"Невесомый, как кукла". Почему крымский дом ребенка стал "концлагерем"

МОСКВА, 4 сен — РИА Новости, Анжелика Панченко. Рост — 74 сантиметра, как у годовалого. Вес — шесть килограммов, как у кошки. Талия — меньше шариковой ручки, голова деформирована, на копчике — свищ. Не сидит, не говорит, не умеет самостоятельно есть и пить. В таком состоянии приемной матери Ольге Крамной выдали двухлетнего "отказника" Сережу из симферопольского дома ребенка "Елочка". Сейчас в ситуации разбираются чиновники, Следственный комитет и прокуратура. Обозреватель РИА Новости нашла других родителей, которые забирали детей из "Елочки". В то, что они рассказали, сложно поверить.

"Практически голодают 80 детей"

"Елочка" — не обычный дом ребенка, а специализированный, для сирот с поражением ЦНС и нарушением психики. Подчиняется крымскому Минздраву. На сайте учреждения описывают главные задачи сотрудников: "своевременно предотвратить инвалидность детей, облегчить и улучшить их состояние, приблизить уровень развития к возрастной норме". И на словах здесь как нигде знают, что "в раннем возрасте адекватное питание имеет более важное значение, нежели во все остальные периоды жизни".

Но Сережа, после того как его выписали из "Елочки", оказался в больнице. У него обнаружили рахит и тяжелую белково-энергетическую недостаточность (справка есть в распоряжении РИА Новости). Фотографии сына, выложенные приемной мамой, взорвали соцсети. Люди возмущались: что нужно было делать с мальчиком, чтобы довести до такой степени истощения?

© Фото : Е. Прокофьева

Уполномоченнный при президенте России по правам ребенка Анна Кузнецова

История очень быстро дошла до уполномоченного по правам ребенка в России. Анна Кузнецова инициировала проверку приюта и других подобных учреждений в Крыму. Ее итоги прокомментировала местным журналистам: в "Елочке" проживают восемьдесят детей с особенностями, все нуждаются в специалисте по подбору питания, но такого в штате нет. "Как можно смотреть спокойно, когда 80 детей практически голодают?" — заявила омбудсмен.

Откармливала восемь месяцев

"Мне 35, не замужем. Сережа — мой седьмой приемный ребенок, — рассказывает Ольга Крамная. — В 2019-м я взяла шестерых детей из одной семьи. Трое содержались в "Елочке", и все — с истощением".

Двухлетняя Аня (имя изменено) совсем не умела жевать. "При выписке не объяснили, чем ее кормить. Я приготовила еду, положила ей в рот ложечку. Она так и сидела с пищей, удивленно смотрела. Аню откармливала восемь месяцев". Девочка была настолько слабенькой, что по квартире передвигалась, только держась за руку. "На улице впадала в истерику — было ясно, что раньше с ней не гуляли". А два мальчика из "Елочки" — трех и пяти лет — не отходили от кухонного стола: "Лишь через четыре-пять месяцев избавились от постоянного чувства голода".

"Еле стоял, держась за опору"

"Когда видишь детей в таком состоянии, проникаешься их бедой. Это невозможно вырвать из сердца", — вздыхает Ольга. В ноябре 2019-го, просматривая федеральную базу сирот, она обратила внимание на Сережу. "Его кормили через зонд. Ребенка с таким диагнозом (расщелина мягкого и твердого неба, так называемая волчья пасть) необходимо прооперировать до года: тогда он растет, развивается, питается, как все. А Сереже на тот момент уже исполнился год и два месяца".

Крамная задумалась, потянет ли седьмого.

«

"Квартира у меня просторная. В опеке подтвердили, что мы на хорошем счету. Одинокие люди имеют право брать в приемную семью до восьми детей. Главное — чтобы дома было все нужное для их развития и лечения".

Пока оформлялись документы, Ольга нашла в Москве одного из лучших специалистов по лицевой хирургии. "Важно, чтобы закрытие неба сделали качественно: случается, ребенка прооперируют, а говорить он так и не может — надо резать заново". Но доктор предупредил: детям, которых кормят через зонд, хирургическое вмешательство не показано. "Врач очень удивился, что Сережу так долго держат на зонде. Сказал, больше месяца — считайте, преступление".

© Фото : Ольга Крамная

Талия Сережи была меньше шариковой ручки

Решения о передаче Сережи ждали десять месяцев: в марте дом ребенка закрыли на карантин из-за пандемии коронавируса. Ольге оставалось только следить за фотографиями в базе. "Последняя, датированная июнем, шокировала. На снимке он был совсем истощенный: еле стоял, держась за опору. Бледный, ножки слабенькие, волосы длинные. Намажь сажей — вылитый домовенок Кузя".

Пришлось учить даже пить

Крамная стучалась в разные инстанции. Беспокоил не только ужасающий внешний вид ребенка. Ольга объясняла: мальчику вот-вот два года, если не прооперировать, он не заговорит вовремя, что потянет за собой и отставание в психическом развитии.

Чиновники отвечали ледяным равнодушием. "В управлении опеки и попечительства Минобразования республики мне говорили: ничем не помочь. Дело сдвинулось только после того, как уполномоченный по правам человека в Крыму Лариса Опанасюк собрала совещание и заявила: из-за пандемии прекращать работу по устройству детей в семьи нельзя". Вскоре Ольге позвонили из опеки и сообщили, что выход есть.

"Мне вручили Сережу — вынесли сверток за ворота. Он был как кукла — невесомый, с длинными волосами, — вспоминает Крамная. — Схватила его, помчалась домой. Раздела и ахнула: дистрофик. Не надо быть медиком, чтобы это понять".

© Фото : Ольга Крамная

Ольга Крамная с Сережей

В первый же день Ольга подстригла Сережу — и выяснилось, что у него деформирована голова. "Ясно, почему его держали с длинными волосами". Сняла подгузник, обнаружила странное уплотнение на копчике, а в нем — отверстие. "Я испугалась: в медкарте об этом ни слова. Мне вообще не дали рекомендаций ни по питанию, ни по лечению". От обычной еды Сережа отказывался. Потом стало понятно: ребенок ее просто раньше не видел. "Посмотрел на моих детей, на то, как они едят, — а мальчик очень смышленый — и стал сам ротик открывать".

Как пить Сережа тоже не знал: Ольга учила его даже этому.

Следующим утром она побежала к педиатру. Оказалось, уплотнение — это свищ, причем вплотную к позвоночному столбу. "Беда в том, что сын у меня — кожа да кости, поэтому есть опасность инфицирования копчика, что часто приводит к энцефалиту". Избавиться от свища можно только хирургически. Крамной обещают, что обе операции — на небе и на копчике — Сереже сделают одновременно. Но для этого необходимо, чтобы он весил хотя бы восемь-десять килограммов.

© Фото : Ольга Крамная

Сережа дома после больницы

Второго сентября Сережу выписали из больницы. Сейчас его вес — 6720. "Будем дальше набирать дома", — говорит Ольга.

"Как в тюрьме"

Мы разыскали другие семьи с детьми из "Елочки". Зоя Сергеева забрала Никиту (все имена и фамилии изменены по просьбе матери) больше пяти лет назад. "Первый раз его увидела в два года и два месяца. Рост — 80 сантиметров, с большой головой, огромным животом и тоненькими ручками-ножками. Одет во все розовое. Первое слово — "мама" — произнес, когда я стала его навещать: видимо, начали заниматься с ним речью".

Есть с ложки обучали тоже прямо перед выпиской. "Когда мы забрали Никиту, ложку он уже держал, но жевать не умел. Как выяснилось, до двух лет был на бутылочном вскармливании — без всяких на то показаний. Первое время Никита никак не мог напиться. "Похоже, воду там не давали. Детям же памперсы нужно менять", — предполагает Зоя.

Но больше всего ее потрясла реакция мальчика на обычную мочалку.

«

"Посадила его в ванну. Взяла мочалку. А он вдруг как закричит. Вскочил в слезах, развернулся лицом к стене: ноги — на ширине плеч, руки — на стенку. Прямо как в тюрьме. Вот так их там купали. Боялся горшка, вытирания попы. Не знаю, что они делали, почему ребенок так трясся".

По словам Сергеевой, нервную систему приемного сына буквально разбили на осколки. "Лишь месяцев через пять у него появились слезы. До этого просто орал: одинаково от страха, боли, радости. Кричит, а я понять не могу, что случилось. Однажды смотрю — слезы катятся. Ну наконец-то, думаю, прорвало. Их же там не жалеют совсем. Мама, когда меняет памперс, приговаривает: "Ты мой хорошенький, описался". И ребенок понимает, что с ним происходит. А наши не знают. Никита нервничал, не мог выразить, что ему нужно: сам не осознавал".

При этом в группе с Никитой было всего пятеро детей, с ними постоянно находились две воспитательницы и нянечка. Как они работали, Зоя видела: "Обычно все дети стояли в манежах — может, наказывали их так, не знаю". Еще приходили психолог, дефектолог. "Мой ребенок не контролировал эмоции вообще. А психолог его воспитывала так: "Я тебя сегодня заниматься не возьму, потому что ты в прошлый раз орал".

Сейчас Никите семь с половиной лет. Он состоит на учете у психиатра, учится в коррекционной школе. Иногда у него проявляется агрессия: бьется головой, царапает себя. И по-прежнему не всегда осознает, что с ним происходит.

При врачах сюсюкали

Судя по рассказам, подобным порядкам в приюте — не пять и не десять лет. Марина Миронова (имя изменено по ее просьбе) — еще одна приемная мать. Она сама работала в "Елочке" в начале нулевых. Марина вспоминает: медсестры сразу стали расспрашивать, кому и сколько она "дала на лапу", чтобы устроиться. "Там платили побольше, чем в других медучреждениях, — за ночные. А я пришла сама по себе. Но скоро поняла, что в "Елочке" трудиться с полной отдачей невозможно. В нашем отделении были две медсестры, менялись и работали сутками. Даже неудобно повторять, что я от них выслушивала: "Сок детям не наливай: уйдешь, а они нам будут гадить. На руки не бери: приучишь, придет следующая смена, ребенок будет проситься". На ночь не кормили — надо спать. Воду не давали, только смеси. Ночной кефир уходил в бутылки сотрудникам".

А вот врачи, как утверждает Миронова, не знали, что творится в палатах. "Доктор заходит, персонал давай улыбаться, сюсюкаться с детьми". Медики разрабатывали рационы питания. "Но как это исполнялось... Однажды пошел шумок, что сироты недоедают, — врачи проверяли, как их кормят, даже ночью заглядывали. Так что о докторах ничего плохого сказать не могу", — заверяет Марина.

Рассказала Миронова и о том, как воспитанников мыли. "Конечно, не как дома: чтобы теплая водичка и мыло в глазки не попадало. Там — бац под кран, быстро подмыл и в кровать. На их глаза никто и не смотрел".

Надолго в "Елочке" она не задержалась.

«

"Мы с мужем решили: возьмем хоть кого-то, будем выхаживать. Когда увольнялась, не могла рассказать главврачу, что видела в палатах. Попросила об одном: поставьте там камеры. Хотела хоть так донести до него информацию".

Марина уверена, что в доме ребенка до сих пор ничего не изменилось: "Коллектив-то прежний. Это же система".

Ломки от препаратов

Молчание Марины потом дорого обошлось ей самой. В 2007-м они с супругом взяли из "Елочки" Сашу (имя изменено). "Ему было чуть больше года. Мы ходили к нему месяц, он всегда вел себя спокойно: сидел, рассматривал ручки".

Приемные родители сразу повезли мальчика на море. "На третий день начался ад. Кричал, закатывал истерики, ночью просыпался каждый час. Не знаю, что ему в доме ребенка давали, в документах об этом — ничего. Но если бы назначали врачи, нам бы сказали. Ребенок явно был на препаратах, и у него началась ломка".

Саша никак не мог насытиться. Ел только большой ложкой. Когда ему предлагали десертную или маленькую, рыдал. "Боялся — если сейчас не успеет проглотить побольше, уже ничего не получит".

Сейчас, по словам Марины, у сына все в порядке: "Мы многое преодолели. Мальчик очень хороший, прекрасно учится".

После Саши в семью взяли еще двоих приемных детей. Последнего — в 2018-м. И снова из "Елочки".

«

"Он там с рождения. Но этот такой, что будет свое требовать: он и у нас, если что, кулаками машет и… матерится".

За комментариями по ситуации в доме ребенка РИА Новости обратилось в само учреждение и в республиканский Минздрав. В "Елочке" трубку не взяли ни по одному номеру, на официальный запрос агентства не отреагировали. Министерство здравоохранения Крыма, сославшись на загруженность, пообещало ответить на запрос позже. В частности, нас интересовал вопрос финансирования спецучреждений для детей.

Финансов хватает

Отталкиваясь от общедоступной информации, мы попытались разобраться, сколько средств выделяет государство на ежемесячное содержание сирот в "Елочке".

К примеру, в Крыму есть Белогорский дом-интернат и Реабилитационный центр для детей и подростков с ограниченными возможностями. Они относятся к республиканскому Минтруда и соцзащиты. Их, к слову, после скандала с Сережей проверяла комиссия, которую направила омбудсмен Анна Кузнецова. И там тоже выявили нарушения.

На официальном сайте министерства размещены документы с конкретными цифрами. Мы подсчитали: Белогорский дом-интернат, например, на одного ребенка получает более 67 тысяч рублей в месяц (из них 15096 на питание), реабилитационный центр — более 81 тысячи (8820 на питание).

© Фото : Министерство труда и социальной защиты РК во ВКонтакте

Зампредседатель правительства, министр труда и социальной защиты Республики Крым Елена Романовская

Как объяснила зампредседателя правительства Крыма, министр труда и соцзащиты Елена Романовская, средства, предусмотренные для учреждений, подведомственных Минздраву, в целом сопоставимы. "Финансирование зависит от ребенка, — говорит она. — Дети разные. Есть те, кто нуждается в постоянном медицинском сопровождении. Есть с тяжелыми врожденными патологиями. Естественно, для них предусмотрено более серьезное содержание с учетом лекарств".

То есть в "Елочке", судя по всему, суммы еще больше.

Опекунам столько не полагается. "Мне платят два прожиточных минимума на ребенка — это около 21 тысячи рублей, — уточняет Зоя Сергеева. — Поскольку у нас оформлена приемная семья, я еще получаю ежемесячное вознаграждение: две минимальные зарплаты минус 13 процентов. То есть у меня есть возможность не зарабатывать эти деньги где-то, а заниматься сыном. Но если посчитать, только на психолога и дефектолога для Никиты нужно около 15 тысяч в месяц. А еще требуются препараты, ортопедическая обувь по пять-шесть тысяч. Так что вознаграждение — то, что я могла бы потратить на себя, — тоже почти полностью уходит на мальчика".

Тем не менее в приемных семьях, о которых мы рассказали, никто не голодает. В частности, Елена Романовская отметила, что у Ольги Крамной "дети все в хорошем состоянии, ухоженные".

При этом она одна воспитывает уже семерых. А сколько "нянек" в "Елочке"? Местные общественники предоставили в распоряжение редакции документ из Минздрава Крыма, датированный 18 августа. Там написано, что "в учреждении пять врачей, 105 медсестер, 77 младших медицинских сестер, 36 педагогических работников". То есть на восемьдесят детей — 218 сотрудников. Цифры говорят сами за себя.

«

"Сейчас в "Елочке" по распоряжению главы республики работает группа представителей Минздрава, Минобразования, аппарата уполномоченного по правам ребенка в Крыму. Там же — члены Общественной палаты, представители опекунских семей и врачи кафедры педиатрии нашей Медакадемии, внештатный реабилитолог республики. В течение недели проверят все," — прокомментировала Романовская.

Что касается ситуации с Сережей, вице-премьер заверила: Крамной окажут любую помощь и предоставят сопровождение медицинского и социального работников.

Сама Ольга надеется, что условия содержания детей после такого резонанса изменятся кардинально.