Владимир Ермаков: мы пока не знаем, что на уме у команды Байдена

Гонка гиперзвуковых вооружений в мире, по сути, уже началась, а США явно пытаются всеми способами добиться односторонних военных преимуществ. Но для России необходимость в таком типе вооружений продиктована в первую очередь соображениями поддержать стратегическую стабильность в условиях ничем не ограниченного наращивания Вашингтоном своего противоракетного потенциала. О том, чего ждет Россия от новой администрации США во главе с избранным президентом Джо Байденом в сфере стратегической стабильности, в том числе о будущем Договора по открытому небу и перспективах договориться о моратории на размещение ракет средней и меньшей дальности в Европе в интервью РИА Новости рассказал директор департамента по нераспространению и контролю над вооружениями МИД РФ Владимир Ермаков.

– Какие для России есть "красные линии" во взаимодействии с ОЗХО? В случае если организация их пересечет, Москва всерьез поставит вопрос о целесообразности своего членства в ОЗХО?

– ОЗХО близка к реализации своей основополагающей цели – избавлению мира от химического оружия и угрозы его применения. Единственным обладателем химического оружия из числа государств-участников Конвенции по запрещению химического оружия остаются США, под разными предлогами затягивающие завершение своей программы химразоружения. При этом именно Вашингтон и его евроатлантические союзники, руководствуясь своими геополитическими интересами, делают все, чтобы разрушить и ОЗХО, и КЗХО.

Российская Федерация является добросовестным государством-участником КЗХО. Еще в сентябре 2017 года мы успешно и с опережением графика на 3 года завершили национальную программу по уничтожению всех остававшихся со времен СССР запасов химоружия. В соответствии с положениями Конвенции на российских объектах химпромышленности продолжаются плановые инспекции Технического секретариата ОЗХО, никаких нарушений конвенционных норм у нас нет. Российская Федерация совместно с единомышленниками продолжает противодействовать продвижению в ОЗХО деструктивной повестки дня стран Запада. Мы делаем все, что в наших силах, для сохранения этой организации и Конвенции в целом.

– Видят ли в Москве готовность новой администрации США вернуться в Договор по открытому небу после инаугурации избранного президента Джо Байдена в январе следующего года? Есть ли техническая возможность для США вернуться в Договор "по упрощенной схеме", поддержит ли РФ такое возможное решение, чтобы уже после возвращения США в Консультативной комиссии продолжать диалог по всем проблемным вопросам? В случае если США не вернутся к Договору, готова ли и РФ его покинуть с учетом нежелания западных стран в письменном виде подтвердить свои обязательства и гарантировать конфиденциальность данных и непередачу их третьим лицам, а также обеспечить полеты миссиям РФ над всеми без исключения территориями европейских стран-участниц?

– Чтобы говорить что-либо о позиции "новой администрации США", надо, как минимум, дождаться инаугурации Джо Байдена. Ранее он критиковал Дональда Трампа за решение о выходе из Договора по открытому небу (ДОН), однако после выборов эту тему еще не затрагивал. Поэтому пока делать прогнозы преждевременно.

США 22 ноября завершили выход из ДОН, поэтому теперь они могут вновь вступить в него только на общих основаниях; возможности для какой-либо "упрощенной схемы" мы не видим.

Что касается шагов России в случае, если США не вернутся в Договор, а остальные его участники не будут готовы работать над снятием российских озабоченностей, то мы еще в мае предупредили партнеров, что рассматриваем все возможные варианты наших ответных действий. К сожалению, никакой убедительной позитивной реакции со стороны западных участников ДОН на наши озабоченности мы до сих пор не получили. Если так будет продолжаться и далее, то очень скоро судьба ДОН может оказаться под вопросом.

– Есть ли у России основания полагать, что с приходом новой администрации Вашингтону и Москве будет проще договориться о шагах по деэскалации обстановки в Европе в условиях прекращения Договора о РСМД и договориться о взаимном моратории на размещение таких типов ракет в регионе?

– Мы пока не знаем, что в реальности по данной теме может быть на уме у формируемой команды избранного президента США Джо Байдена. Судя по общей тенденции в американских подходах последних лет, мы вынуждены учитывать вероятность даже самых негативных сценариев. Для этого у нас есть все основания. После целенаправленно и весьма жестко осуществленного Вашингтоном слома Договора о ракетах средней и меньшей дальности представители действующей администрации бесцеремонно заявили нам, что верстают планы по развертыванию ранее запрещенных по Договору ракетных вооружений. Причем как в АТР, так и в Европе. Программы по созданию и испытанию таких систем продвигаются полным ходом и исправно финансируются. Эти действия фактически идут вразрез с нашими усилиями по снижению ракетно-ядерных рисков, и времени на политико-дипломатические решения по обеспечению предсказуемости и сдержанности в данной сфере остается все меньше.

Убеждены, тем не менее, что "окно возможностей" для сохранения, как минимум, европейского пространства свободным от наземных РСМД окончательно еще не захлопнулось. Однако воспользоваться им возможно только в случае проявления американской стороной достаточной политической воли для поиска взаимоприемлемых решений на равноправной основе.

Россия явно прошла свою часть пути в подготовке фундамента для такого диалога. На высшем уровне нами было заявлено о неразвертывании первыми РСМД наземного базирования, пока в соответствующих регионах не появятся аналогичные системы американского производства. Президент Российской Федерации выдвинул инициативу о встречных со странами НАТО и поддающихся проверке мораториях на размещение в Европе указанных вооружений. Более того, несмотря на полное соответствие требованиям ДРСМД так беспокоящей натовцев ракеты 9М729, мы в духе доброй воли объявили о готовности пойти на беспрецедентное самоограничение в отношении географической зоны ее развертывания. При этом Россия открыта к обсуждению процедур, позволяющих подтвердить отсутствие комплексов с данной ракетой в европейской части страны – прежде всего, на объектах в Калининградской области.

Со своей стороны заинтересованы получить возможность проверять – на основе взаимности – отсутствие ударных РСМД на объектах стратегической инфраструктуры США и НАТО вблизи наших границ, которые вызывают у нас многолетнюю озабоченность. Речь идет о комплексах Aegis Ashore оборудованных универсальными пусковыми установками Mk-41, которые, среди прочего, позволяют осуществлять пуски РСМД.

Вынуждены отметить отсутствие на данный момент каких-либо конструктивных сигналов из штаб-квартиры НАТО на наше приглашение к серьезному диалогу по проблематике "пост-ДРСМД". При этом нам известно, что США агрессивно работают на недопущение такого диалога. В Вашингтоне этого и не скрывают. Посмотрим, поменяется ли что-то в этом плане с приходом новой администрации.

– Ранее США и Австралия заявили о запуске нового проекта – SCIFiRE – по совместной разработке гиперзвукового оружия большой дальности с использованием прямоточного воздушно-реактивного двигателя. Как в Москве оценивают реалистичность этих планов, в том числе заявления Канберры о том, что Австралия намерена уже через 10 лет получить в свой арсенал гиперзвуковые ракеты? Будет ли Москва учитывать эти факторы в военном строительстве? Можно ли говорить, что в мире уже идет "гиперзвуковая" гонка вооружений? Назрела ли сейчас необходимость обсуждения общего документа по контролю над этим типом стратегических вооружений?

– Гонка высокотехнологичных вооружений, в том числе гиперзвуковых, безусловно, уже идет. Ничего нового в этом нет – конкурентная эволюция систем вооружений насчитывает многие сотни лет. Другое дело, что сейчас в некоторых странах такую конкуренцию пытаются обострить под соусом концепции "соперничества великих держав", в том числе в технологической сфере. США явно вознамерились всеми способами добиться односторонних военных преимуществ в духе приснопамятной рейгановской идеи "мира с опорой на силу".

Что касается непосредственно гиперзвуковых вооружений, то их разработкой помимо ведущих в военном плане держав занимаются далеко не только в Австралии. Таких стран уже около десятка. Возможно, больше. Оценивать реалистичность их планов по выходу на практические результаты не в компетенции МИД.

Отмечу, что для России необходимость обладать такими системами была продиктована соображениями поддержания стратегической стабильности в условиях выхода США из Договора по ПРО и ничем не ограниченного наращивания американцами своего стратегического противоракетного потенциала. При этом в тех же США бурная кампания по развитию гиперзвука вызвана, судя по всему, уязвленным самолюбием, поскольку с опережающим появлением у России продвинутых гиперзвуковых комплексов глянцевая картинка американского технологического лидерства изрядно поблекла.

Что касается контроля над такими вооружениями, то прецедент имеется, и он создан Россией. Первая в мире система стратегического гиперзвукового оружия "Авангард" введена нами в сферу действия Договора о СНВ. Причем сделано это было в духе доброй воли, несмотря на ряд вопросов правового характера, возникающих, в том числе в отношении неконструктивных подходов США к контролю над подобными системами. Эти вопросы еще предстоит урегулировать. В целом мы открыты к обсуждению данной проблематики и в многосторонних форматах.