Франк Шауфф: некоторым европейским компаниям Россия стала важнее дома

Ассоциация европейского бизнеса (АЕБ) в 2020 году отмечает четверть века работы в России. За это время она прошла путь от небольшого клуба компаний до одного из крупнейших представительств иностранного бизнеса в России и ЕАЭС, которая занимаемся обеспечением и продвижением интересов иностранных инвесторов, формированием деловой и инвестиционной среды. Каких шагов ждет бизнес от нового правительства, о позиции европейских компаний по санкциям, "Северному потоку – 2" и делу Baring Vostok в интервью РИА Новости рассказал генеральный директор АЕБ Франк Шауфф. Беседовала Вероника Буклей.

— В 2020 году АЕБ отмечает 25-летие работы в России. Какие задачи стоят у вас на повестке?

— За последние 25-30 лет европейские компании много сделали в России с точки зрения инвестиций. Это и автомобильная промышленность, где европейские инвестиции помогли модернизации, и потребительский рынок товаров, пищевая продукция, торговля. Для некоторых компаний российский рынок стал даже более важным, чем их домашний.

Уже более пяти лет в России действуют санкции, это, конечно, негативный фактор (Отношения России и западных стран ухудшились в связи с ситуацией на Украине и вокруг Крыма, который воссоединился с Россией после референдума на полуострове. Запад, обвинив РФ во вмешательстве, ввел против нее санкции, Москва приняла ответные меры, взяла курс на импортозамещение. – Прим. ред). Однако, несмотря на них, европейские компании продолжали работу на российском рынке. За последние два-три года работать стало труднее и на фоне того, что были введены односторонние американские санкции, например, в отношении проекта "Северный поток – 2". Они направлены не только против российской экономики, но и против европейской. Ситуация очень сложная, надо смотреть, как европейцы могут выйти из нее ("Северный поток – 2" предполагает строительство двух ниток газопровода общей мощностью 55 миллиардов кубометров газа в год от побережья России через Балтийское море до Германии. Проект реализует компания Nord Stream 2 AG с единственным акционером - "Газпромом". Европейские партнеры - британо-голландская Royal Dutch Shell, австрийская OMV, французская Engie и немецкие Uniper и Wintershall - суммарно финансируют проект на 50%, то есть на сумму до 950 миллионов евро каждый. Оставшаяся половина средств - 4,75 миллиарда евро - приходится на "Газпром". Против "Северного потока-2" активно выступают Украина, которая опасается потерять доходы от транзита российского газа, и ряд европейских стран, включая Польшу, Латвию и Литву, а также США, продвигающие в ЕС свой сжиженный природный газ. Они называют проект политическим и угрожающим энергобезопасности Европы. Президент США Дональд Трамп 20 декабря подписал оборонный бюджет на 2020 год, который, в частности, предусматривает санкции против газопроводов "Северный поток – 2" и "Турецкий поток". США потребовали от компаний, ведущих их прокладку, немедленно прекратить строительство. – Прим. ред.).

Что касается нашей работы в России, мы тесно сотрудничаем с российскими властями, участвуем в консультативных группах, проводим встречи с представителями власти. Например, обсуждаем вопросы легализации параллельного импорта, маркировки, налоговые темы и другие. Также мы активно сотрудничаем по линии ЕАЭС. Конечно, мы как АЕБ планируем и в будущем заниматься такими вопросами.

— АЕБ предстоит работать с новым составом кабинета министров. Каких шагов ждут от него европейские компании?

— Мы знаем, что нынешний премьер-министр Михаил Мишустин много занимался повышением эффективности работы налоговой службы, цифровизацией. Мы надеемся, что он продолжит эту работу. Что касается работы российского правительства в целом, главная экономическая задача сегодня, на наш взгляд, это повышение темпов роста российской экономики. Мы бы хотели также помочь с рекомендациями по этой теме, мы конструктивно относимся к новому правительству.

— Мишустин в одном из первых выступлений заявил, что одной из первоочередных задач является стимулирование инвестиций. Как можно решить эту задачу?

— Конечно, инвестиции это важный фактор роста экономики. Мы видели, что в 2019 году приток прямых иностранных инвестиций (ПИИ) вырос в несколько раз. Если мы посмотрим на статистику, мы увидим, что действительно есть рост из разных европейских стран, например из Германии и Франции.

Я думаю, что в конце концов главная проблема ПИИ — это санкционный режим. Мы видим, что торговля развивается более или менее независимо от санкций, но ПИИ очень сильно зависят от них, от политического фактора. Необходимо попытаться найти совместный выход из этой ситуации.

— АЕБ выступила с осуждением вступивших в силу санкций США против подрядчиков, осуществляющих прокладку газопроводов "Северный поток - 2". Это привело к тому, что сроки проекта сдвинулись до первого квартала 2021 года. На ваш взгляд, можно ли реализовать его быстрее?

— Я не эксперт по вопросам строительства газопроводов, однако надеюсь, что оно действительно закончится в 2021 году. АЕБ всегда рассматривала "Северный поток – 2" как важный коммерческий проект, который поможет европейской экономике получить газ, а российской экономике получить доходы от его продажи.

Мы, конечно, очень озабочены тем, что американские регуляторы сейчас хотят напрямую влиять на внешнюю торговлю Европейского союза, и считаем, что это потенциально проблемная область отношений между ЕС и США. Думаю, что в дальнейшем странам ЕС придется думать над тем, как отвечать на подобные вызовы.

— Российско-германская внешнеторговая палата сообщила, что по итогам 2019 года число немецких компаний в России сократилось на 8%. Заметен ли этот тренд в целом для европейского бизнеса? Планируют ли компании, наоборот, расширять присутствие в России, углублять локализацию?

— Статистика сложная, потому что официальных цифр, в которых мы можем быть уверены, нет. Полагаю, что маленькие компании, которые имели здесь представительства, частично могли уйти с российского рынка на фоне медленного роста российской экономики. Трудно сказать, сколько из них действительно ушли. Те из них, кто уже давно инвестирует в российскую экономику и работает здесь последние несколько десятилетий, остались.

Есть такие случаи, как Ford и General Motors, которые широко освещались, кроме них я не знаю о крупных компаниях, которые бы планировали уйти с российского рынка. И я не знаю ни одну компанию из ЕС, которая бы за эти пять лет прекратила или полностью свернула бизнес в России непосредственно из-за санкций.

Что касается локализации, то компании проявляют интерес к данной теме, видя в этом возможность для открытия или расширения своих производств на российском рынке и в странах ЕАЭС, а также экспорта готовой продукции и на внешние рынки. Однако иногда предъявляемые к компаниям требования по глубине локализации вступают в противоречие с экономической логикой.

— Президент РФ Владимир Путин поручил правительству и парламенту ускорить принятие законопроектов о защите и поощрении капиталовложений (СЗПК). Его целью является привлечение инвестиций в российскую экономику через создание благоприятных условий для инвесторов. Как вы оцениваете эту инициативу?

— Наши коллеги в юридическом комитете активно изучают этот законопроект. Принципиально мы не против него, мы понимаем, что законодательство необходимо модернизировать. Надеемся принять участие в обсуждении в Госдуме по этому вопросу. Конечно, мы бы хотели, чтобы вопросы, которые связаны с инвестиционным законодательством, и вопросы, связанные с СПИК 2.0, окончательно решились, потому что и для иностранных, и для российских инвесторов интересно, какой порядок будет действовать в отношении инвестиций.

— Одной из ключевых тем 2019 года для бизнеса стало дело Baring Vostok. Бизнес-объединения и омбудсмен Борис Титов уже внесли несколько предложений, чтобы снизить риски уголовного преследования предпринимателей. Каким вы видите выход из ситуации?

— Для иностранного бизнеса это, скажем так, крайне неожиданная ситуация. В прошлом году мы вместе с партнерами из Торговых палат публично высказывались по этой теме. Надеемся, что данный процесс завершится в ближайшее время. Мы бы хотели, чтобы решение этого процесса ускорилось, потому что это дело затянулось уже на целый год.

— Чувствует ли европейский бизнес в России повышенное внимание органов надзора?

— Особенных жалоб не было. Хотя, конечно, случаются отдельные негативные моменты, но они не отражают общую тенденцию. Мы наблюдаем за процессом регуляторной гильотины и также исходим из того, что можно модернизировать систему надзора в России и более эффективно и рационально организовать эту работу. Для нас интересны шаги нового правительства по этому вопросу.

— Сегодня весь мир обеспокоен вопросами изменения климата и устойчивого развития. Всемирный банк рекомендовал России рассмотреть возможность введения углеродных налогов или иных механизмов взимания платы за выбросы углерода. Как смотрят на эту рекомендацию европейские компании, работающие в России?

— Мы, конечно, наблюдаем за тем, что происходит в России. Исхожу из того, что ЕС и Россия могут более тесно сотрудничать по вопросам изменения климата. Этому могут способствовать европейские компании, которые обладают передовыми технологиями в области энергоэффективности. Думаю, что здесь сотрудничество вполне возможно.

Для России введение определенных механизмов климатического регулирования и поддержки может помочь в развитии сотрудничества с европейскими компаниями, в частности, сформировать механизмы для получения "углеродного" финансирования. Также эти меры позволят предупредить определенные риски трансграничного регулирования при экспорте товаров в ЕС.

— Каковы в целом ваши ожидания и прогнозы на 2020 год?

— Мы, конечно, хотели бы большего роста экономики России и надеемся, что новое правительство будет заниматься этим вопросом. С учетом того, что состав Еврокомиссии так же обновился, мы рассчитываем, что сторонам удастся выстроить новую стратегию взаимоотношений между Россией и ЕС, основанную на признании взаимных интересов. Мы также видим, что европейские компании в целом неплохо себя чувствуют на российском рынке, продолжают работать, поэтому самая важная задача, чтобы деловой климат в России был максимально благоприятным, несмотря на все внешнеполитические штормы.