Грядущее величие докторов

Когда будущее, как сейчас, темно, большую популярность приобретает жанр воспоминаний о будущем. Они же на нынешнем собачьем языке — форсайты. Естественно, что воспоминания должны касаться и новых персоналий, которые будут определять политику после эпидемии.

Наиболее интересный ход предложен писателем Д. Л. Быковым: "Главным героем 2020 года в России будет врач, и именно из среды врачей или волонтеров выявятся новые политические деятели, от которых будет зависеть судьба России в ближайшие годы. Врачи и вообще интеллектуалы, от которых сейчас зависит вакцина, вообще спасение человечества, они выходят на первый план, оттесняя политиков, спортсменов, шоуменов. Будущее ближайшее покажет нам огромный прорыв в медицине и очень мощную трансформацию волонтерского движения. И к концу года главные фигуры на политической сцене России будут связаны с медициной".

Столь сильное предсказание было порождено рядом мотивов.

"Снобы должны поставлять по мнению в неделю, иначе Маммон не будет платить". А мнение, несомненно, и новое, и свежее. Профессионально-сословного подхода к поиску будущих лидеров никто еще не практиковал — либо все те же эффективные менеджеры, либо просто самотек. Всяк желающий пусть заявит о себе, а далее, как из икринок после нереста, кто-то вырастет в царь-рыбу. Здесь же конкретная поисковая инновация: ищите доктора.

Уже достаточно давно— а в период заразы в особенности — стал очевиден кризис лидерства в оппозиции. "Этот Навальный сломался, несите нового". Запрос на нового лидера очевиден, ибо бесконечное тасование засаленной колоды карт, которыми только поповны на женихов гадают, надоело всем, кроме валетов и шестерок из той самой колоды.

Тут же предлагается опираться не на всем надоевших и за много лет показавших свою политическую импотенцию, но на лиц, всем безусловно приятных. Кто сейчас скажет худое слово о медиках, самоотверженно борющихся с заразой, или о помогающих им добровольцах? Тут есть полное национальное согласие.

Другой вопрос: можно ли конвертировать эту несомненную всеобщую симпатию в политический успех? Ответ неочевиден.

Прототип нынешних волонтеров — созданный в августе 1914 года Всероссийский земский союз помощи больным и раненым воинам, состоявший под покровительством Ея Императорского Высочества Великой княгини Елизаветы Федоровны. Четыре великие княжны, ухаживавшие за ранеными и принявшие смерть в екатеринбургском подвале в июле 1918 года, сегодня были бы названы волонтерками.

Ответвлением Земского союза был Земгор (Главный по снабжению армии комитет Всероссийских земского и городского союзов).

Как всякое большое движение, оно оказалось неоднородным. Вероятно, большую часть его составляли искренние идеалисты. Но наряду с ними были и воры, увлеченно осваивающие казенные средства, а также политиканы. О стоявшем во главе Земгора кн. Г. Е. Львове современники писали: "Фактически чуть ли не председателем какого-то особого правительства делается. На фронте только о нем и говорят, он спаситель положения, он снабжает армию, кормит голодных, лечит больных, устраивает парикмахерские для солдат — словом, является каким-то вездесущим "Мюр и Мерилизом".

Такова была сила общественных деятелей. Затем кн. Львов стал первым председателем Временного правительства, но на своем посту откровенно не преуспел (как, впрочем, и его преемники). Так что говорить о политической перспективности земгусаров надо с большой осторожностью.

То, что врачи, имеющие победить заразу, будут пользоваться признательностью и уважением — это несомненно. Точно так же, как и воины. Французы в 1918 году сложили хвалебную песню о своих солдатах "Ils ont rendu L'Alsace et La Lorraine" ("Они вернули Эльзас и Лотарингию"), а в песне 1947 года о друзьях-однополчанах пелось:

"Мы тебе колхозом дом построим,

Чтобы было видно по всему:

Здесь живет семья советского героя,

Грудью защитившего страну".

Но уважение — это одно, а готовность увидеть во фронтовике безусловного политического лидера — это другое, из первого не обязательно проистекает второе. Ни во Франции после 1918 года, ни в послевоенном СССР этого не произошло.

В принципе, победоносный полководец может быть избран за вождя всеобщим приговором — см. вознесение генерала Бонапарта, ставшего императором Наполеоном. Но, во-первых, это лишь возможность, а не закономерность. Во-вторых, всем ли любителям прав и свобод понравилась диктатура гражданина первого консула?

Однако и с врачебным сословием выходит нечто подобное. Есть много примеров героической медицины, когда врач ведет себя подобно Наполеону на Аркольском мосту. За это вносят в хрестоматии, но венчают ли диадемой цезаря? Или хотя бы званием первого министра? Пока такие случаи неизвестны — разве что в России 2020 года будет создан прецедент.

И более важное: из чего следует, что врач станет гуманным и просвещенным лидером? Врач в реанимации имеет дело с беспомощным голым человеком, утыканным трубками, и пытается его — когда успешно, когда нет — вытащить с того света. Если вытаскивает, то искренне радуется. Но спасаемый при этом — чистый объект, лишенный воли. Такова уж природа лечебного процесса. И даже в менее драматических случаях лечение производится авторитарно. Пациент отдается в руки врача, всецело ему доверяясь. Если же он желает бдительно контролировать и даже демократически оспаривать каждый шаг доктора, ему посоветуют обратиться за помощью к другим целителям. Эта необходимая авторитарность формирует соответствующий тип врачебной личности. Операционная — не место для демократии. Медицина — вообще грубое дело, а изысканно вежливы только шарлатаны.

Но тогда на чем основана уверенность в том, что прекрасный — без дураков прекрасный! — доктор может стать демократическим и либеральным целителем общественных язв?

Сама идея искать грядущих лидеров по профессиональным корпорациям в принципе интересная, но явно недостаточно продуманная.