О судьбе пленных и поисках пропавших без вести — в материале РИА Новости.    

В 1984-м на кладбище городка Краснотурьинска Свердловской области в присутствии сотрудников КГБ вскрыли могилу рядового Владимира Каширова. Тела в ней не оказалось. Эксгумацию провели, потому что в Советский Союз доставили послание солдата: «Мама, если меня привезут, это не я. Я — жив». Эту записку получили не из Афганистана, где Володя выполнял интернациональный долг, — ее в посольство СССР в Париже принес врач-француз, оперировавший советского пленного в провинции Баглан.

Через некоторое время в ходе боевой операции нашли еще одно послание от Каширова — в одном из ущелий заметили листок бумаги, прижатый камнем. «Я — советский солдат, идет бой…» — больше написать Володя ничего не успел.

Михаил Желтаков, заместитель председателя Комитета воинов-интернационалистов СНГ, достает личную карточку Каширова из «Картотеки пропавших без вести». В ящике — аккуратные картонки с черно-белыми фотографиями — цветные в 1980-е были редкостью. Судьба Володи Каширова уместилась в нескольких сухих строчках:

Желтаков заканчивает читать, кладет карточку обратно. Он занимается розыском пропавших без вести, останков тех, кто погиб в войнах. С фотографий на нас смотрят те, кому в 1980-е было по восемнадцать-двадцать — кто в гражданке, с длинными по тогдашней моде волосами, кто в форме, обычно в «парадке»: фуражка, галстук, петлицы. Есть и офицеры — они постарше.

«Их судьба до сих пор не ясна. Их родители, близкие родственники, однополчане, одноклассники ждут правды, пусть горькой, плохой. Мы должны узнать, что произошло в те далекие годы» — Желтаков говорит, тщательно подбирая слова.   

Еще одна карточка с информацией: мать получила письмо от сына из Пакистана. На этом все. Бывший советский солдат не вернулся в бывший Советский Союз, остался жить в одном из городов Южной Азии. На стол ложатся портреты тех, кого страна призвала выполнять интернациональный долг из Харькова, Москвы, Ленинграда, из-под Ворошиловграда и Самарканда, из городков и поселков уже не существующего государства. 

Кому-то нашли свидетелей гибели, а чье-то тело не смогли унести с поля боя или получить у местного населения. Для кого-то же все исчерпывается фразой: «При невыясненных обстоятельствах».   

«Плен — это страшно, — продолжает Желтаков. — Часть этих ребят отказалась встречаться с родителями. Для кого-то плен отменил всю жизнь, которая была до войны. Для них целью стало выжить в новых условиях. Как к ним относиться? Каждый решает сам, но юридически черту подвели в 1990-м — тогда амнистировали всех советских военнослужащих в Афганистане. С точки зрения закона они чисты».

О судьбе Г. узнали случайно — после налета на один из душманских караванов офицер-танкист среди прочего захваченного добра нашел журнал, взял из любопытства — полистать. Там были фото военного билета Г., какой-то текст на дари. В статье — страшная судьба солдата: Г., попав в плен, отказался принять ислам. Шариатский суд моджахедов вынес приговор: смертная казнь. В исполнение ее привели средневековым способом. Уже потом, из уважения к поведению молодого воина, полевой командир согласился рассказать, где похоронили несломленного «шурави».

Его останки, как и останки других советских солдат и офицеров, ищут. Комитет воинов-интернационалистов СНГ, говорит Желтаков, работает над тем, чтобы это стало делом государственным, международным.

Комитет воинов-интернационалистов полагается на межафганский диалог, дающий надежду на всестороннюю поддержку всех политических сил страны, сейчас готовят соответствующий меморандум. Поиск продолжается, несмотря на непростую обстановку.   

«Сегодня неизвестны судьбы 263 человек. Много это или мало? По сравнению с потерями американцев во Вьетнаме — мало. Но кому от этого легче? Тут нельзя сравнивать. Для матерей — это сыновья, а не цифры статистики», — говорит Желтаков.

Ищут всех, кого помнят, заключает он. И добавляет: если те, кто жив, по каким-то причинам не смогли вернуться и о них ничего не известно, пусть знают: путь на родину открыт, их ждут во всех странах бывшего СССР.

В 1989-м при выводе советских войск Ахмад Шах Масуд и другие полевые командиры освободили пленных. А когда шла война, из зинданов — ям и темниц, где держали «шурави», — разведка и контрразведка вытаскивала своих: отбивали, выменивали на деньги, муку или на тех душманов, кого взяли в бою.

На окраине Кандагара есть Черная площадь. Про нее прошедший Афганистан поэт сложил песню: «Проклятая Черная площадь — никто не отбелит тебя». В 1988-м по ней гнал наливник — автоцистерну с тоннами авиационного керосина — военный водитель Абдулазиз Поттаханов, призванный из Узбекской ССР. Ему оставалось пятьдесят метров до Кандагара, где можно было укрыться от обстрела, и «сто дней до приказа» — до «дембеля» Абдулазизу было совсем немного, его уже ждала семья.

«По колонне били из гранатометов, машина загорелась. Я свернул на обочину, открыл дверь, выпрыгнул в арык. А там в засаде — душманы. Ударили по голове прикладом автомата и связали» — про бой, в котором его взяли в плен, Абдулазиз Поттаханов рассказывает спокойно — прошло больше тридцати лет.

Это был его не первый бой. В 1988-м Абдулазиз был водителем стоявшего в Пули-Хумри автобата 159-й бригады, к тому времени у него за плечами были тысячи километров дорог, множество обстрелов. Под Салангом до сих пор стоит его сгоревший грузовик, словно памятник войне — моджахеды накрыли колонну на стоянке реактивными снарядами.

После Черной площади «сто дней до приказа», даже больше — 105 — Абдулазиз провел в плену, в кишлаке на границе с Пакистаном. Считает, что судьба была к нему благосклонна.

«Переводчиком у душманов был узбек, он меня уговаривал пойти за них воевать. Я отказался. Но обращались хорошо — кормили, сигареты даже давали. Сидел на «ручнике» — цепью приковали за руку и ногу, человек с автоматом за мной присматривал. Сразу отправили письмо нашим, что меня взяли в плен. И меня потом обменяли — на шестерых главарей банд и одного наемника-араба», — вспоминает военный водитель, кажется, с некоторой гордостью.

Его, солдата, страна выменяла не абы на кого, а на полевых командиров. Особист — майор Поляков, который вызволил Абдулазиза из плена, живет в России. Бывший солдат и узник моджахедов очень ему благодарен.   

^{Автор благодарит за помощь в подготовке материала председателя Общественного объединения Республики Узбекистан «Ветеран» Талата Мурадова}