"Как удобно власти": шесть судов не увидели, что у сироты отобрали жилье

МОСКВА, 18 фев — РИА Новости, Лина Панченко. Алексей Маклаков из Свердловской области шестой год обивает пороги судов и кабинетов чиновников, доказывая право на собственный угол. Он — круглый сирота, рос в детдоме. От родителей осталась квартира в Нижних Сергах, где жил его старший брат. Алексей был в ней прописан, пока учился в университете в Екатеринбурге. Брат пил, в итоге заболел туберкулезом и умер. За месяц до его кончины квартиру без ведома Алексея приватизировали и продали. Так Маклаков лишился крыши над головой и прописки. Суды признают, что приватизацию провели с нарушением, но отменять ее отказываются. А в очередь на жилье сироту не ставят.

"Понял, что меня бросили"

Алексей родился в 1992-м. Когда ему было три года, умерла мать. "Как говорили родственники, они с отцом выпивали. Мама попала в больницу, отец пришел ее навестить. После этого у нее случился сердечный приступ, там она и скончалась", — рассказывает Маклаков.

Отец продолжал пить. Старший брат Коля, которому было четырнадцать, глядя на него, тоже стал прикладываться к бутылке. "Дома часто никого не было. Я целыми днями сидел один на кровати и плакал", — таким было раннее детство. Родственники обратились в опеку, Лешу забрали: "Когда попал в дом малютки, мне было лет пять".

© Фото предоставлено Алексеем Маклаковым

Алексей Маклаков

Потом — детдом. "Отец не приезжал и не звонил. Я ждал его — выглядывал в окно, верил, что заберет. Брат тоже не появлялся. Помню, как маленьким бегал за воспитательницей — держал за руку, называл мамой. Со временем осознал, что меня бросили. Долго не мог свыкнуться с тем, что никому не нужен, и понять, почему так произошло".

Надеяться только на себя

В приюте было несладко. "Часто приходилось драться: старшие у младших все забирали, защитить меня было некому. В конце концов я перестал реветь — слез уже не было". Лет в пятнадцать Алексей понял, что надеяться можно только на себя. Но не обозлился. "В душе оставался добрым: если сотрудницы детдома просили помочь, никогда не отказывал. Они часто забирали меня к себе на выходные, даже на лето. Я радовался — хотелось побыть у семейного очага".

А родных по крови Алексей так больше и не увидел. Отца лишили родительских прав, в 2008-м он умер. "Брат тоже вел асоциальный образ жизни. Я нередко задумывался, почему мне досталась такая семья, и дал себе зарок, что у меня все будет иначе". Учился он хорошо. "Никогда не прогуливал — нравилось. Особенно давались математика, физика, русский и английский". После девятого класса, несмотря на высокие оценки, его уговаривали пойти в ПТУ.

«

"Нас долго в детдоме не держали: девять классов окончил — учись на тракториста или плотника. Я с этим не был согласен. Ходил, просил со слезами, чтобы позволили продолжить учебу. Разрешили".

Успешно сдав ЕГЭ, Алексей поступил в Уральский государственный горный университет на специальность "Геология нефти и газа". Учился сначала на дневном отделении, потом перешел на заочное и устроился на работу. Жил в студенческом общежитии, где был временно зарегистрирован. А постоянная прописка — в родительской квартире. "У нас была двухкомнатная — 39 "квадратов" на первом этаже, на улице Гагарина, 2".

Квартиру приватизировали и продали

"Когда я выписывался из детдома и поступал в университет, должен был закрепить за собой право на жилье. Мы с сотрудником опеки ездили в нашу квартиру. Дома никого, дверь — на замке. В администрации нам сказали, что там по-прежнему живет брат. Меня заверили, что с недвижимостью ничего не случится, а в паспортном столе поставили отметку о праве на проживание".

© Фото предоставлено Алексеем Маклаковым

Алексей с невестой

Больше он туда не приезжал: "Знал, что ничего хорошего меня не ждало. По словам родственников, Николай беспробудно пил, употреблял наркотики. В результате заболел туберкулезом в открытой форме". Алексей обратился в органы опеки, объяснил ситуацию, попытался встать на учет как сирота. "Мне отказали: "У тебя в паспорте есть прописка, после окончания учебы можешь приватизировать свою долю в квартире. Или жить в ней. А другая недвижимость по закону не положена".

В декабре 2014-го Маклаков вернулся в Нижние Серги. Двенадцатого января 2015 года ему исполнялось двадцать три. "Я знал, что до 18 лет сироты находятся на полном гособеспечении, а за поступившими учиться родительская квартира закрепляется до 23 лет. Но если там невозможно проживать, то должны поставить на учет для получения квадратных метров от государства. Я решил узнать, в каком состоянии моя квартира, можно ли заехать туда после окончания вуза".

Увиденное шокировало. "Дверь снова на замке, окна разбиты. Заглянул в окно — внутри полная разруха: пол вскрыт, стены обшарпанные, вещи разбросаны, вонь". Зашел к соседке. Та рассказала, что брат постоянно устраивал пьянки, шумел, соседи вызывали полицию и даже пожарных. А недавно Николай продал кому-то квартиру, сам же пропал.

Маклаков обратился в администрацию. Там сообщили, что квартира "уже переводится в нежилое помещение", но документы не выдали, "обещали прислать по электронной почте". Алексей помчался в опеку. "Сотрудники должны были следить за состоянием квартиры, однако никто этим не занимался. А когда я сказал, что ее продали, мне ответили: "Такого быть не может — жилье закреплено за тобой. Попытайся вернуть через прокуратуру". Внести Маклакова в список на другую квартиру опять отказались. "Заявили, что помочь ничем не могут".

Брат страдал олигофренией и алкоголизмом

Маклаков направился в прокуратуру Нижнесергинского района. "Принес все документы. Меня заверили: "Не беспокойтесь, мы вам жилье вернем". В иске районного прокурора, направленном в Нижнесергинский суд в апреле 2016-го (есть в распоряжении редакции), указано, что квартира находилась в муниципальной собственности. Алексея Маклакова зарегистрировали в ней в 2010 году, внеся в поквартирную карточку запись о том, что он находится в интернате. Постановлением главы райадминистрации за ним закрепили право пользования жильем до совершеннолетия, с учета его не снимали.

Однако в мае 2014-го администрация заключила договор соцнайма с гражданином С., "действующим от имени Николая Маклакова по доверенности". Алексея в документе не упомянули. В сентябре того же года комитет по управлению муниципальным имуществом подписал с С. договор приватизации на одного только Николая, и в Росреестр отправили извещение без сведений о младшем брате. "Более того, паспортистка Б. выдала справку с недостоверными сведениями, в связи с чем на приватизацию не запросили согласие Маклакова", — отмечал прокурор.

А через месяц после того как Николай стал собственником квартиры, с тем же самым С. "заключили договор купли-продажи". И в Росреестр снова предоставили недостоверную информацию. Пятого ноября 2014-го право собственности перешло к С., а шестого декабря Николай Маклаков умер. Как установили в прокуратуре, он страдал туберкулезом в открытой форме, гепатитом В, хроническим алкоголизмом и олигофренией. Прокурор заявлял суду, что доверенность "вызывает сомнение", все обстоятельства "свидетельствуют о том, что С. — недобросовестный приобретатель", а его действия "преднамеренно неправомерны".

Добросовестная сделка

Однако суд признал С. добросовестным покупателем и отказался расторгнуть договоры соцнайма и приватизации. "Представитель прокуратуры спрашивала у судьи: "Как же так? Получается, сирота остался без жилья — и никто не виноват? — вспоминает Алексей. — Насколько мне известно, позже возбуждали уголовное дело. Но приостановили, потому что Б. не была ответственным лицом, а временно исполняла обязанности, пока другая сотрудница паспортного стола находилась в отпуске. Я потерял квартиру, но виновному это сошло с рук". В администрации он задавал вопрос, почему его не включили в договор соцнайма, показывал постановление о закреплении. "Сказали, что этот документ не заметили".

Решение суд вынес 15 августа 2016-го. В опеке Алексею заявили, что он пропустил срок постановки на учет на получение другого жилья. А новый собственник родительской квартиры подал в суд иск о снятии Маклакова с регистрационного учета. Требование С. удовлетворили.

«

"Теперь у меня нет даже постоянной регистрации. Но печать пока стоит в паспорте: я же без прописки даже в больницу обратиться не могу, — описывает ситуацию Алексей. — Мне в личной беседе объяснили, что у С. большой вес в городе".

Суды поддерживают чиновников

Алексей обратился в Министерство соцполитики Свердловской области с просьбой включить его в список детей-сирот, которым положены социальные квартиры из специализированного жилфонда. Но и там ничего не добился. Попытался принудить чиновников поставить его в очередь через суд. На его счету уже шесть процессов, учитывая апелляционные. Большинство проходили в Екатеринбурге. Маклаков говорит, что за пять лет сам стал "почти юристом". Однако раз за разом он получает однотипные отказы: "Все решения мотивированы единственным доводом: что с 18 до 23 лет я не подал заявление о включении меня в список и не предоставил доказательств, что это произошло по уважительной причине".

Последний отказ поступил из судебной коллегии по гражданским делам Свердловского облсуда 27 октября 2020-го. "Но еще в декабре 2019-го изменился закон об обеспечении сирот жильем. Право встать на учет теперь распространяется и на тех, кому уже исполнилось 23, если по объективным причинам не было возможности сделать это раньше. Я считаю, у меня причины более чем уважительные. А чиновники и суды этого признавать не хотят".

Маклер с большим опытом

В квартире, что должен был унаследовать Алексей, теперь офис риелторской фирмы. Руководит ею все тот же С. Судя по всему, он маклер с большим опытом, компанию зарегистрировал еще в 2004-м.

Мы набрали С., спросили, как вышло, что Алексей остался без доли в приватизированной квартире. "По-моему, он обращался в суд, вынесено решение", — ответил С.

— Вы оформляли все документы. Знали, что в квартире прописан сирота?

— Не помню, чтобы такое было. Наверное, это бы выяснилось при проверке.

— Николай лично оформлял доверенность у нотариуса?

— Как вы думаете? Когда к нотариусу приходят, в первую очередь показывают паспорт.

— По официальной информации, у него была олигофрения и алкоголизм. Вы об этом знали?

— Такие вопросы я не готов обсуждать по телефону, давайте лично встречаться. По телефону что можно рассказать?

— Например, проверял ли нотариус его дееспособность?

— Он был нормальным, вполне адекватным человеком.

— Через месяц после сделки умер. Знаете, отчего?

— Не интересовался.

— Где жил перед смертью?

— У него было какое-то свое жилье. Человек же не остался на улице.

— Квартиру, что вы оформили в собственность, риелторы называют проблемной. Вам она такой не показалась?

— Я не видел проблем. Трудность возникла уже после — когда объявился брат и подал иск в суд.

— Прописанных в квартире родственников проверяли? Вдруг среди них окажется инвалид, сирота?

— Я этого не видел. Либо не помню. Прошло столько лет. Нужно поднимать документы.

Обязаны включить в очередь хоть в сорок лет

Маклакову помогают в благотворительном фонде "Соучастие в судьбе". Составили кассационную жалобу. "Ее рассмотрят в Челябинске", — пояснила юрист фонда Кристина Барашкина.

Она называет это дело показательным. "К нам поступает много обращений от "возрастных" сирот. Суды трактуют законы так, как удобно органам власти. Во всех случаях ссылаются на то, что право на включение в список было утеряно, если сирота не заявил о нем до 23 лет. Но это не так. Правительство расширило возможности таких детей: если раньше они были загнаны в возрастные рамки или нужно было доказывать, что пропустили сроки из-за серьезных обстоятельств, то сейчас главное — что такое право было и оно не реализовано. Квадратными метрами обеспечить обязаны — хоть в сорок лет".

Кристина Барашкина привела в пример недавний случай в Санкт-Петербурге, где в "сиротский" список включили 34-летнюю. "Многое зависит от региона и конкретного суда, — заметила юрист. — Но так быть не должно, что в законе написано одно, а суды решают другое". В ситуации Алексея Барашкина полагает, что его право на недвижимость нарушила администрация. "Примечательно: никого так и не заинтересовало, что там подписали договор передачи квартиры в собственность, не предотвратили нарушение и не предоставили ничего взамен. Хорошо, что Алексей активный, образованный и продолжает бороться. А ведь многие просто опускают руки".

Маклаков всегда мечтал о семейном тепле, которого не дали родители. Ему двадцать восемь. Работает участковым геологом на руднике под Екатеринбургом. Не пьет, не курит. Есть невеста, с которой встречается с университета. Нет только своего угла, на съемную квартиру уходит весомая часть зарплаты. Он надеется, что не придется "залезать в ипотеку", ведь крыша над головой сироте полагается по закону.