О том, сложно ли после ужасов войны ловить в объектив красоту мирной жизни, каким критериям должна отвечать хорошая работа и может ли фотограф пойти на обман ради уникального кадра, Валерий рассказал в интервью РИА Новости. 

Никогда не был поклонником балета, но моя жизнь связана с этим искусством. В детстве я попал в школу олимпийского резерва по фигурному катанию. У нас были занятия в балетном классе, по три-четыре часа в день: деми плие, батман фондю... А потом нашему тренеру предложили место в другом городе, и он нас бросил. Хорошо помню, как я тогда растерялся: что же делать дальше?

В старших классах была практика: четыре часа в неделю на автозаводе. И вот точу я какую-то деталь у станка и понимаю: а ведь вокруг люди, у которых вся жизнь так проходит, изо дня в день. Нет, решил я, эта монотонность не для меня.

Я выписывал журнал «Советское фото», где публиковали репортажи из горячих точек. Вот это было мне интересно. В результате я поработал на Северном Кавказе, в Южной Осетии, Абхазии, Сирии, Ливане, Мали.

Идея проекта «Балет и архитектура» родилась три года назад. К тому моменту я уже несколько лет снимал конфликт в Донбассе. Моя первая поездка в Луганскую область состоялась в первых числах июня 2014 года, всего было около десятка командировок, не меньше месяца каждая (привезенные оттуда кадры Мельникова дважды побеждали на «Оскаре для фотографов», конкурсе World Press Photo. — Прим. ред.). Это была тяжелая история. И мне захотелось попробовать силы в совершенно ином, свернуть в другое направление фотографии, чтобы пересобрать себя после всего пережитого. Так что «Балет и архитектура» стал для меня своего рода арт-терапией. 

Сначала казалось — ну что тут трудного: не нужно, как на репортаже, бегать с камерой, тебе помогают ассистенты, определены время и место. Главная проблема была в другом — как подать эту идею по-новому? Балерин ведь снимают очень много. И надо не повториться, а то получится, как на обертке конфет или упаковке крема для ног. Я воспринимал это как эксперимент, художественно-документальный проект, где нужно сторониться глянца, направляясь в сторону психологии.

Мне хотелось, чтобы в каждой работе присутствовал момент документальности. Я сформулировал себе задачу не просто уйти в красоту, а оставить в работах частицу себя. Серия посвящена искусству балета и изяществу танцовщиц, которое подчеркивает мощь и очарование архитектурных шедевров. 

Мы выбирали локации не просто эффектные — с историей. Собирались снимать только на крышах, но я подумал: зачем зацикливаться? Во-первых, сложно получить разрешение, во-вторых, масса прекрасных мест есть и на земле.

Начали в Москве, потом попробовали Питер. В Северной столице красота на каждом шагу: старинные парадные, набережные, мосты… В Первопрестольной, конечно, площадку нужно поискать, но, с другой стороны, тем интереснее наткнуться на что-то нераскрученное.

Очень важно выстроить коммуникацию с моделью. Одна из первых героинь проекта — японка, она давно живет в России и танцует в Большом. Но дело даже не в языковом барьере: многие участницы съемок не были профессиональными танцовщицами. С ними сложновато, потому что любители не всегда понимают, что и как надо делать, а этой растерянности в кадре быть не должно.

А вот от работы с единственным парнем в серии, танцовщиком Валерием Хантуловым, получил удовольствие: все прошло очень легко, только нажимай на кнопку.

Еще я не сразу понял, что одежда модели должна быть строго однотонной, чтобы не делить фигуру пополам, а делать ее визуально единой, похожей на скульптуру.  

Четыре года назад был членом жюри Международного конкурса фотожурналистики имени Андрея Стенина. Важный опыт: лучшие фотографы постоянно участвуют в конкурсах, это помогает не расслабляться. Каким критериям должен отвечать хороший кадр?

Прежде всего надо, чтобы он был выразительным, с необычной композицией и грамотно сделанным. С другой стороны — глубоким по смыслу, драматичным, передающим суть события. Важно также соответствие формы и содержания. 

Сейчас профессиональное сообщество обсуждает скандал с Мартином Парром, который стал жертвой «новой этики» (ему пришлось уйти с должности арт-директора Бристольского фестиваля из-за обвинений в поддержку фотографов, которых обвиняют в расизме и сексистских высказываниях. — Прим. ред.).

В связи с этим возникает вопрос: на что допустимо пойти ради гениального кадра? Есть какие-то границы? Конечно, есть. Обманывать героев съемки недопустимо. В Донбассе я всегда спрашивал у людей разрешение сделать их портрет и, если получал твердый отказ, приходилось с этим мириться. 

Тот, кто снимает, всегда находится в контексте происходящего, на месте событий. У зрителя уже другие условия, и он воспринимает тот же кадр по-другому. Причем часто аудитория, в силу своей отстраненности и, следовательно, объективности, видит больше или глубже, чем было доступно фотографу. В этом и есть феномен фотографии.