Мария Захарова: говорить с Россией с позиций силы недопустимо

Официальный представитель МИД России Мария Захарова рассказала в интервью корреспонденту РИА Новости Татьяне Кукушкиной на полях Санкт-Петербургского международного экономического форума о том, как в Москве оценивают санкции Евросоюза против Белоруссии, как вообще российская сторона видит перспективы развития отношений с ЕС, ждать ли в ближайшее время расширения списка недружественных государств и есть ли риски вмешательства из-за рубежа в предстоящие выборы в Государственную думу.

— Сегодня ожидается утверждение части санкций Евросоюза против Белоруссии из-за инцидента с Ryanair, в том числе, по последним сообщениям, планируется запретить полеты европейских авиалиний над воздушным пространством Белоруссии, а ее авиакомпаниям — летать над ЕС и совершать посадки в аэропортах Евросоюза. Как будет реагировать Москва на эти санкции?

— Москва отреагировала сразу. Причем здесь идет речь даже не о какой-то политической поддержке, сколько, в принципе, о здравом смысле. Мы сказали тут же, что мы зафиксировали и поддерживаем заявление официального Минска о том, что необходимо провести расследование, Минск к этому готов, в том числе и к приезду иностранных международных экспертов. Почему международное сообщество, так называемое цивилизованное (оно само себя так называет, это часть международного сообщества, то, что мы называем коллективным Западом), тут же открестилось от возможности сделать все исходя из здравого смысла, поэтапно, постепенно, собрав материалы, рассмотрев их с помощь экспертов и соответствующих международных организаций, и только после этого сделать вывод, при этом начав такую политическую кампанию давления, — неизвестно, непонятно. То есть это не укладывается в логику, но это зато очень даже соответствует общему посылу вот этого западного сообщества относительно Минска и их политики в целом на белорусском направлении последнего времени. То есть оказания максимального давления, используя любые инструменты для достижения собственных западных политических целей.

Какие это инструменты? Вмешательство во внутренние дела, политическое давление, любое, любая возможность для агрессивной, настоящей агрессивной риторики, которая переходит уже в какую-то информационную агрессию. Ничем не брезгуют, все идет в ход. И мы исходим из того, что все-таки не должно быть ситуации, когда международное сообщество забывает о существующих нормах, правилах. В данном случае речь идет не о какой-то этической стороне дела, речь идет о международно-правовой составляющей расследования подобных инцидентов.

Ведь посмотрите, как интересно получается. Спустя буквально неделю после инцидента в воздухе в небе над Белоруссией произошел аналогичный случай с этой же компанией — только уже в небе над Германией. Немецкие диспетчеры сообщили пилоту Ryanair же о том, что у них есть информация о возможном минировании или какой-то террористической активности в отношении данного борта. Лайнер совершил посадку на территории Германии, пассажиры ждали в аэропорту более семи часов. Случай, конечно, не точно такой же, но аналогичный. И таких случаев в мире много, они происходят, к сожалению, увы, достаточно, я бы сказала, нередко. Поэтому в каждом конкретном случае должно проводиться расследование. И (расследования. — Прим. ред.) проводились раньше, без политизации, без разворачивания канонады из разного уровня политических заявлений.

Здесь мы понимаем, что речь идет о политическом давлении на Белоруссию. И в ход идут опять же все инструменты, все возможности. Правильно? Конечно, неправильно. И конечно, решение, или коллективное решение, или индивидуальное решение государств, которые были приняты чуть ли не на следующий день, — об изменении полетов, изменении маршрутов самолетов гражданской авиации — это все ставит под удар и поставило под удар в тот момент безопасность осуществления этих полетов. И это все происходит на фоне еще и большого количества логистических транспортных международных ограничений в связи с ковидом. То есть и так каждая страна практически каждый день получает информацию об изменении правил осуществления полетов, пересечения границ, дополнительных требований. И еще к этому добавилось вот это манипулирование ситуацией, в которую было включено политическое давление на авиационные компании по изменению маршрутов. Причем это же еще, помимо безопасности, отражается в том числе и на других сторонах — это и увеличение времени полета, это увеличение согласования пролетных документов, это и цена. Это огромное количество нюансов, которые появились только потому и только ради того, чтобы у Запада появилась еще одна дополнительная кнопка давления на Белоруссию.

— Если белорусским авиакомпаниям запретят летать над территорией ЕС, а европейским над Белоруссией, может все это привести к авиавойнам, войнам авиакомпаний?

— Я не хочу говорить слово "войны". Я хочу сказать то, о чем мы только что говорили. Это все, что вы сейчас перечислили, это уже наша реальность, к сожалению. Посмотрите, как запросто западные политики оперируют не относящимися к политической деятельности сферам — как, в частности, полеты гражданской авиации. Я и вы, мы все знаем большое количество примеров, когда нужно было принять именно политическое решение в пользу повышения безопасности полетов. Но они не принимались теми же самыми западными государствами. А здесь, когда нет очевидной необходимости, которая основана была бы на результатах расследования, принимаются вот такие политические заявления. Комментировать то, что они еще не приняли, я не могу, потому что нужно дождаться решения, нужно посмотреть, какими будут окончательные заявления. Тогда мы сможем их прокомментировать.

— Российская гражданка Софья Сапега была в том самолете Ryanair и после задержана в Минске. Встречался ли еще раз с ней российский консул? Насколько велика вероятность того, что она будет выдана России?

— Мы получаем буквально в режиме реального времени информацию относительно того, как российское посольство, наши дипломаты занимаются этим вопросом. Не буду пересказывать, что было сделано с самого начала. Вы знаете: и запрос о консульском доступе, и посещения, и общение, и контакты с семьей, и рекомендация адвоката, и поддержание контактов с адвокатами. Я скажу, что было сделано буквально за последние дни. Двадцать восьмого мая белорусские власти предоставили нашему посольству в Минске многократное разрешение на посещение Софьи Сапеги. И мы рассчитываем на то, что будем использовать эту возможность. Адвокат посетил ее 28 мая и сообщил, что она нормально себя чувствует и мер физического воздействия на нее не оказывалось.

Также семья Софьи Сапеги решила обратиться в Фонд поддержки российских соотечественников, наше посольство поддержало их в этом. Мы надеемся, что в ближайшее время заявка будет положительно рассмотрена. Также мы получили заверения белорусской стороны, что никаких препятствий для посещения не будет. Уже направлена нота с запросом на очередное посещение. Все просьбы Софьи, которые были высказаны в ходе последнего посещения, а они были в основном бытового характера, были удовлетворены. Жалоб тоже не было никаких.

Мы еще раз подчеркиваем, как и в случае с Софьей Сапегой, так и в случае с другими россиянами, — я думаю, что уже это не требует доказательства, — оказываем всегда консульскую, дипломатическую поддержку как гражданам Российской Федерации. Это наша обязанность. Безусловно, каждый случай индивидуальный. В каждом случае предпринимаются какие-то дополнительные меры или комбинированные меры, просто потому, что каждая история — это своя история, это история каждого человека. Но еще раз подчеркну, что наше посольство, наши дипломаты будут оказывать ей консульскую поддержку с учетом процессуальных решений белорусских следственных и судебных органов, в том числе — в зависимости от предъявления ей конкретных обвинений.

— По сообщениям СМИ, Евросоюз направил США проект совместного заявления для саммита, запланированного на 15 июня, в котором предлагается объявить о решительном ответе на "враждебные действия" России. Как в Москве относятся к этим заявлениям, с учетом того, что саммит США — ЕС пройдет накануне встречи президентов России и США?

— Я по сложившейся традиции не комментирую наши саммиты, позвольте обратить ваше внимание, что это делает пресс-секретарь президента. А что касается тех утечек, которые идут относительно саммитов ЕС и НАТО и тех решений, которые там могут быть приняты, — опять же не комментируем до принятия заявления. Что касается каких-то проектов, которые там появляются в Сети, то мы комментируем или вообще рассматриваем только те проекты, которые принимаются с участием России. В данном случае мы не члены ЕС, мы не имеем отношения к выработке этих решений. Соответственно, это их будут решения. Они знают прекрасно нашу позицию о взаимодействии с этими объединениями. Позиция в отношении Европейского союза была за последние несколько месяцев изложена подробнейшим образом: только что завершилась <...> научная конференция, симпозиум, который проводил Российский совет по международным делам, открывал его Сергей Викторович Лавров, министр иностранных дел России, где проанализировали, по-моему, все аспекты отношений с ЕС.

Мы за выстраивание диалога. Не просто диалога — эффективного, многогранного, многокомпонентного. Другое дело, что он должен быть взаимоуважительным, основанным не на окриках Вашингтона в сторону Брюсселя, а на тех договоренностях, соглашениях, которые есть между Россией и этим объединением, на международном праве, на логике построения взаимовыгодных, взаимоуважительных отношений. А дальше уже это вопрос к ним, как они видят взаимодействие с Россией. Мы четко обозначили, что разговаривать — не то что разговаривать, это вообще не обсуждается — делать заявления о том, что с Россией нужно вести дела только с позиции силы, недопустимо. Даже такие заявления, потому что, конечно, никаких действий подобного рода они не предпринимали, но тезисы они озвучивать начали. Мы четко сказали, что не потерпим подобных заявлений, даже подобных каких-то пробросов, поэтому это тоже им хорошо известно.

— Есть ли уже кандидаты на включение в список недружественных стран? Ранее была высказана идея, что неуважительное отношение стран к советским воинским памятникам может быть одним из критериев для включения в список. Планируется ли его расширять в ближайшее время?

— У меня нет такой информации о наличии каких-либо подобных решений. Вы знаете, что этот список был не нашей самоцелью, это не была какая-то теоретическая наработка, которая вызревала, это не какой-то инструмент нашей в принципе политической деятельности. Это был конкретный и четкий ответ на действия, которые мы характеризовали как недружественные со стороны ряда государств. Конкретный и четкий ответ. Мы много и предупреждали, много и ждали от них понимания всей тупиковости действий, мы много раз призывали к возвращению отношений в нормальное русло с учетом тех факторов нормальности, о которых я сказала: взаимоуважение, взаимный интерес, взаимная выгода, эффективность, правовые основы. Но после того как на протяжении периода времени мы видели однотипные действия деструктивного характера, находящиеся вне правового поля, и, в частности, они были вновь предприняты в апреле текущего года со стороны США, было принято соответствующее решение, которое затем нашло уже внутрироссийское правовое оформление.

— В преддверии осенних парламентских выборов прогнозирует ли МИД новые попытки вмешательства во внутренние дела и рост хакерских атак на российские госресурсы?

— На самом деле это вопрос даже не столько на будущее, сколько о том, как мы оцениваем опыт прошлого. Дело в том, что очень многие крупные наши события нашей внутриполитической жизни, в частности голосования, как раз сопровождались активизацией хакерских атак на российские государственные ресурсы. Поэтому и в данном случае нельзя исключать рост такой хакерской активности в связи с предстоящими парламентскими выборами.

Вот один пример из недавнего прошлого. Помните голосование по поправкам в Конституцию 2020 года, которое проходило с 25 июня по 1 июля? Тогда имели место и крупномасштабные нападения из-за рубежа на критическую инфраструктуру Центральной избирательной комиссии, органов государственной власти. Доклад временной комиссии Совета Федерации Российской Федерации представил конкретные данные. Была проделана работа соответствующая. Другое дело, что эти атаки никаким образом не повлияли, не смогли повлиять на электоральный процесс и, естественно, не повлияли и на конечный результат.

Но я могу вспомнить немало подобных примеров. Пример — кибератаки на сайты российских госструктур 10 марта 2021 года. Если помните, о них накануне сообщила газета The New York Times, было и такое. МИД подвергается регулярно атакам, мы и на брифингах об этом говорили и даже давали статистику относительно наших интернет-ресурсов: когда, в какой период возрастала активность, сколько было отражено атак и так далее. Так что вся статистика есть, и самое главное, есть понимание тенденций. Это все учитывается в работе.

Конечно, этим занимаются соответствующие компетентные структуры. Мы же занимаемся дипломатическими усилиями в сфере международной информационной безопасности. И, как вы знаете, Россия неоднократно на всех международных площадках предлагала и призывала навсегда покончить с этой кибервакханалией, выработать единые правила по невмешательству во внутренние дела друг друга с использованием информационных, коммуникационных технологий. Поэтому мы и отражать атаки умеем, и при этом призываем использовать международные дипломатические усилия и возможности для того, чтобы иметь по-настоящему цивилизованный, правовой механизм, который предполагал бы отражение этих угроз уже не "в поле", а с использованием результатов международных, общих, коллективных усилий.