия журналов, статей и абстракты на английском языке, списки литературы.

На основе этих данных и составляют рейтинги успешных журналов, авторов.

© Иллюстрация РИА Новости

Самый известный рейтинг — от Web of Science. Рейтинг на основе Scopus — SCImago Journal & Country Rank. Чем больше статьи из журнала цитируют, то есть чем выше импакт-фактор, тем весомее журнал в глазах научного сообщества.

"Рейтинг учебных заведений, членство в диссертационных советах, гранты — все завязано на показатели Web of Science и Scopus. Во многих вузах публикации в этих базах данных обязательны", — поясняет Вардан Багдасарян, профессор кафедры государственной политики факультета политологии МГУ.

Обеспечивает показатели профессорско-преподавательский состав.

"Преподавательские должности — выборные, — добавляет Подвойский. — Соискатели подают документы, кадровая комиссия проводит конкурс. Раньше контракт заключали на пять лет. Сейчас это большая редкость, в основном — на год-два. Число публикаций оговорено в контракте. Если статей нет, могут не переизбрать".

© Иллюстрация РИА Новости

Под чужую дудку

Евгения преподает гуманитарную дисциплину в одном из московских университетов. Просит не называть фамилию и место работы. Боится потерять место. Дело в том, что у нее до недавнего времени не было ни одной публикации в иностранном научном журнале. А это повод для прекращения контракта.

"Похоже, у нас пытаются скопировать американскую систему сегрегации преподавателей, где есть постоянные позиции — tenure, их получают единицы, и разные временные должности. Но в России, в отличие от США, не настолько развит этот рынок. Если потерять контракт, найти работу будет сложно. Совмещение тоже проблематично", — рассказывает Евгения.

По ее словам, в вузе каждый год утверждают внутренние "белые" и "черные" списки журналов, разбивают на квартили (ранжируют). Чем в более топовом журнале публикация, тем ценнее.

Для статьи нужно исследование, а это время и ресурсы в ущерб преподаванию. Далее текст необходимо перевести на английский и направить в журнал. Там можно ждать очереди годами. Но главная проблема в другом.

"Есть ряд направлений, статьи по которым в западных журналах не примут, потому что им это неинтересно. Например, методология, какие-то специфические российские вопросы. Очевидно, по Крыму ничего не опубликуешь", — говорит Евгения.

Сейчас у нее вышла статья в журнале из второго квартиля, контракт продлили, но только на год. Причем преподавательскую нагрузку увеличили в полтора раза при той же оплате. Евгения считает это ненормальным. "Хочется ориентироваться не на квартили, а исследовать то, что интересно мне и моим коллегам", — отмечает она.

Меньшинства и дискриминация

В России есть собственные системы оценки научных журналов. Самая давняя — список Высшей аттестационной комиссии (ВАК), присваивающей ученые степени кандидата и доктора наук. В середине нулевых появился Российский индекс научного цитирования, основанный на Научной электронной библиотеке. Туда все отечественные научные издания загружают статьи целиком или абстракты.

"Мы в свое время поднимали вопрос, почему публикации должны быть завязаны на Web of Science и Scopus, а не на ВАК", — говорит профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории РУДН, советник руководителя фракции ЛДПР в Госдуме Сергей Воронин.

По его словам, далеко не все научные дисциплины подходят для западных изданий. Тем, кто в естественных науках, инженерных, медицине, — легче. Гуманитариям же очень сложно.

"Пример из моей сферы востоковедения. Мы направили в западные журналы статью о ливийской джамахирии как форме демократии на Африканском континенте. Нам ответили, что это неинтересно. Коллеги пытались опубликовать работу по Ирану. Отказ: неактуально. История средневековой Руси тоже англосаксонское сообщество не волнует", — перечисляет профессор Воронин.

"Поэтому приходится "переобуваться", писать, например, про меньшинства, дискриминацию", — поясняет председатель совета по этике научных публикаций Ассоциации научных редакторов и издателей Анна Кулешова.

"Есть области исследований, существующие почти исключительно на родных языках. Они могут быть совершенно неизвестны за пределами страны или региона происхождения. Пробиться с ними в журналы с высоким импакт-фактором нереально", — подчеркивает Денис Подвойский.

"Закручивают гайки"

Чтобы удовлетворить спрос на статьи в западных журналах, как грибы после дождя расплодились посреднические фирмы, предлагающие услуги по переводу и оформлению или даже обещающие публикацию "под ключ".

Посредники просят от 1500 до 3000 долларов. "А статей надо несколько. Страна под санкциями с 2014 года, но мы их кормим", — возмущается Воронин. Эта система — "инструмент давления на профессорско-преподавательское сообщество".

Некоторые университеты стараются компенсировать затраты крупными премиями — до ста тысяч. Но не все так щепетильны.

"Сотрудники пытаются купить готовые научные статьи, приписать авторство, занимаются плагиатом (в том числе переводным), воруют тексты у студентов или принуждают их к подарочному авторству. Иногда им в этом помогает руководство университетов, закупая статьи в изданиях-хищниках, закладывая в бюджет приобретение авторства", — уточняет Анна Кулешова.

Денис Подвойский называет это "демонстрацией псевдоэффективности", Сергей Воронин — "профанацией". И оба эксперта отмечают, что требования к преподавателям только растут.

"Начинали с малого, есть публикация — доплата, потом включили в контракт фиксированное число статей, теперь нет публикаций — не переизберем", — констатирует профессор Воронин.

"В данный момент я в середине четырехлетнего контракта, это максимальный срок в моем вузе. К концу условия будут гораздо жестче", — уверен Подвойский.

«

Комментирует Иван Рудов, директор библиотечно-издательского комплекса Сибирского федерального университета (вуз — участник "Проекта 5-100"):

"В Сибирском федеральном университете действует эффективный контракт, первый показатель которого — публикации в высокорейтинговых журналах, причем учитываются лишь те, что индексируются в Web of Science и Scopus. Плюсы такой системы очевидны. В первую очередь это позволяет поднять уровень жизни ученого. Второй момент — во многих университетах нет прозрачного механизма компенсации расходов, если предусмотрена плата за статью, что, например, свойственно журналам открытого доступа. В нашем случае эффективный контракт — один из способов компенсации таких расходов.

Минусы связаны с усилением недобросовестной деятельности, связанной с публикациями. Есть хищнические журналы, но если они и попадают в базы индексации, то ненадолго. Говорить о качестве таких публикаций не приходится.

Кроме того, не стоит забывать, что базы Web of Science и Scopus ориентированы на западный рынок, со своей спецификой по языку, стилю. Такими методами стимулирования мы попадаем в зависимость от западных издательств, и иногда наши ученые вынуждены играть по их правилам.

Насколько адекватен этот критерий оценки ученого? Если много публикаций в первом и втором квартилях — да, можно говорить, что он действительно изучает актуальные проблемы и у него серьезный уровень исследований. Если перекос в сторону изданий с низкими показателями, стоит разобраться более тщательно.

Важно отметить, что оценивать лишь по публикациям и квартилям — большая ошибка. Необходим комплексный подход. Возможно, у ученого низкая публикационная активность, но он много патентует или ведет серьезную научно-просветительскую работу. Так что здесь, как и везде, стричь всех под одну гребенку было бы некорректно".

Сломать систему

Опрошенные РИА Новости эксперты считают, что тенденцию пора менять, причем кардинально.

"Выходом может быть создание двух треков — преподавательского и исследовательского. Те, кто не в состоянии выдавать публикации, например, преподаватели физкультуры, иностранного языка, переходят в первый трек", — рассуждает Евгения. Это обсуждается последние годы, но до практики дело не дошло.

Сергей Воронин полагает, что надо полностью отказаться от ориентации на Запад. "Мы эту тему поднимаем с 2014-го, нас поддержал Владимир Жириновский. Нужно создавать собственную базу данных по СНГ, БРИКС, чтобы сюда стремились ученые из Восточной Европы и других стран", — настаивает советник.

"Сама идея рейтинга по публикациям в той или иной базе данных сомнительна. Ученого надо оценивать по функциям, которые он выполняет", — говорит Вардан Багдасарян. По его мнению, новые идеи, не вписывающиеся в исходную парадигму, невозможно опубликовать в журналах с высоким импакт-фактором. Они пробьют себе дорогу, но спустя годы. Вокруг научных издательств — большая кормушка, множество посредников. Не говоря уже о том, что на этом держится приоритетность западной науки перед отечественной.

В ноябре прошлого года депутат Государственной думы Сергей Калашников направил секретарю Совета безопасности Николаю Патрушеву просьбу высказаться по данному вопросу. По его словам, он получил оперативный ответ: "На меня выходили представители правительства и РАН, они провели соответствующую работу. Единственная организация, которая выступила против, — ВШЭ. Остальные идею реанимировать и усилить роль российской системы аттестации поддержали".

Любопытно, что и весь мир призывает отказываться от формальных показателей в оценке труда исследователей. В 2017-м Французская академия наук, Немецкая академия "Леопольдина" и Лондонское королевское научное общество выступили с совместным заявлением, выразив озабоченность чрезмерным увлечением библиометрией. В 2015 году в Nature опубликовали "Лейденский манифест", один из пунктов которого гласит: "защищай приоритет исследований, актуальных для своего региона".