Александр Цыбульский: Ненецкий округ богат только на бумаге

Ненецкий округ по многим параметрам – один из самых богатых регионов в стране с уровнем жизни выше среднего. Однако глава региона Александр Цыбульский утверждает, что эти показатели отчасти – лукавство статистики, сегодня регион испытывает серьезное недофинансирование и средств не хватает на реализацию многих социальных проектов. В интервью РИА Новости Цыбульский рассказал, сколько денег необходимо округу сегодня, почему в НАО дефицит не только медиков, но и пилотов, как жители ощущают на себе изменение климата и зачем главе северного региона снегоход. Беседовала Анастасия Яконюк.

— Александр Витальевич, не так давно в России произошла смена правительства. Каким образом вы планируете выстраивать работу с новой командой, чего ждете и на какую поддержку рассчитываете?

— Скажу честно — у меня не было особых проблем в работе и с предыдущим составом правительства, на уровне многих вице-премьеров и министров у нас были вполне конструктивные, рабочие отношения. То, что произошла смена, это нормально, в любой стране правительство меняется, тем более когда президент озвучил инициативы по внесению изменений в конституцию, в том числе в политическую систему, это был правильный, смелый и честный подход со стороны предыдущего кабинета министров.

Я могу сказать, что назначенные в новый состав правительства люди – опытные, многие из них работали в регионах, что крайне важно. Как человек, имевший отношение к федеральному министерству и последние годы работающий в регионе, могу сказать, что опыт работы в субъектах для руководителей крупных федеральных структур необходим. Условия жизни в регионах нашей страны очень разные, это нужно не только понимать, но и чувствовать — решения, принимаемые федеральным правительством, прямым образом отражаются на территориях. Иногда то, что на бумаге выглядит логично, системно и правильно, доходя, что называется, "до земли", сталкивается с проблемами реализации, связанными с местными реалиями, традициями и особенностями. Здорово, кстати, что сейчас члены правительства и лично премьер-министр ездят по регионам, знакомятся с ситуацией на местах.

— Это вы говорите как бывший заместитель министра или как нынешний губернатор?

— Многое, что казалось очевидным в кресле замминистра, сегодня, спустя 2,5 года работы в округе, таковым мне не кажется. Простой пример: Ненецкий автономный округ на бумаге выглядит одним из самых богатых регионов страны, здесь живет не так много людей, ВРП на душу населения порядка 7 миллионов рублей – практически северный Дубай или Катар. Но на самом деле статистика и реальность сильно разнятся.

Бюджет округа небольшой по сравнению с любым другим регионом – всего порядка 20 миллиардов рублей. Если их пересчитывать на человека, наверное, это много. А что если пересчитать их на 177 тысяч квадратных километров — на площадь региона, по которой неравномерно разбросаны населенные пункты и которая не имеет ни автомобильного сообщения, ни железных дорог? Как следствие – любое мероприятие, программа, инициатива, любое действие, происходящие здесь, стоит в два-три раза дороже, чем на любой другой территории нашей страны, за исключением, может быть, Дальнего Востока.

За последние 20 лет над округом навис огромный "карниз" недофинансирования – ведь за эти годы, за исключением, наверное, последних четырех-пяти лет, Севера не сильно финансировались. Инфраструктура тем временем ветшала. Сегодня почти 4,2 тысячи человек в Ненецком автономном округе проживают в аварийном жилье. Это десятая часть всего населения региона. Уровень износа инженерных коммуникаций близится к 70 процентам. И этот перечень первоочередных вопросов, которые перед нами стоят и которые нужно решать, зашкаливает, а собственных доходов для ускоренного решения этих проблем недостаточно.

— Это какой-то парадокс – один из самых богатых регионов России жалуется на недофинансирование…

— Один из самых богатых — это лукавство статистики. И это не вопрос к Росстату, а объективный вопрос к тому, насколько корректно статистические данные применяются при оценке реальной ситуации на местах. Поэтому нам всем – и регионам, и федеральным министерствам – нужно смотреть чуть дальше, чем только на статистику. Эти огромные цифры ВРП на душу населения, которые я привел, в первую очередь складываются из инвестиций нефтяных компаний в собственное производство.

А инвестиционная деятельность этих компаний повлияет на жизнедеятельность территории через поступающие налоги лишь через несколько лет, да и то больше на федеральный бюджет. Сегодня, будем откровенны, в основном работников в эту отрасль нанимают из других регионов — это дешевле. Стоимость одного работника в средней полосе — 280 тысяч рублей в год, а у нас — порядка 490, то есть почти в два раза дороже. Работник на Севере с учетом всех тех обязательств, которые взяло на себя государство как правопреемник СССР, стоит дорого. Бизнес вправе выбирать и оптимизировать свои расходы, поэтому и набирает людей, которые даже с учетом их перевозки на Север обходятся дешевле.

Еще более важный вопрос – развитие малого бизнеса. Государство во времена СССР взяло на себя обязательства перед работником – продолжительные отпуска, высокие зарплаты с учетом применения районного коэффициента, бесплатный проезд к месту отдыха и так далее. Это произошло, когда государство являлось единственным работодателем. Сегодня государственные гарантии в отношении работников стали обязательствами бизнеса, который, неся серьезные издержки и не имея возможности существенно увеличить маржинальность, просто обязан выполнять эти гарантии. В противном случае люди так и продолжат стремиться на работу в госучреждения, в бизнес в качестве наемного работника никто не пойдет без льготной дороги, достойной белой зарплаты и прочих преимуществ так называемого соцпакета.

Получается ситуация, когда, с одной стороны, представители малого и среднего бизнеса на Севере платят те же взносы в бюджеты и внебюджетные фонды, что и их коллеги с Большой земли, но при этом несут несопоставимо более высокие затраты по стоимости рабочей силы, логистике товаров, стоимости электроэнергии, повышенным социальным обязательствам. Поэтому либо мы должны согласиться с излишне дорогими товарами и услугами для жителей, либо принять решение о льготировании малого и среднего бизнеса, работающего на Крайнем Севере.

В арктической зоне населения чуть больше двух миллионов человек. Если применить льготы для малого и среднего бизнеса, существенного выпадения доходов федерального бюджета не произойдет. Но это позволит на Севере снизить стоимость товаров и услуг для населения, а бизнесу даст возможность развиваться. Ведь те, кто здесь работает, это энтузиасты, любящие свою землю.

— Как эту систему можно изменить? Кто выиграет, а кто проиграет?

— Мне кажется, от этого все выиграют. Надо активно объяснять нашим коллегам из федеральных структур специфику каждого региона. Она действительно из кабинета в Москве не видна. Сейчас готовится законопроект о поддержке предпринимательской деятельности в арктической зоне России — мне кажется, есть уникальный шанс этот вопрос решить.

— Вас слышат в кабинетах в Москве?

— Регионы слышат, но хотелось бы, чтобы слышали больше. Из последних примеров — начало работы над поправками в федеральное законодательство о контрактной системе закупок. Мы этот вопрос поднимали неоднократно, существующая система тормозит развитие территорий из-за отсутствия возможности уберечься от заведомо недобросовестных подрядчиков. На этой неделе премьер-министр Михаил Владимирович Мишустин сообщил, что работа по внесению поправок в законы, регламентирующие закупочную деятельность, Минфином начата. Это важное для регионов, особенно со слаборазвитой транспортной системой, решение. Возможно, будь оно принято раньше, ряд проблем, таких как долгострои, например, удалось бы избежать.

У нас пока сохраняется определенный коммуникативный разрыв между федерацией и регионами. Есть возможность инициативно доносить свои мысли, но существующие регламенты правительства зачастую не предусматривают согласования тех или иных решений с субъектами.

При этом в стране уже лет пять-шесть работает хорошо зарекомендовавшая себя процедура оценки регулирующего воздействия. В ее рамках представители бизнеса высказывают свое мнение относительно влияния определенных решений на развитие бизнеса и на инвестиционный климат. На мой взгляд, логично ввести аналогичную процедуру применительно к нормативным актам, которые влияют на жизнь и бюджеты субъектов, с обязательным их согласованием представителями региональных властей.

© Фото предоставлено пресс-службой администрации Ненецкого автономного округа

Глава Ненецкого автономного округа Александр Цыбульский

— И тем не менее доходы от нефтяной отрасли всегда позволяли региону неплохо жить. Сколько сегодня остается в регионе от общей суммы доходов и хватает ли этого на жизнь?

— В целом по прошлому году налогооблагаемая база на территории округа составила 130 миллиардов рублей. Из них 100 миллиардов ушли в федеральный бюджет, 8 миллиардов — в Архангельскую область, частью которой НАО территориально является, и немногим более 20 миллиардов осталось на территории Ненецкого округа, то есть 16 процентов от доходов.

Нам не нужны сверхдоходы. Но президент определил важнейшую цель – реализовать за пять лет нацпроекты по самым важным направлениям жизни людей. И это период, за который мы должны серьезным образом улучшить жизнь наших граждан, чтобы в 2024 году они сказали: "Мы понимаем, для чего были нацпроекты, мы видим, что условия жизни улучшились".

А чтобы это произошло, на эти пять лет нам необходимо увеличить ресурсы. Я не предлагаю навсегда принять такое бюджетное решение. Но когда у нас расходы превосходят доходы, полагаю, что можно перераспределить часть доходов. Я говорю лишь о двух процентах: если оставить в окружном бюджете не 16, а 18 процентов, то мы за пять лет решим большинство накопленных за 20 лет проблем. С точки зрения федерального бюджета это не большие расходы, а социальный эффект будет колоссальный.

— Недавно стало известно, что вы намерены обратиться к профильным федеральным ведомствам с предложением пересмотреть порядок выдачи лицензий на разработку месторождений углеводородов. Зачем это нужно и чем плох сегодняшний порядок?

— Это важная проблема как минимум для нефтедобывающей отрасли. 95 процентов запасов нефти на территории НАО давно лицензировано и передано нефтедобывающим компаниям для освоения. Для обеспечения долгосрочного устойчивого экономического и социального развития и региона, и страны необходим своевременный ввод в разработку лицензированных месторождений. На сегодняшний день из 82 лицензированных нефтяных и нефтегазоконденсатных месторождений лишь на 51 ведется стабильная добыча нефти.

Еще 31 месторождение по разным причинам до настоящего времени не введено в разработку. Ряд из них находится в простое более 25 лет. Лицензии, выданные до 2015 года, содержали конкретные обязательства со стороны пользователя недр, в том числе важнейшие — по срокам и объемам геологоразведочных работ, срокам ввода в разработку месторождений. По результатам проведенной Роснедрами в 2015-2016 годах актуализации лицензий из условий пользования недрами были исключены те самые конкретные обязательства по выполнению работ на лицензионном участке.

На мой взгляд, это очень либеральные подходы к возможности сохранения лицензий. Именно поэтому не очень крупные компании продолжают держать на руках лицензии по тем или иным причинам — либо надеясь их перепродать, либо привлечь инвестора. Для активного развития северных территорий, связанных с добычей нефти и газа, нам придется к этому вопросу обратиться. Порядок выдачи лицензий необходимо пересмотреть именно по тем компаниям, которые простаивают продолжительное время и уже точно не приступят к эксплуатации месторождений. Конечно, этот вопрос требует всесторонней проработки. Важно, принимая решения, не разбалансировать отрасль.

— Сегодня одна из основных проблем северных территорий – отток населения. Какая ситуация у вас в округе?

— У нас нет оттока населения, более того, у нас есть небольшой прирост. Здесь две причины, скажу откровенно: объем социальных гарантий в регионе выше, чем в среднем по стране, даже выше, чем у соседних регионов. Это связано с территорией Крайнего Севера и с климатическими надбавками. Но есть и вторая — много людей формально зарегистрированы здесь, особенно пенсионеры, которые заработали пенсии и получают выплаты, но живут в других регионах. Так что на бумаге статистика радужная. Основной отток произошел в 2000-х годах, сегодня этого не происходит.

— И все же дефицит кадров, несмотря на отрицательную статистику по оттоку, у вас серьезный – это, как и у всех, медицина, образование и, как выяснилось, не хватает даже пилотов. Какие есть решения?

— По здравоохранению у нас сегодня не хватает порядка сотни специалистов. И проблема даже не в условиях проживания и работы, для многих важен другой аспект — врачебная практика. Когда врач приезжает в село (там основной дефицит медиков), где живет 200 человек, через три года, не имея возможности наработать хорошую практику, он рискует оказаться профнепригодным.

Сегодня действительно сложно заманить врачей в село, поэтому мы благодарны президенту за решение по целевому набору – если он заработает с учетом мер поддержки, которые мы готовы на старте давать врачам, если мы получим высококвалифицированных врачей, которые будут приезжать методом временной практики в села, это будет хорошее подспорье.

Та же проблема в авиации. Сегодня больше 50 процентов пилотов малой авиации — люди в возрасте 50 лет и старше. Мы обновляем парк вертолетов и при этом сталкиваемся с дефицитом пилотов, потому что их выпускает всего одно училище в стране. Их количество не соответствует количеству поднимаемой в небо техники. Вертолетчики еще пока сохраняются за счет высокой зарплаты, а вот пилотов малых самолетов, как Ан-2, почти невозможно найти. И с каждым годом проблема становится все острее.

— Действительно, для вашего региона воздушные трассы – спасение. Единственная дорога, соединяющая НАО с Большой землей сейчас, это зимник. Зимник, вообще, – это из какого века?

— Зимник – это для нас объективная реальность и необходимость. Новая реальность в этом контексте — изменение климата, мы его здесь ощущаем гораздо сильнее, чем южные территории. Таких частых оттепелей, как сейчас, не было еще два года назад. Сегодня из-за этой объективной реальности мы вынуждены регулярно ограничивать проезд по зимнику — это просто опасно. 20 лет назад зимник работал пять-шесть месяцев, сегодня мы держим его в лучшем случае три месяца.

Поэтому нужна дорога на Усинск, мы ее активно строим, темпы очень хорошие. Но важно, чтобы от Усинска до Сыктывкара ее строили наши коллеги, иначе снова тупик, упремся в зимники и переправы.

При этом мы неплохо расширяем географию полетов, правительство нас поддержало и субсидирует часть перевозок, чтобы снизить стоимость авиабилетов для населения. Когда я приехал, было четыре направления, сегодня более чем в два раза увеличили.

— Давайте затронем очень грустную тему – осенью в одном из детских садов произошла трагедия – пьяный мужчина убил ребенка. Сегодня, спустя время, вы задаете себе вопрос, как такое могло произойти в очень спокойном с точки зрения уровня преступности регионе?

— Эта трагедия произошла потому, что один псих сошел с ума от бытового пьянства. Экспертиза доказала, что он невменяемый. Причины нелепые и жуткие по своим последствиям.

Нарьян-Мар — маленький город, здесь все друг друга знают. И его знали – он примелькался в магазинах, на улицах. Знакомое лицо – пришел в садик, нажал кнопку, а то, что он невменяемый, никому в голову не могло прийти. Следствие еще не закончено, но мое мнение – чисто человеческий фактор, потому что охранник открыл дверь непонятно кому и даже не вышел.

У нас действительно низкий уровень преступности, люди привыкли к расслабленному состоянию. Это, пусть косвенным образом, и привело к страшной, жуткой трагедии. Но сейчас можно только наказать виновных и сделать все, чтобы такое не повторилось никогда.

— Я знаю, что вы в округе разработали совершенно новую систему умного контроля — как она будет работать?

— Мы разработали техзадание, оно основано на том, чтобы участие человека в процессе допуска в образовательные учреждения было минимальным. Допуск будет происходить через систему распознавания лиц, отпечатков пальцев, через электронные карточки. Основой станет база данных с фотографиями и биометрическими данными того человека, который имеет право зайти в учебное заведение. Система будет сама определять, кого пропускать.

— Если я родитель, я прихожу и прикладываю палец к сканеру?

— Да, или система сканирует ваше лицо, или вы прикладываете электронную карточку, но если она не будет совпадать с данными, которые есть в базе, будет подан сигнал тревоги на пост охраны. Мы сейчас докручиваем это техническое решение, доводим его до соответствия всем критериям безопасности, которые мы определили. Введем в одном детском саду, потом распространим на все школы и сады.

— Поделитесь потом со всеми?

— Обязательно. Как только доделаем, готовы тиражировать.

— Вы в губернаторском кресле уже 2,5 года, здесь уже, можно сказать, свой человек. Как вам кажется, система, когда в регион приезжает варяг, себя оправдывает? Вот в советские годы руководителями регионов были, как правило, выходцы из них же.

— Мне кажется, в этом есть и плюсы и минусы. Когда ты постоянно живешь в регионе, у тебя есть сформировавшиеся привычки, история взаимоотношений с людьми – кому-то ты обязан, кто-то обязан тебе, кто-то тебя обидел. И, становясь высшим должностным лицом, ты уже на входе в какой-то мере заведомо зависим от этих обстоятельств. Первый соблазн – окружить себя людьми, с которыми тебе комфортно и привычно, подтянуть, что называется, своих. Потом вспоминаешь тех, кто тебя обидел, – это неизбежно, просто человек так устроен.

Есть, конечно, и плюсы — местный всегда хорошо знаком с территорией, знает специфику. Но соблюсти баланс, мне кажется, может далеко не каждый, ведь даже формируя команду из близких и понятных тебе людей, рискуешь поставить под угрозу ее профессионализм. В этом смысле тому, кто не жил на вверенной территории раньше, и проще, и сложнее одновременно: тебе нужно больше времени, чтобы разобраться в ситуации, но ты неуязвим в плане ранее возникших обязательств.

— Синдром варяга прошел? Изменились принципы, ценности, взгляды на жизнь?

— Принципы и ценности давно сформировались и не изменились. А отношение к обстоятельствам – да. Сначала было некомфортно из-за того, что попал в другую для себя среду. Сегодня этого нет. Даже когда бываю в командировках, устаю от ритма больших городов. Начал здесь кататься на лыжах, возобновил занятия хоккеем – с детства хотел, у меня даже форма в гараже лежала, я ее ни разу не надел, а здесь играю для удовольствия, для поддержания формы. И снегоход – теперь это практически основной вид транспорта, чтобы попасть в соседний муниципалитет. Так что, прожив в округе 2,5 года, я себя здесь чувствую, как дома, ловлю себя на мысли, что это для меня теперь родная территория.

© Фото предоставлено пресс-службой администрации Ненецкого автономного округа

Глава Ненецкого автономного округа Александр Цыбульский