Рузвельтовским курсом

Президенту США Франклину Делано Рузвельту наряду с превосходными и высокоморальными фразами "Мы должны стать великим арсеналом демократии", "Настоящая личная свобода невозможна без экономической безопасности и независимости" etc. принадлежит и не столь высокоморальное высказывание "Может быть, он и сукин сын, но это наш сукин сын!".

Считается, что это было сказано в 1940 году про никарагуанского президента Сомосу, хотя у фразы были и другие атрибуции. Иные полагали, что фраза про Сомосу впервые была произнесена в 1948-м, когда Рузвельта уже три года не было в живых, другие — что она прозвучала вообще только в 1960 году, причем не про Сомосу, а про его доминиканского коллегу Трухильо. С крылатыми словами так часто бывает. К тому же поименованных таким образом правителей порой бывает так много, что возникает желание призвать: "В очередь, сукины дети, в очередь!" Тем не менее в памяти народной пассаж про сукина сына устойчиво приписывается 32-му президенту США.

«

Впоследствии учение Рузвельта подвергалось ревизии. Многие президенты США стали исповедовать скорее ницшеанский принцип "падающего подтолкни". Так подталкивали иранского шаха в 1979 году, а равно египетского президента Мубарака в 2011-м. Несмотря на всю их преданность великому американскому союзнику. Южнокорейских президентов в 50-70 годах также периодически подталкивали. А равно и южновьетнамских.

С другой стороны — саудовских королей никто никогда не думал подталкивать, несмотря на всех их яркое и выпуклое сыновство. В общении с сынами всегда действует многофакторная диалектика, она же премудроковарное домостроительство.

Так что не стоит удивляться тому, что и перед руководством России встала проблема, как быть с белорусским союзником, который стал куролесить совсем не по-детски. То ли следовать учению Рузвельта, то ли учению Ницше.

Вопрос нетривиальный.

Чего ждать от верного союзника, мы уже знаем — не первый год замужем. Все это до боли понятно. Но и чего ждать от борцов с тиранией, тоже понятно и тоже до боли. Все это мы уже неоднократно видели в других странах. Кстати, и в своей собственной — "святые 90-е". И тут ничего хорошего ждать не приходится.

Конечно, можно вспомнить все прелести белорусского президента — их очень много — и безоглядно встать на сторону протестующих и особенно их покровителей. "Все лучше, чем опостылевший царек". И так же можно вспомнить стандартный оранжевый сценарий и столь же безоглядно встать на сторону действующей (пока) власти. "Все лучше, чем гарантированная катастрофа". И для первого, и для второго большого ума не надо.

Он потребуется, если попытаться развить учение Рузвельта и ответить на важный вопрос. До какой степени он наш?

С одной стороны, "наш" — это тот, кто способен держать ситуацию под контролем, причем в наших интересах. Что предполагает пусть сколь угодно жестокий, но вместе с тем ясный ум. Нероны достославные и Калигулы, доблестью сияющие, не могут быть нашими (по крайней мере, длительное время), потому что они, будучи не вполне адекватными, срывают резьбу и погружают свою страну в водовороты анархии. А оно нам надо? "Наш" — это тот, кто держит ситуацию, а не тот, кто безумно куролесит.

С другой стороны, "наш" — это тот, кто хоть в какой-то степени учитывает интересы патрона. Анастасио Сомоса был крайним антикоммунистом и даже запретил сюрреализм как коммунистическое искусство — во всем этом, с точки зрения Вашингтона, большого греха не было. Но в своем антикоммунизме он шел дальше, открыто симпатизируя Третьему рейху и его фюреру. Тем не менее 11 декабря 1941-го он вслед за США объявил войну Германии. Правда, послу США пришлось указать Сомосе, что парадный портрет Гитлера, висящий в кабинете главы государства, при новых обстоятельствах все-таки следует убрать. Сомоса повиновался и перевесил портрет в свою спальню. За такую жертвенность он и был удостоен звания "наш сукин сын".

Наш союзник в жертвенности хотя бы на уровне Сомосы замечен ни разу не был. Зато он многократно был замечен в откровенно нелояльных поступках по отношению к патрону. Последним — но далеко не первым — примером был арест 33 сотрудников ЧВК, через белорусское окно направлявшихся в далекие страны. "Наш" это все-таки тот, кто отчасти согласует свое поведение с патроном и уж точно воздерживается от того, чтобы накласть ему в карман по поводу, а равно и без повода.

Но если это такой-то сын и при этом еще и по своим поступкам совершенно не наш, то в таком случае премудроковарное изречение Рузвельта много теряет в своей актуальности.