Рекс Уолхайм: НАСА и SpaceX – это как американцы и русские

Астронавт Рекс Уолхайм трижды бывал в космосе. Его последний полет был в 2011 году на борту последней миссии шаттла "Атлантис", после которой вся программа была свернута. В преддверии первого с того времени пилотируемого запуска с территории США он рассказал корреспонденту РИА Новости Михаилу Тургиеву, как относились астронавты к прекращению полетов шаттлов, как им леталось на российских "Союзах" и что интересного в новой капсуле корабля Crew Dragon, созданной частной компанией SpaceX.

— Вы участвовали в последней миссии шаттла "Атлантис". Не могли бы вы вспомнить, каково было понимать, что это последний полет?

— То, что это была последняя миссия, имело очень особенное значение, потому что так много людей вложили свои сердца и души в то, чтобы этот аппарат полетел. И это такой прекрасный красивый аппарат, который столько всего сделал. Было немного грустно, что это была его последняя миссия. Но это было волнительно, потому что это была миссия: мы были рады, что у нас был шанс полететь.

Когда мы готовились, мы иногда выезжали в Космический центр имени Кеннеди, и люди подходили к нам и говорили: "Я просто хочу, чтобы вы знали, что я проработал тут 25 лет и это мой последний день". И сначала мы говорили: "Мне очень жаль", но потом они отвечали: "Нет, не надо сожалеть, я просто так рад, что был частью этого". Люди были настолько преданы этой программе, что это было удивительно. И быть частью последней миссии действительно было что-то особенное.

— Что это означало лично для вас?

— Лично я был в восторге, потому что я отправлялся в миссию. Я получил шанс полететь третий раз и был очень рад этому. И я лично хотел убедиться, что сделаю это хорошо. Для нас, как для команды, было очень важно завершить миссию хорошо. И мы знали, что многие будут наблюдать. Не только за запуском и посадкой, но и за всей миссией. Так что мы чувствовали обязательство перед теми, кто летал и управлял этим аппаратом ранее, сделать все хорошо.

— Насколько верным тогда представлялось решение закрыть программу шаттлов?

— Тогда я говорил людям, которые спрашивали, правильным ли было решение закрыть программы космических шаттлов: зависит от того, как посмотреть. Мой ответ тогда был, что это зависит от того, сделаем ли мы то, что обещали сделать. Что мы используем деньги, которые когда-то использовали для полетов на шаттлах, чтобы инвестировать в новые аппараты, аппараты коммерческих пусков, таких как SpaceX и Boeing, и сверх того, использовать дополнительные средства, которые мы получили, на разработку аппаратов для полетов в глубокий космос, такие как Orion.

И мы сделали это, так что я очень рад, что все сложилось, что мы смогли сделать то, что говорили. Хотя это сложно и заняло больше времени, чем мы рассчитывали. Мы не ожидали, что это займет девять лет после моего последнего полета до этого первого. Но важно то, что мы на правильном пути. Очень сложно построить аппараты для полетов в космос. А у нас сейчас в процессе строительства три разных космических корабля: SpaceX, Boeing и Orion. Это очень много для одновременной разработки. Это очень сложно, но мы движемся вперед. Так что я рад, но, как я сказал, нам нужно просто придерживаться курса и двигаться вперед, чтобы все осуществить. Что коммерческий сектор будет доставлять людей на космическую станцию, а программа освоения космоса полетит на Луну, а когда-нибудь и на Марс.

— Как в сообществе астронавтов восприняли тот факт, что им придется летать на российских "Союзах"? Не было ли какого-то предубеждения?

— Мы были очень уверены в наших российских коллегах. Они были прекрасными партнерами в течение на сегодня уже 20-летней истории программы космической станции. Мы на тот момент уже отправляли астронавтов на российских "Союзах", так что были уверены: все будет продолжаться, и мы будем летать на космическую станцию. После инцидента с (шаттлом) "Колумбия" единственным способом добраться до космической станции был "Союз". И наши российские партнеры предложили свои услуги и обеспечили доставку туда наших астронавтов, как своих. У нас сложились отличные связи между российской космической программой и американской космической программой, мы проделали вместе много сложной работы. И мы должны использовать сильные стороны друг друга. С российскими коллегами всегда приятно работать.

— Какое участие вы принимали в работе по подготовке предстоящего полета?

— Я заместитель директора по безопасности в Космическом центре имени Джонсона, я следил за ходом строительства этих новых аппаратов с точки зрения безопасности. Я участвовал в оценочных совещаниях, где обсуждали готовность к запуску. Так что у меня был шанс выслушать технические вопросы, которые возникали, и высказать свою точку зрения о том, что, по моему мнению, было самым важным.

— В России у космонавтов есть определенные традиции перед полетом, есть ли такие у астронавтов?

— У нас тоже есть кое-какие. Думаю, не так много, как у русских. Но одна из них, которая приходит в голову, это то, что перед тем как отправиться на стартовую площадку в день запуска, когда мы уже надели наши скафандры, прямо перед посадкой в микроавтобус, отправляющийся на площадку, мы играем в карты, например, в покер. И по традиции мы играем, пока командир не проиграет. Мы делаем это потому, что хотим, чтобы командир оставил тут всю свою неудачу перед тем, как мы отправимся на стартовую площадку.

— А что вы скажете о том, что в этот раз астронавты впервые поедут на площадку не в "астроване", микроавтобусе который возил астронавтов к ракете с 1984 года, а на внедорожнике Tesla?

— Интересно будет на это посмотреть. Я жду этого. Я видел фотографии – должно быть здорово. SpaceX отлично поработала над нашей старой стартовой площадкой 39А, которая сама по себе теперь выглядит отменно. Интересно, как все эти моменты изменились.

— Это не нарушение традиции?

— Да, но послушайте, пора двигаться в новую эру полетов в космос с коммерциализацией. Наша большая цель – это больше коммерциализировать полеты на низкую орбиту, сделать ее более доступной для людей, отправляя их самих или проводя опыты в космосе. Так что то, что мы делаем с этими компаниями, это расширяем эти возможности для отправки людей и проведения экспериментов. Если что-то меняется – хорошо, мы справимся и вместе с тем сохраним некоторые наши традиции. Что бы там ни было, логотипы, нарисованные на обшивке ракет, обязательно будут подниматься в космос.

— Вы спокойно относитесь к тому, что теперь надо полностью полагаться на частную компанию? Есть ли ощущение безопасности?

— Непросто отдавать все на откуп частной компании, но мы были задействованы на каждом этапе. Это было большое партнерство. Разница в том, что разрабатывают они. Своего рода проект, на который НАСА выдало мандат, который принадлежит нам. Мы говорили им, чего хотим, а они придумывали, как это сделать. Но мы были задействованы на каждом этапе. Это дополнительная мера предосторожности, когда речь о первом полете на новом аппарате независимо от того, аппарат ли это НАСА, или конструкция НАСА, или коммерческая конструкция. Так что мы участвуем во всем, что считаем важным, стараясь придумать варианты, как гарантировать безопасность наших астронавтов.

Это аналогично партнерству американцев и русских. НАСА и коммерческий сектор – мы по-разному делаем дело. Но когда мы сводим это воедино, это все равно что свести вместе Соединенные Штаты и Россию: мы становимся сильнее. Мы можем взять преимущества коммерческого сектора и преимущества НАСА и воспользоваться этим как рычагом силы. И это будет сильная команда. И мы это делаем. Мы можем воспользоваться опытом НАСА, полученным в космосе за 50 лет, вместе с изобретательностью SpaceX, а у них есть действительно умные молодые люди и вообще все люди, которые работают там. С ними приятно работать. И они набираются опыта с каждым днем, так что мы действительно стараемся укрепить это партнерство.

— Вы имели возможность ознакомиться с Crew Dragon? Какое у вас впечатление о капсуле? Чем она отличается от шаттла?

— Не конкретно с этой, но я был в SpaceX в качестве инструктора и бывал там в командировках, так что я имею представление о ней. И я смотрел аналогичную конструкцию, чтобы проверить, как продвигается разработка и какие основные вопросы.

Она однозначно меньше. Аппарат SpaceX предназначен только для того, чтобы доставлять экипаж на МКС и обратно и немного груза. Шаттл — это как космический грузовик, он может брать огромный объем грузов, большие компоненты космической станции. Так что она намного меньше, но и намного более современная. Это самый современный проект. Внутри SpaceX очень хорошо поработали над эстетической стороной: как сделан интерьер, как все системы сочетаются друг с другом – это очень, очень красивый аппарат.

Кроме того, он прост. Все, что можно, делается компьютером, так что многие вещи, которые вам, возможно, пришлось бы делать как члену экипажа на космическом шаттле, делает компьютер. Они модернизировали системы, мы помогли им в этом, для увеличения безопасности.

Главной проблемой шаттла было то, что если была проблема с ракетой-носителем, с внешним топливным баком и двумя твердотопливными ускорителями, то вы не могли оторваться от нее до определенного момента. И это было проблемой с точки зрения реагирования на чрезвычайную ситуацию.

У SpaceX и у Boeing есть системы эвакуации, так что в случае взрыва носителя или ракеты они могут покинуть ее, что серьезно увеличивает фактор безопасности во время запуска. Это действительно важно.

Честно говоря, это своего рода возврат к программе "Аполлон". У них были капсулы для эвакуации еще до шаттлов. Так что мы стараемся думать наперед, извлекая уроки из прошлого, чтобы сделать космические корабли безопаснее.

— А что можно сказать о контрольной панели? В шаттле было много кнопок, переключателей. В Crew Dragon, судя по фото, тачскрины. Насколько это удобно и практично? Разве более простые системы не более надежны?

— Если честно, я тоже сначала об этом думал. Я сказал им: "Послушайте, что из всего этого получится?" Но в конечном итоге мы просто провели испытания и достаточно уверены, что она прошла их. Мы испытали все фазы полета и убедились, что экипаж может управлять всем, чем нужно, с такими системами контроля.

Там есть некоторое количество кнопок и переключателей, но даже близко не как в шаттле, где их были сотни и сотни. Она (система) проста, хорошо организована и, правда, работает. Мы протестировали ее как могли. И это тоже то, ради чего этот полет. Это второй испытательный полет. Мы будем проверять системы, чтобы убедиться, что все работает, как задумано. Так что это нечто, что мы узнаем во время следующего полета.

— Пришлось ли сильно менять программу подготовки для полета на такой капсуле?

— Да. Думаю, готовиться к полету на ней будет проще. Там так много всего автоматизировано. Людей будет учить проще и быстрее. На шаттле на это ушел бы почти год. Но все равно остается много всего, что вы должны знать о космосе, о запуске и спуске аппарата, об МКС — на это тоже требуется время.

— Вы наверняка будете следить за запуском. Где и как вы планируете это делать?

— Может, задержусь и буду смотреть с работы, может, по телевизору дома. Но я ждал этого девять лет, так что я очень рад, что этот день наконец настал.

— В корабле будут ваши друзья. Вы беспокоитесь за них?

— Даже несмотря на то, что я присматривал за аппаратом и все шло хорошо, космос – это опасное дело. Так что, когда на борту друзья, сложнее. То же самое было с космическим шаттлом. Это прекрасное зрелище, когда смотришь запуск, особенно собственным глазами. Но когда ты знаешь летящих людей, то это придает волнение. Однако мы создали прекрасный аппарат и этот экипаж отлично подготовлен, так что, думаю, они проведут очень успешный и безопасный полет.

— Будете готовить что-нибудь к их возвращению?

— Я не уверен, что мы сможем так просто увидеть их из-за ситуации с коронавирусом. Но всегда радостно видеть экипаж по возвращении. Я писал имейлы и смс Дагу Херли, и он говорил, что у него немного сюрреалистичное ощущение от возвращения на мыс (Канаверал), подготовки к полету спустя такое время.

— Повлиял ли коронавирус на подготовку к полету и вообще реализацию программы?

— Да, нам пришлось принять дополнительные меры предосторожности. И мы должны были гарантировать, чтобы в группе обеспечения никто не болел коронавирусом. Понятно, что экипаж проходит карантин. Но в этот раз нам надо было относиться ко всему более серьезно, убедиться, что люди, с которыми они пересекались, к которым приближались, прошли тестирование. Во время подготовки в последние несколько недель мы следили за тем, чтобы люди соблюдали дистанцию. Те же рекомендации, которые распространяются на нас с вами, мы старались применять к экипажу и людям, которые их обслуживают, и делать это на еще более высоком уровне ради большей безопасности.