Сергей Рябков: глава об участии России в "открытом небе" закрыта

Позиция США по "Северному потоку 2" не изменит судьбу проекта: газопровод будет достроен и станет элементом современной архитектуры энергобезопасности Евразии, заявил замглавы МИД РФ Сергей Рябков в интервью РИА Новости в кулуарах форума "Примаковские чтения". За несколько дней до российско-американского саммита в Женеве он рассказал, будет ли на встрече президентов обсуждаться исключение США из списка недружественных стран, намерена ли Москва рассматривать вопрос о помиловании Пола Уилана, и объяснил, почему в дискуссии о нахождении России в Договоре об открытом небе поставлена точка.

– Когда Россия намерена передать депозитариям ДОН ноту о выходе из договора? Ряд экспертов считают, что Москва, после подписания закона, якобы затягивает с этим шагом до саммита РФ-США, и мы оставляем пространство для маневра? Или вопрос с нашим выходом из Договора по открытому небу закрыт окончательно?

– Мы ни в коем случае ничего не затягиваем, а следуем строго требованиям российского законодательства: после подписания и обнародования закона он вступает в силу через десять дней. И только после вступления закона в силу стоит вопрос о том, чтобы передать ноту депозитариям. Здесь уже нет никаких соображений, связанных с тем, как себя поведут американцы или кто-то из их союзников. Мы были сфокусированы на этом вопросе весь период после американского объявления о выходе и вплоть до подписания президентом закона, принятого Госдумой и одобренного Советом Федерации. Вместо проявления ответственности и готовности по крайней мере не рушить то, что еще осталось в сфере евробезопасности, США нам подтвердили под конец этого периода свое твердое и окончательное решение в ДОН не возвращаться. Больше обсуждать эту тему с США смысла мы не видим. А по срокам, когда будет передана нота депозитариям – это технический момент, но это в любом случае произойдет в самое ближайшее время после вступления закона в силу. В соответствии с положениями самого договора после этого созывается конференция государств-участников. Созывают ее депозитарии. Мы думаем, что и с этим вопросом затягивать тоже не нужно. Мы в полном формате используем трибуну этой конференции для того, чтобы объяснить, насколько ошиблись наши западные коллеги, насколько они пренебрегли здравым смыслом и просто логикой момента. Они увидели в нашей позиции то, чего в ней нет и быть не могло, они начали рассуждать о том, что мы якобы пытаемся вносить раскол в западное сообщество. Но это их обычная аргументация, надоевшая мантра: когда нечего сказать по сути, они начинают Россию обвинять в том, что Россия либо во что-то вмешивается, либо кого-то там с кем-то пытается развести, разделить и прочее, прочее.

Наша идея в подходе к такому продолжительному периоду выполнения внутренних процедур, предшествовавших денонсации договора, состояла в том, чтобы позволить коллегам с той стороны в достаточно спокойном режиме, без временного прессинга проанализировать ситуацию, сделать какие-то выводы – выводы положительные и правильные, ответственные. Этого сделано не было.

И когда мы увидели, что буквально за два дня до подписания президентом закона о денонсации ДОН они пустили в утилизацию свой второй самолет открытого неба, то последние вопросы даже у тех, кто еще верит в сказки, просто отпали. И здесь нет обратного хода, глава с участием России в ДОН окончательно закрылась, как она закрылось в случае с США.

– За прошедшие дни вновь актуализировалась в СМИ тема возможного обмена Уилана на заключенных в США россиян, говорилось, что рассматривается возможность прошения о помиловании, что эта тема может быть поднята в ходе саммита, и семья Ярошенко заявила, что написала прошение властям США. Какие в этой связи могут или не могут быть шаги, и рассматривается ли сейчас возможность помилования Уилана?

– Процедура помилования в Российской Федерации многоступенчатая, и об этом тоже говорилось по официальной линии в последнее время. Мне не известно о подаче каких-либо прошений в этой части американскими гражданами, которые отбывают наказание у нас в местах заключения.

– Есть ли прогресс на переговорах в Вене по иранской ядерной сделке, в частности, по снятию санкций на экспорт иранской нефти? Блинкен недавно заявил, что даже когда Иран вернется в ядерную сделку, "сотни ограничительных мер" все равно останутся в силе. Почему он заявил об этом вновь в разгар переговоров, почему американцы опять педалируют вопрос санкций?

– Почему он это заявил, это надо у него спросить. Я хотел бы в порядке комментария отметить, что этот санкционный механизм американский применительно к Ирану включает несколько санкционных кластеров. И под разными предлогами санкции в отношении Ирана вводились, под разными шапками, что называется, применялись те или иные элементы американского законодательства, позволяющего эти санкции в отношении Ирана вводить. Сейчас речь идет о том, чтобы вернуться к полнокровному выполнению СВПД в том виде, как он был заключен в 2015 году. С этим есть сложности как политического, так и технического характера, причем применительно к санкциям эти сложности связаны с тем, что параллельно с введением ограничительных мер, бивших по экономике Ирана в период после выхода США из СВПД, Вашингтон вводил дополнительные санкции безотносительно к СВПД под другим предлогом. И вот идет обсуждение того, в том числе, в Вене, в каком объеме разного рода санкции могут быть отменены, и каковы должны быть в этой ситуации встречные шаги со стороны Тегерана. Это очень деликатный момент. И сейчас пауза в переговорах, но завтра они возобновятся в полном масштабе. Позиция Ирана о том, что США должны отменить свои санкции, причем сделать это в первоочередном порядке, нам вполне понятна – по большому счету, несмотря на переговоры, политика максимального давления в отношении Ирана по-прежнему применяется. США не вернулись в СВПД, не вернулись к полному выполнению резолюции 2231, а без этого говорить о восстановлении СВПД тоже не получается. Но вот последовательность шагов, синхронизация мер и, в том числе, вопрос о том, в каком объеме американские санкции и в какой последовательности могут и должны быть отменены – это один из предметов текущих переговоров. Как и ожидаемые встречные шаги Ирана по возвращению к полному выполнению ядерной сделки что называется в соответствии с ее "заводскими настройками".

– Но все-таки, что касается иранской нефти: могут ли эти санкции быть сняты, или этот вопрос останется за скобками?

– Я исхожу из того, что один из главных компонентов готовящейся договоренности – это обеспечение условий для возвращения иранской нефти на мировой рынок.

– Может ли по итогам саммита России и США быть принято решение об исключении Штатов из списка недружественных государств? И что в принципе должен для этого сделать Вашингтон?

– США должны прекратить проводить недружественную политику. Я, кстати, хочу обратить ваше внимание на события 5-6-летней давности, когда Российская Федерация приостановила, в частности, выполнение соглашения с США об утилизации избыточного оружейного плутония. И это было сделано в ответ на одну из санкционных волн. Если вы прочитаете соответствующий законодательный акт о приостановке этого соглашения – все тоже было через процедуру идентичную ратификации – вы увидите в этом законе перечень мер, которые должны быть осуществлены США, прежде чем мы вернемся выполнению этого соглашения. И в данном случае я хочу сказать, что объем наших требований к Вашингтону близок к тому, что было написано в этом законе. Они должны отказаться от враждебной политики, включающей а) фронтальное наступление на российские внешнеполитические и экономические интересы, б) постоянное вмешательство в наши внутренние дела, причем временами в вызывающей, предельно грубой форме, в) отказ от политики противодействия нашим партнерствам на международной арене и нашим усилиям в сфере интеграции. Я говорю обобщенно, но это те направления, где мы должны увидеть какие-то сдвиги. Это что касается политики, а практическая сторона упомянутого распоряжения сводится к тому, что у нас в стране не было до его принятия юридического инструмента, который позволил бы реализовать решение о запрете диппредставительствам, в данном случае – США и Чешской Республики, включенных в этот список недружественных государств, запретить найм местного персонала, то есть граждан России и третьих государств. До этого распоряжения просто не было юридической базы, теперь она появилась и, соответственно, нет никаких оснований ожидать, что перечень будет пересматриваться. Он не конъюнктурный, это просто инструмент. Это не лозунг, который мы вынесли, и не какой-то аргумент, который мы добавили в свои памятки к беседам с американцами. Это просто средство решения практической задачи – как обеспечить неприем на работу местного персонала, ну или сокращение приема на работу, как в случае с Чехией.

– То есть мы не будем больше позволять США нанимать местный персонал, даже если на саммите в Женеве будет поднят этот вопрос?

– Я исключаю какие бы ты ни было изменения нашей позиции. Этот вопрос закрыт. Полностью закрыт. Если американцы готовы вернуться к тому, что существовало, условно, до момента, когда они захватили нашу дипсобственность, то тогда мы начнем новые переговоры. Но без этого никаких изменений в нашем подходе быть не может. Я это полностью исключаю.

– Относительно восстановления нормальной работы посольств, поэтапных шагов быть не может – либо все, либо ничего?

– Нет, пожалуйста – поэтапные шаги могут быть, и давайте договариваться, давайте нормализовать, хотя бы частично выдачу виз. Давайте смотреть, что можно сделать с точки зрения, условно говоря, более нормальных поездок гостей посольств, персонала посольств, например, из страны в страну, даже этого нет сейчас. Нужно решить вопрос о том, чтобы обеспечивались безопасность и функционирование загранучреждений с точки зрения обслуживания техники, которая там находится. Визы же не выдаются. Это создает колоссальные проблемы и нам, и мы не можем не отвечать тем же американцам. Мы готовы рассмотреть любые опции. Мы предпочли бы, чтобы мы что называется обнулили все ограничения и вернулись к периоду, когда в этой области все работало, и никто, строго говоря, не чувствовал, что здесь можно что-то обрушить для того, чтобы оппоненту сделать неудобно или больно. Потом это превратилась в какую-то арену дипломатических битв. Мы не можем не отвечать, потому что то, что они вытворяли – до сих пор наша собственность не возвращается, они ее изъяли несмотря на ее дипстатус... Вы можете представить что это такое? Мы уже написали им бессчетное количество нот и других документов. Но я не думаю, что на фоне происходящего в мире и на фоне проблем в сфере контроля над вооружениями и региональных кризисов, вот именно в этой сфере мы должны стоять упершись в стену. Они не могут понять, наши оппоненты Вашингтоне, что даже небольшой шаг в этой области "сделает разницу", что называется will make a difference. Они не могут этого понять. Либо они это понимают, но тогда тем хуже – значит они осознанно этот тупик сохраняют, чтобы это было постоянно источником каких-то волнений, раздражения, бесконечных каких-то коллизий, нескончаемых кризисов от неучастия наших представителей в официальных мероприятиях и заканчивая просто невозможностью семьям встречаться, решать гуманитарные дела.

– Госсекретарь Блинкен сказал, что США обсуждают с Германией возмещение за возможную потерю Киевом платежей за транзит российского газа из-за скорого запуска "Северного потока 2". Как в Москве относятся к подобным словам?

– Я ничему не удивляюсь. Но просто поражаюсь тому, насколько наши американские коллеги уже выпали из стандартного контекста ведения дел с партнерами и даже оппонентами на международной арене. Они слышат только себя и слушают только тех, кто им поддакивает либо каким-то образом играет в их оркестре. Но так не бывает, они не одни на планете в окружении своих сателлитов и каких-то клиентов. Поэтому они глубоко ошибаются, что такого рода рассуждения меняют как-то нашу позицию или влияют на нее. Они только укрепляют нас в том, что мы проводим правильный курс – "Северный поток 2" будет построен! Пройдет время, и поколения, сменившиеся, в том числе, и в США, поймут, что правы были те, кто обеспечивал на десятилетия вперед энергобезопасность Европы, в том числе, через реализацию этого проекта. К сожалению, он не был реализован в изначально установленные сроки, во многом из-за американского противодействия. Но мы все же сделаем это, у меня сомнений нет. "Северный поток 2" станет элементом современной архитектуры энергобезопасности Европы и Евразии.