Коронавирус и журналисты — как Sputnik Армения работает в условиях ЧП

Жизнь после коронавируса точно уже не будет прежней. Во всяком случае для нас — журналистов и других сотрудников редакции, которым пришлось уйти в подполье, то есть частично на удаленку. Многочисленные ограничения и запреты, сильно стесняющие нас не только в передвижении, но и в передаче информации, заставили искать, как того требуют суровые времена, неординарные решения. Каким образом редакция вышла, точнее все еще выходит, из положения, — в нашем очень личном материале.

А началось все в первый день весны, когда вместе с подснежниками появились тревожные новости о первом подтвержденном случае заражения коронавирусом в стране. Армяне, со свойственной им бесшабашностью, шутили: грипп, мол, подумаешь, и не таких врагов одолевали. Незримую опасность по-настоящему ощутили, лишь когда число заболевших перевалило за полсотни и власти предложили срочно объявить чрезвычайное положение. Вопрос обсуждали дольше, чем в Ватикане выбирают папу римского, — полдня в правительстве и еще полвечера в парламенте. Словом, серьезность ситуации осознали все.

© Sputnik Армения

Работа редакции Sputnik Армения

Закрыли развлекательные заведения, ограничили въезд и выезд из страны, запретили массовые мероприятия. Нарушителей карантина ждет уголовная ответственность (соответствующие поправки в УК уже приняты), алкогель и медицинские маски стоят почти как баррель нефти, народ сметает с полок туалетную бумагу и макароны.

Ну а СМИ несколько стеснены в действиях и могут сообщать только официальную информацию, подтвержденную комендатурой по контролю за соблюдением ЧП. Жизнь скрашивают заполонившие Сеть смешные мемы (шутить нам все равно не запретишь) и забавные истории работающих на удаленке сотрудников редакции. В данном случае нашей, родной — "спутниковской".

Перестраиваться на новый режим пришлось, что называется, на ходу. Рутинные утренние обсуждения инсайдерской информации, звонков в ведомства, анализа новостной ленты и так далее и тому подобное сменились "обрядом очищения" для тех немногих, кто по разным причинам работать из дому не может. Любой входящий в офис снимает медицинские перчатки и маску, моет руки, обтирается антисептиком на спиртовой основе. На столе с традиционными сладостями появились "ритуальные" атрибуты — влажные салфетки и антисептики. Только попробуй дотронуться до печенек без предварительной дезинфекции!

— Руки помой!

— Я уже мыл.

— А почему ты без маски на конференции был?

— Я как-то это… чтобы…

Вот такие примерно диалоги происходят в офисе.

Дважды в день все сотрудники протирают столы, технику и дверные ручки антибактериальными салфетками или спиртом, проводят "церемонию дезинфекции" офиса с разжиганием ладана (верующие считают его сильным антисептиком, атеисты лишь безнадежно разводят руками и зажимают нос) и "антикоронавирусным заклинанием".

Съемочной группе на выезде приходится облачаться в соответствующую амуницию. И тут, как выясняется, не только женщинам важно, чтоб "костюмчик сидел". Мальчики капризничают и требуют у редактора черные брутальные маски (ау, пупсики, вас не за греческий профиль любят — редакторская правка на будущее).

После репортажа из оцепленного Эчмиадзина возникла неожиданная проблема в виде мамы журналистки. Маскировка не помогла: мама узнала дочь по иллюстрации к материалу вопреки "размытому" фильтру и всем прочим ухищрениям фотографа и бильда. В итоге пришлось выветривать "бактерии" восемь часов в офисе, чтобы пустила дочь домой.

Сразу после введения режима ЧП в редакции выявили наименее стрессоустойчивых сотрудников. Фраза "мы все умрем" прозвучала совсем не как название традиционного выходного подкаста.

"Паникеров" выгнали домой, а "смельчаков" оставили работать из офиса. И тут началось самое ужасное — удаленка, или действо под названием "добро пожаловать в ад". Полно чатов, где десятки людей в онлайне пишут много… и сразу… и все вместе.

Тем не менее редакция пытается сохранить традиции и утром обсуждает темы с теми, кто в реале. Разговор в ньюсруме о проблеме спада в секс-индустрии.

Шеф-редактор. Давид, сделай проституток.

Журналист Ашот. Есть же справедливость на свете!

Шеф-редактор. Жан, дай Давиду контакты.

Журналист Жанна. Почему я? У меня их нет.

Шеф-редактор. Давид, позвони, посмотри, стоят они там.

Журналист Давид. Стоять в их деле не важно.

Шеф-редактор. Стоять — не важно?! В их деле как раз важно.

Внезапно раздается громкий смех, а после — вопль журналистки. Ничего особенного, она обнаружила, что кто-то из вражеских окопов (удаленки) уже написал новость, над которой она работает десять минут. И тут в общий журналистско-редакторский чат немного не в тему вклинивается сообщение о том, что "Макс прорвался в комнату". Спокойствие: жизнь журналиста вне опасности, просто полуторагодовалый сорванец решил внести свои поправки в и без того не скучную жизнь корреспондента, работающего в непривычных домашних условиях. А сообщение, прозвучавшее скорее как сигнал о помощи SOS, осталось безответным.

Потом в рабочий чат просочилась и "вековая грусть" по Грузии в виде линка на песню "Тбилисо". Журналистка, родом, как все поняли, из солнечной Грузии, и без того денно и нощно изводившая весь коллектив бесконечными "а вот в Тбилиси все не так", умудрилась развернуть диверсионную деятельность даже в режиме онлайн (она, кстати, из храбрых, но насильно отправленных в принудительную изоляцию в связи с наличием карапуза).

Но это не все. Тут уж окончательно измотанный шеф-редактор путается в показаниях, и адресованное кому-то "я сейчас взбешусь" (вообще-то, самому злому редактору) попадает в чат, который окрестили "Отдаленка".

Редакция замерла, "это не я ли, случаем, напортачил?" Ну а потом в том же самом общем чате на несколько секунд возникает запись "убери этот текст, к черту" и прокатывается очередная волна хохота.

Ну а самое "восхитительное", когда в разгар работы (одновременно идут трансляции из парламента, правительства, с брифинга министра здравоохранения, все что-то пишут, редактируют и стоят на ушах) вдруг с пометкой "Срочно" в чат закидывают новость о том, что коронавирусом заразилась очередная звезда футбола. И тут доносится: "Только этого нам не хватало".

Вдогонку продюсер радио отправляет для ознакомления какую-то не столь важную на данный момент информацию. И в несвойственном для них порыве единения редакторы и журналисты обеих версий выдыхают: "Нам бы твои проблемы".

Разбираемся со всеми, даже с футболистом, будь он неладен. Редакторы обсуждают новый опросник с учетом режима самоизоляции: "Что вас сейчас интересует больше всего?" И тут доносится крик души журналистки: "Когда я наконец смогу пойти на свидание?"

Все смеются, а этот вопрос незамедлительно включают в список. Кстати, он весьма популярен у наших читателей.

Кажется, страсти стихли, но одна из журналисток начинает паниковать — двух ее подружек поместили на карантин, а редактор требует материал о выпуске алкогеля. Радует лишь то, что на производстве ей подарили несколько упаковок.

— Это лучшая взятка в жизни.

— Надеюсь, единственная.

— Зато с абрикосовым запахом.

А не попить ли кофе? Однако со стороны мультимедийщиков раздаются истошные вопли. В этом отделе, надо сказать, преобладает сильный пол, который, стоит особо подчеркнуть, с особым пристрастием следит за сообщениями Минздрава. И этот нехороший Минздрав возьми да и напугай их страшной статистикой о том, что от коронавируса мужчины гибнут чаще женщин — аж в 2,5 раза.

© Sputnik Армения

Работа редакции Sputnik Армения

Дожили, теперь операторы и фотографы добровольно выстраиваются в очередь за масками и уже не капризничают насчет их цвета — наденут даже розовую в зеленые сердечки.

Все устали. Работают дольше, чем обычно, но креатив не отпускает. Думаем, где бы поймать идеальный снимок для традиционной рубрики "Кадр дня". Куда она нас только не заводила: в метро, эпицентр эпидемии Эчмиадзин, жилище бомжа, на ЖД. И даже в стрип-клуб. Тут фотографам было нелегко — смотреть в маске, трогать (нет, только для съемки) — в перчатках. Мальчики не подкачали, соблюдали все правила безопасности, хотя соблазна, надо признать, здесь хватало.

— Это была лучшая съемка в моей жизни, — признается фотограф.

— Я бы сказал, самая… волнительная, — вторит ему другой.

Зато энергия, сэкономленная в клубе, пригодилась в танцах. Да, это не оговорка и мы не надышались алкогелем. Кроме коронавируса, в Армении бушует и "эпидемия флешмобов". Естественно, самая позитивная из редакций не могла остаться в стороне. Выучить и отснять крутой танец почти не составило труда, а репетиция прошла шумно и весело.

Было очень трудно соблюдать правила ЧП. Но этот опыт вновь доказал, что в экстренных ситуациях редакция становится более дисциплинированной, трудоспособной и позитивной. С последним может не согласиться наша юная сотрудница — любительница язычников, рассуждений в стиле "жизнь — боль" и миленьких истерик.

В самый напряженный момент, когда в стране ужесточили режим ЧП, она так разрыдалась, что весь ньюсрум (из тех, кто работал в офисе), забыв обо всем на свете, кинулся ее успокаивать, так и не поняв, в чем, собственно, дело.

Насчет дисциплины может поспорить координатор, часто забывающий включить в анонсы что-то очень важное.

Но относительно трудоспособности — тут все бесспорно. Радио вещает в нормальном режиме. В мультимедийной комнате, даже поздно вечером, под сирены полиции, призывающей всех разойтись по домам, кто-то что-то монтирует, режет, заливает в базу, а в ньюсруме всегда есть дежурная группа вместе с шеф-редактором. Ведь премьер-министр — большой любитель ночных лайвов.

Для нас самое сложное — иметь информацию и не делиться ею, так как она подпадает под запрет в условиях ЧП. Но и из этого мы нашли выход. А какой, расскажем позже.