Александр Шульгин: Россия продолжит выступать против атрибуции в ОЗХО

О том, что сейчас происходит в российско-нидерландских отношениях, как Россия намерена противостоять навязываемому ОЗХО механизму по установлению виновных за применение химоружия и почему власти Сирии не разрешают атрибутивной Группе по расследованию и идентификации (ГРИ) въезжать в страну, в интервью РИА Новости рассказал посол России в Нидерландах и постпред РФ в ОЗХО Александр Шульгин. По случаю Дня дипломатического работника он также поделился историей о самом сложном решении за свою дипломатическую карьеру.

— Российско-нидерландские отношения переживают не самые лучшие времена, в том числе во многом из-за трагедии с МН17. На днях парламентарии из Нидерландов отменили запланированный на февраль визит в Москву из солидарности с членом делегации, которому запрещен въезд в Россию. Таким образом, прямой разговор между народными избранниками двух стран откладывается на неопределенный срок. А что касается консультаций по линии МИД, обсуждается ли такая возможность?

— Консультации по линии МИД никто не отменял. Они идут обычной чередой, хотя в 2018 году была небольшая заминка, связанная с выдвинутыми голландскими партнерами в октябре надуманными обвинениями в "нападении российских шпионов на штаб-квартиру ОЗХО". Спустя некоторое время — 28 ноября прошлого года — гендиректор МИД Нидерландов по политическим вопросам Тейс ван дер Плас посетил Москву и был принят заместителем министра иностранных дел Александром Грушко. Его пригласили с ответным визитом в Гаагу, сроки пока не определены.

Впрочем, нам хотелось бы, чтобы консультации были более интенсивными, регулярными и охватывали широкий спектр вопросов, как это было в недалеком прошлом: не только на уровне заместителей министров, но и директоров департаментов, послов по особым поручениям. Разумеется, такое желание должно быть обоюдным. Голландская сторона вроде бы тоже в этом заинтересована, но до согласования конкретного плана двусторонних встреч дело пока не доходит.

— Нидерланды еще в докризисное время являлись одним из ведущих инвестиционных партнеров России. Можно ли сказать, что страна по-прежнему сохраняет такую позицию? Каков сейчас объем инвестиций из Нидерландов в РФ?

— С удовольствием можем отметить, что статистика инвестиционного сотрудничества России и Нидерландов начинает выправляться: по состоянию на 1 июля 2019 года объем накопленных в нашей стране прямых инвестиций из Нидерландов составил 55,9 миллиарда долларов США (на 1 апреля 2018 года 47 миллиардов долларов США). Объем накопленных прямых инвестиций из России в Нидерланды за аналогичный период времени – 57, 4 миллиарда долларов США (в 2018 году – 58,6 миллиарда долларов США). Формально Нидерланды остаются второй после Кипра страной по обоим показателям инвестиционного сотрудничества России с внешним миром.

Мы констатируем тот факт, что российско-нидерландские торгово-экономические отношения потихоньку начинают выбираться из ямы, в которой они находились в результате введения антироссийских санкций в 2014 году. По сравнению с 2016 годом, товарооборот за минувший год вырос на 77,6% (41,4 миллиарда долларов США). Постепенное восстановление объемов двусторонней торговли в 2019 году связано преимущественно с ростом цен на энергоносители, составляющие основную долю в российско-нидерландском товарообороте. Стоит отметить и позитивную динамику в экспорте металлов из России. В структуре российского импорта из Нидерландов по-прежнему доминируют три группы товаров: машины, оборудование и транспортные средства – 40,4%, продукция химической промышленности, каучук – 29%, продовольственные товары, сельскохозяйственное сырье 19,4%. Нидерланды остаются третьим внешнеторговым партнером России, уступая только Китаю и Германии.

В результате благоприятного инвестиционного и налогового климата Нидерланды стали местом регистрации европейских офисов множества крупных и средних российских компаний.

В целом Нидерланды остаются важнейшим инвестиционным и торгово-экономическим партнером России. Мы видим взаимный интерес бизнеса вне зависимости от политической конъюнктуры наших двусторонних отношений.

— Вы также являетесь постоянным представителем РФ в Организации по запрещению химического оружия. В конце 2019 года было принято решение по бюджету ОЗХО на 2020 год, Москва голосовала против этого, так как не согласна с выделением неизрасходованных средств из бюджета организации на работу атрибутивного механизма, который теперь сможет сам назначать виновных за применение химоружия. Как в дальнейшем Россия планирует противостоять этому?

— Действительно, на прошедшей в ноябре 2019 года в Гааге конференции государств-участников США и их союзникам удалось путем голосования принять решение по программе работы и бюджету ОЗХО на 2020 год, в котором были растворены средства на атрибуцию.

Россия, а также целый ряд других стран, включая Китай, решительно выступили против такого подхода, подтвердив тем самым свою принципиальную позицию неприятия нелегитимной атрибутивной деятельности ОЗХО (она не предусмотрена КЗХО, вторгается в исключительные прерогативы Совета Безопасности ООН).

Считаем, что мы имеем дело с вопиющим случаем, когда решение по бюджету организации, выгодное лишь определенной группе государств, навязывается всем остальным. Разумеется, Россия делает из этого необходимые выводы и реагирует на ситуацию должным образом.

Платить за атрибуцию мы не намерены. Ассигнования на эти цели, которые нам навязывают вопреки нашей воле, мы просто вычитаем из своей доли ежегодных бюджетных платежей. Продолжаем резко критически отзываться о деятельности созданной в структуре техсекретариата ОЗХО атрибутивной Группы по расследованию и идентификации (ГРИ). В связи со вскрывшимися махинациями в техсекретариате при подготовке доклада о событиях в сирийской Думе в апреле 2018 года актуальность темы сомнительных методов поиска виновных за химпреступления на сирийской территории еще более возросла. На подлоге доказательную базу выстраивать нельзя. Об этом мы громко и широко заявляем в ОЗХО и в ООН.

Есть немало стран, которые придерживаются аналогичной линии. Дамаск, к примеру, не намерен никоим образом взаимодействовать с незаконной структурой, которой является ГРИ, поэтому он не дает разрешения членам группы на въезд в страну, несмотря на то, что его к такому шагу настойчиво призывают западные страны, заявляя о якобы нарушении Сирией резолюции Совета Безопасности ООН 2118 и решений Исполсовета ОЗХО. Словом, неприятие атрибуции в ОЗХО это наша принципиальная позиция, и отступать от нее мы не собираемся.

— 10 февраля в России отмечается День дипломатического работника. Расскажите, пожалуйста, самую интересную историю за вашу дипломатическую карьеру.

— На протяжении моей длительной дипломатической карьеры случались самые разные истории, но, пожалуй, самым запоминающимся эпизодом было мое участие в подготовке в 2006 году визита князя Монако Альберта II на Северный полюс. Я оказался причастен к этому делу на правах бывшего генерального консула России в Монако, лично знавшего князя, а также ввиду того, что курировал по роду своей деятельности в Первом европейском департаменте вопросы наших отношений с Монако.

Князь Альберт II предпринял эту экспедицию в знак уважения к своему предку, князю Альберту I, оставившему след в истории как исследователь северных широт. Кроме того, князь Альберт II стремился своей поездкой на Северный полюс привлечь дополнительное внимание мировой общественности к новым вызовам для окружающей среды: загрязнению, потеплению климата и так далее.

В момент, когда князь Альберт II приближался на собачьих упряжках к Северному полюсу, мы с группой российских и монакских представителей ожидали его у географической точки Северного полюса, где князь водрузил флаг Монако. Помнится, его приветствовали тогда согласно традициям наших полярников, угощали строганиной – нарезанной тонкими ломтиками подсоленной замороженной рыбой. Кроме того, взявшись за руки, мы водили хоровод вокруг географической точки Северного полюса, мысленно представляя, что каждый наш круг был равноценен – в силу географической особенности места – кругосветному путешествию.

Уже в то время, в 2006 году, было понятно, что назревают какие-то климатические сдвиги. Пролетая на вертолете последние 200 километров от российской полярной базы "Барнео" к Северному полюсу, я ловил себя на мысли, что некогда мощное ледовое покрытие крошится, растрескивается и расползается. Все больше и больше появлялось прогалин, прорубей. Помнится, в момент, когда мы находились на Северном полюсе, кто-то сказал: "Пройдет какое-то время и, возможно, здесь вместо льда будет открытая вода". К сожалению, таяние льдов в северных широтах продолжается. Тем более важно предпринимать меры для защиты окружающей среды, предотвращения дальнейшего негативного развития событий.

— А какое самое сложное решение вам, как дипломату, приходилось принимать?

— В марте 2008 года в Дакаре, столице Сенегала, где я тогда возглавлял российскую дипмиссию, проходил саммит тогдашней Организации Исламская конференция (ныне – Организация исламского сотрудничества). Примерно за 10 дней до самого мероприятия, когда организаторами уже была сверстана программа этого форума, мне поступили указания договориться о выступлении на саммите нашего министра Сергея Лаврова, который должен был огласить послание к участникам Владимира Путина, завершавшего в тот период времени свое пребывание на посту президента Российской Федерации.

Задача выглядела очень сложной. Россия, имевшая статус государства-наблюдателя, могла претендовать на выступление только после заслушивания полноправных членов организации.

К тому же ситуация усугублялась тем, что, согласно заведенным в организации протокольным правилам, должен был соблюдаться вроде как незыблемый порядок выступлений: сначала монархи (короли Саудовской Аравии, Марокко, Иордании и так далее), затем главы правительств и лишь потом – министры иностранных дел.

В принципе, с учетом наших хороших отношений с Сенегалом и тогдашним руководством страны, можно было договориться о выступлении российского министра, если не на третий, то на второй день саммита. Однако проблема состояла в том, что наш министр планировал побывать в Дакаре одним днем. Оставаться на второй, а тем более на третий день он никак не мог.

Пришлось использовать все имеющиеся возможности, чтобы решить поставленную задачу, как мне и предписывали. Не буду сейчас подробно рассказывать, как и что конкретно я делал, но задачу я решил. До сих пор горжусь этим результатом, поскольку и тогда, в 2008 году, и позднее в ходе аналогичных мероприятий мои коллеги из посольств других стран нередко расписывались в бессилии, получая схожие указания из своих столиц.

Эта история лишний раз убедила меня в том, как важно нарабатывать полезные связи, устанавливать доверительные контакты, одним словом, трудиться в поле, вместо того, чтобы скучать затворником в своем уютном кабинете.