Сергей Беляев: Россия должна быть готова к ужесточению санкций после Brexit

Развитие Северного морского пути (СМП) как транспортной артерии, связывающей Европу и Юго-Восточную Азию, — одна из важнейших инфраструктурных задач России. Директор Второго европейского департамента МИД РФ Сергей Беляев в интервью РИА Новости рассказал, каковы перспективы развития СМП, как удалось снизить долю полетов с выключенными транспондерами над Балтикой вдвое, чем чревато возможное введение национальных санкций Британии против компаний РФ в условиях Brexit и какие изменения могут произойти в российско-британских отношениях после выхода страны из ЕС. Дипломат также сообщил, какие визиты готовятся из стран Северной Европы в Россию.

– Обращались ли северные страны Евросоюза к Российской Федерации с новыми предложениями по освоению Арктики и, в частности, по использованию Северного морского пути? Заинтересованы ли какие-либо страны в строительстве портов для него? Как вы оцениваете заявление главы МИД Норвегии о том, что Осло выражает сомнение в экономической целесообразности Севморпути и проведет оценку его соответствия экологическим стандартам?

– Международное сообщество обращает все большее внимание на тему коммерческой эксплуатации Северного морского пути (СМП), рассматривая его в качестве возможной альтернативы традиционным океаническим маршрутам. Главное преимущество – это значительное сокращение пути при доставке грузов из Европы в Азию и страны Тихоокеанского региона. К другим плюсам относят отсутствие ограничений по пропускной способности – по сравнению, например, с Суэцким каналом – и относительную безопасность мореплавания. Очевидно, что востребованность СМП будет возрастать, учитывая наращивание активности газовых и нефтяных компаний в регионе Арктики, в том числе на полуострове Ямал. Россия нацелена на развитие Севморпути. У нас имеется уникальный опыт организации бесперебойной работы в высоких широтах, в наших планах и далее развивать портовую инфраструктуру, навигационные и гидрографические возможности этой транспортной артерии, совершенствовать систему поиска и спасания.

Управление СМП осуществляется госкорпорацией "Росатом", которая в 2018 году была наделена полномочиями единого инфраструктурного оператора этой транспортной артерии. Для этих целей была создана дирекция СМП, которая выполняет функции реализации государственной политики и стратегии развития СМП, включая управление проектами, в том числе инфраструктурными. В рамках этой деятельности Росатомом развивается взаимодействие с зарубежными странами, в том числе североевропейскими.

Для обеспечения комплексного развития Севморпути и соблюдения при этом высоких стандартов безопасности и защиты окружающей среды создан Общественный совет СМП, деятельность которого направлена на обсуждение планов и выработку рекомендаций в сфере развития этой транспортной магистрали. В его состав вошли представители ведущих российских и зарубежных судоходных и страховых корпораций, научных и проектных организаций, имеющие соответствующие компетенции в сфере арктического мореплавания.

Иностранные компании проявили значительный интерес к деятельности Совета – в первом его заседании, состоявшемся 4 сентября этого года на полях Восточного экономического форума во Владивостоке, приняли участие представители более 10 стран – как Европы, так и Азии. В их числе Дания, Германия, Норвегия, Франция, Швеция, КНР, Республика Корея, ОАЭ, Япония, со многими из которых уже налажено взаимодействие в реализации проектов в Арктике. Рассматриваем это как свидетельство перспективности развития СМП как конкурентоспособного транспортного маршрута между Европой и Азией, который позволит обеспечить своевременное выполнение контрактных обязательств по доставке продукции, произведенной в рамках действующих и перспективных проектов в Арктике. Заинтересованы в дальнейшем углублении взаимовыгодного сотрудничества по развитию Севморпути и его инфраструктуры.

При этом необходимо четко понимать: Северный морской путь – это российская национальная транспортная артерия. Россия, как прибрежное государство, в полном соответствии с международным правом отвечает за функционирование этого маршрута и будет делать все необходимое, чтобы обеспечить безопасность судоходства и максимально бережное отношение к очень хрупкой экосистеме этого региона.

Норвежская сторона в ходе двусторонних контактов неоднократно подчеркивала свою заинтересованность во взаимодействии с российскими партнерами по использованию Севморпути. При этом каких-либо заявлений о его экономической нецелесообразности или несоответствии экологическим стандартам не делалось.

По имеющейся у нас информации, в 2018 году из 91 разрешения на плавание в акватории Севморпути, выданных ФГКУ "Администрация Северного морского пути" судам под иностранными флагами, на Норвегию приходится пять разрешений, в 2019 году из 79 – четыре.

– Недавно шведские СМИ сообщили, что ВМС Швеции перенесли штаб-квартиру на подземную базу времен холодной войны из-за исходящей от России угрозы. Может ли, на ваш взгляд, постоянная антироссийская истерия привести к потере нейтрального статуса Швеции и ее вхождению в НАТО? Если это случится, какие дополнительные меры будет предпринимать Россия?

– Действительно, в Швеции с завидным постоянством, особенно после того, как в шведских шхерах в 1981 году села на мель в результате навигационной ошибки советская подводная лодка, тиражируется миф о пресловутой "российской угрозе". Очередная широкомасштабная антироссийская информационная кампания о якобы обнаруженной вблизи Стокгольма иностранной подводной лодке с недвусмысленными намеками, а то и прямыми заявлениями о ее российской принадлежности была развернута в 2014 году. Однако в ходе проведенной обширной поисковой операции лодка не была найдена. А позже, о чем не так давно сообщила шведская пресса, стало известно, что поводом для этой "охоты" послужила ошибочно принятая шведскими военными за шумы подлодки передача акустических команд неисправным метеорологическим буем Шведского метеорологического института.

В последние годы в шведских СМИ неоднократно звучали и заявления о нарушении российской военной авиацией воздушного пространства Швеции. Однако статистика самих шведских военных дает весьма любопытную картину.

В 2018 году границы Швеции были 13 раз нарушены военными единицами – самолетами, кораблями, армейскими подразделениями – стран-членов НАТО. Со стороны России не было зафиксировано ни одного нарушения. Что касается информации шведской стороны о нарушении воздушного пространства Швеции 19 января 2019 года российским самолетом ИЛ-20 в сопровождении двух истребителей СУ-27, то до официального Стокгольма было доведено, что она была внимательно изучена российскими военными и не подтверждается данными объективного контроля.

Поддерживаем регулярные контакты со шведскими партнерами по дипломатическим каналам по проблематике стабильности и безопасности в регионе Балтийского моря. Последовательно подчеркиваем свою готовность к обсуждению любых озабоченностей наших соседей. Уверены – в северобалтийском регионе не существует угроз, требующих военного решения.

В марте этого года в рамках подготовки очередного доклада о политике безопасности и обороны Швеции на очередной пятилетний период с 2021 по 2025 год Москву посетила делегация партийно-парламентской Комиссии по обороне Швеции. Состоялись встречи членов делегации с председателем Комитета по международным делам Совета Федерации Константином Косачевым, с руководством МИД России и Минобороны России. Вызывает сожаление, что, несмотря на наш открытый подход к обсуждению всех поднятых вопросов, в обнародованном в мае этого года итоговом докладе этой комиссии звучат предупреждения об ухудшении военно-стратегической ситуации для Швеции в последние годы в результате политического развития в России и наращивания российской военной мощи. Не исключается в документе и возможность вооруженного нападения на Швецию. Очевидно, что в этом же русле реагирования на мнимые угрозы безопасности шведскими вооруженными силами была расконсервирована и выведенная из эксплуатации полтора десятилетия назад военная база на острове Мускё.

Видим, как в последнее время проходит процесс укрепления привилегированного партнерства Швеции с НАТО. Шведские вооруженные силы активно привлекаются к учениям этого военного блока. Сама Швеция предоставляет свою территорию для проведения маневров вооруженных сил стран-членов Североатлантического альянса. Подписан меморандум о взаимопонимании о поддержке принимающей стороны, определяющий условия содействия контингентам и структурам стран НАТО в ходе их пребывания на территории страны. Все это не может не беспокоить.

Весьма важным в этих условиях считаем продолжение Швецией своего традиционного курса на неучастие в военных союзах, который подтвержден сформированным в январе этого года правительством страны. Рассматриваем такую политику Стокгольма в качестве существенного фактора обеспечения стабильности и безопасности как на севере Европы, так и на континенте в целом. Важно и настроение шведского общественного мнения – по данным опросов идею о вступлении Швеции в НАТО готово поддержать примерно 30% населения. Пока не больше.

– После того, как президент Финляндии Саули Ниинистё озвучил идею о повышении безопасности полетов над Балтикой и использованию транспондеров, было несколько обсуждений, но реализация была по тем или иным причинам отложена, в том числе после отказа НАТО. Можно ли считать, что вопрос окончательно закрыт?

– Этот вопрос отнюдь не закрыт. Неизменно подчеркиваем готовность к обсуждению путей снижения напряженности в Балтийском регионе как в формате Совета Россия-НАТО (СРН), так и на двусторонней основе со всеми заинтересованными странами. В этой связи считаем продвижение инициативы президента Финляндии Саули Ниинистё об укреплении безопасности полетов над Балтикой одним из актуальных направлений работы в части укрепления региональных мер доверия. Тем более, что в ее рамках уже достигнуты существенные результаты.

За короткий срок Специальной рабочей группе экспертов по военно-гражданскому сотрудничеству под эгидой ИКАО удалось принять рекомендации по поведению пилотов в целях разрешения опасных ситуаций в воздушном пространстве региона, предотвращающие опасное сближение гражданской и военной авиации, нестандартное маневрирование и препятствование полетам в международном пространстве над Балтикой. Они вступили в силу в декабре 2017 года.

Согласован внетрассовый, то есть проходящий вне международных трасс гражданской авиации, маршрут для российских военных самолетов из Санкт-Петербурга в Калининград и обратно. Согласование внетрассовых маршрутов и эшелонов, чтобы военные самолеты летали на других эшелонах по высоте и на других маршрутах, было сделано, хотя это и сложно над Балтикой, потому что там очень узкое воздушное пространство. В соответствии с добровольно взятыми на себя Россией обязательствами перелеты по этому маршруту осуществляются с включенными транспондерами, в радиоконтакте с гражданскими диспетчерами, согласно заблаговременно предоставленным полетным планам. Это позволило существенно снизить возможные риски для гражданской авиации. При всей условности данного показателя, считается, что авиабезопасность в регионе Балтийского моря повысилась на 50 процентов. Это оценки зарубежных экспертов. По имеющимся данным, предпринятые в рамках "инициативы Саули Ниинистё" меры позволили снизить долю полетов с выключенными транспондерами над Балтикой вдвое. Важно, что в регионе в принципе был начат диалог между гражданскими и военными органами контроля воздушного движения – такого опыта нет больше нигде.

Вместе с тем выработанные в рамках ИКАО меры носят рекомендательный характер для военной авиации. Мы неоднократно предлагали НАТО начать структурированный диалог по вопросам авиационной безопасности и пилотирования. Несмотря на заверения о возможности рассмотреть эту тему в СРН, натовцы уходят от предметного разговора по ней.

В целом благодаря реализации "инициативы Саули Ниинистё" удалось снять критический в отношении нас настрой в вопросе использования транспондеров военной авиацией над Балтикой, ведь в пренебрежении этим правилом априори обвиняли Россию. Для всех стало очевидно, что принятие практических мер по повышению безопасности авиаперевозок в действительности тормозится Североатлантическим альянсом.

Продолжаем нашу линию по выводу партнеров на более конструктивные позиции. Рассчитываем, что рано или поздно мудрость возобладает.

– Когда стоит ожидать ратификации российско-эстонского пограничного договора? Почему российская сторона медлит с ратификацией? Планируем ли мы наращивать приграничное сотрудничество с Эстонией?

– Вступление в силу пограничных договоров о сухопутной и морской границе, безусловно, имело бы позитивное воздействие для отношений между Россией и Эстонией, переживающих сейчас далеко не лучший период в силу проводимой Таллином недружественной линии. При этом мяч, что называется, не на нашей стороне. При подписании документов в 2014 году с эстонской стороной было достигнуто понимание об отсутствии территориальных претензий между двумя государствами и необходимости обеспечения нормальной неконфронтационной атмосферы для ратификации пограндоговоров.

Россия эти условия целиком и полностью выполняет, чего не скажешь об эстонской стороне. Политико-информационный фон в отношении России здесь изменился только в худшую сторону. А ключевые министры правящей коалиции – министр иностранных дел Урмас Рейнсалу и министр внутренних дел Мартин Хельме даже публично предъявили нашей стране территориальные претензии, ссылаясь на недействующий Тартуский мирный договор 1920 года. В 2005 году уже подписывался пакет договоров о границе, и подпись России под этими договорами пришлось отзывать именно из-за того, что эстонский парламент внес в текст закона о ратификации ряд политических формулировок, отсылающих к Тартускому мирному договору, который не действует и который предполагает фактически территориальные претензии к РФ.

Ожидаем от эстонских партнеров соблюдения их части обязательств по вопросу ратификации, включая отказ от любых политических довесков. При этом в парламенте Эстонии договоры о границе при ратификации должны пройти два чтения, в Госдуме России – одно чтение. У них первое чтение состоялось, но прошли парламентские выборы, соответственно, ситуация обнулилась, теперь опять должны быть два чтения уже в парламенте нового созыва. Эстонцы пока ратифицировать не торопятся.

Понятно, что в России должны быть уверены в том, что никаких неожиданностей процесс ратификации не принесет, чтобы не повторилась ситуация, которая была у нас в 2005 году. У нас должна быть четкая ясность, что с эстонской стороны никаких дополнительных условий, политических довесков к этим договорам не будет.

Что касается приграничного сотрудничества, то это одно из тех немногих направлений, которое свидетельствует о возможности взаимовыгодного неполитизированного взаимодействия наших стран. Положительно оцениваем ход реализации Программы приграничного сотрудничества "Россия-Эстония" на 2014-2020 годы, которая не только вносит важный вклад в развитие сопредельных территорий, но и содействует развитию контактов и созданию атмосферы доверия между людьми. Мы заинтересованы в продолжении такого взаимодействия и после 2020 года, в разработке новой программы готовы максимально учесть позитивный опыт реализации действующего документа.

– Президент Эстонии Керсти Кальюлайд передала российскому лидеру приглашение принять участие в Конгрессе финно-угорских народов. Принято ли уже решение по уровню участия России?

– Этот вопрос относится прежде всего к компетенции Администрации президента Российской Федерации. Уверен, что решение будет приниматься с учетом как рабочего графика президента, так и общей атмосферы российско-эстонских отношений.

– Есть ли уже результаты от введения электронных виз для посещения Калининграда и Санкт-Петербурга? Популярны ли электронные визы среди въезжающих из стран Прибалтики? Заинтересованы ли британские туристы в посещении Санкт-Петербурга по электронным визам?

– Наверное, заинтересованы. Но с Лондоном у нас достаточно жесткий визовый режим, и на граждан Великобритании режим электронных виз не распространяется. Хотя в настоящее время им могут пользоваться граждане 53 государств, включая все страны-члены ЕС, кроме Великобритании.

Другой вопрос, что этот режим затрагивает страны Северной Европы и Прибалтики. В октябре этого года для посещения Санкт-Петербурга и Ленинградской области, например, было оформлено 28,5 тысячи электронных виз. Причем больше всего – гражданам Эстонии, Латвии и Финляндии. Безусловно, количество туристов и поездок с электронными визами будет возрастать.

Надо еще иметь в виду, что электронные визы пока работают и есть техническая возможность для их использования на автомобильных пунктах пропуска, воздушных, морских и пешеходных. Прорабатываются и, видимо, на каком-то этапе могут стать актуальными вопросы об использовании электронных виз в поездах. Один из наиболее активных туристических маршрутов на севере – это железнодорожное сообщение между Финляндией и Санкт-Петербургом, скоростной поезд "Аллегро" Хельсинки-Санкт-Петербург. Если на нем будут введены технические возможности для использования электронных виз, это, мне кажется, даст существенный прирост.

На нежелезнодорожных пунктах пропуска тоже пока есть определенные технические сложности. Когда люди сами заполняют визовые анкеты, надо, чтобы потребитель к этому привык, потому что правильно вписать в эту анкету свое имя – особенно скандинавское, с символами, которые в компьютерной программе не воспринимаются – это, как оказалось, достаточно сложная для европейцев вещь. Хотя по линии наших консульских учреждений даются достаточно подробные объяснения, как это надо делать, путаница пока имеет место быть. Но это, уверен, на начальной стадии. По мере того, как люди привыкнут к этой системе, она будет работать все лучше и лучше.

– Когда электронные визы могут быть введены на поезде "Аллегро"?

– Работа уже начата, и РЖД уже этот вопрос ставит. Сейчас проводится анализ, что нужно для того, чтобы этот режим работал и в железнодорожном сообщении. Пограничный контроль в поезде "Аллегро" осуществляется по ходу движения, то есть, видимо, будет необходима разработка специальных технических решений, и это может занять время. Когда мы создавали проект "Аллегро", его реализация от задумки до момента пуска составила почти десять лет. Надеюсь, что в данном случае все пройдет быстрее.

– Рассматривается ли возможность введения электронных виз на других железнодорожных направлениях, например, в поездах до Таллина, Риги?

– Если, в принципе, будет отработана возможность использования электронных виз в железнодорожном сообщении, то дальше уже будет вопрос о том, где это будет целесообразно использовать. Это зависит и от объема перевозок, и, что греха таить, от атмосферы в отношениях с соответствующими странами. Если и когда будет отработана сама схема использования электронных виз в железнодорожном сообщении, то дальше, в принципе, она может работать и со странами Северной Европы, и со странами Прибалтики.

– Приближается срок выхода Великобритании из ЕС, однако условия этого процесса стороны до сих пор не согласовали. Несет ли такая неопределенность риски для российского бизнеса, сотрудничающего с британскими партнерами? Какие шаги Москва может предпринять для их минимизации?

– Исходим из того, что выход Великобритании из ЕС является суверенным делом Соединенного Королевства. При этом мы, конечно же, внимательно следим за диалогом между Лондоном и Брюсселем, а также обсуждением этой темы в британском парламенте.

Очевидно, что процесс ратификации Великобританией соглашения о параметрах выхода страны из ЕС приобрел болезненные формы, став серьезным испытанием для британских правящих кругов. Несмотря на все усилия правительства Бориса Джонсона очередная попытка утвердить сделку в октябре этого года, по сути, провалилась. В этих условиях было принято решение о проведении 12 декабря досрочных парламентских выборов. Говорить о том, как результаты предстоящего голосования могут отразиться на перспективах Brexit, на наш взгляд, пока преждевременно. На этот счет нет единого мнения и в самой Великобритании.

Вместе с тем не вызывает сомнений тот факт, что Brexit неминуемо скажется на темпах развития мировой и прежде всего европейской экономики, причем влияние это будет, по мнению большинства экспертов, явно со знаком минус. Так, согласно прогнозу Центробанка Ирландии, при сценарии выхода Великобритании из ЕС без соглашения рост ирландской экономики может сократиться с 5,8% (данные за второй квартал 2019 года) в нынешнем году до 0,8% в 2020 году.

Кроме того, итоги регулярно проводимых оценок (группа "Ллойдс", банки "Барклайз" и "Сантандер", агентство "Блумберг" и других) динамики рынка Великобритании и экономических перспектив страны свидетельствуют о существенном падении оптимизма у местных предпринимателей. Так, исключительно негативных последствий выхода Британии из ЕС ожидают 43% компаний. Объем европейских сделок британских предприятий сократился с начала 2019 года на 32% и достиг десятилетнего минимума, а стоимость иностранных активов, поглощенных компаниями Соединенного Королевства, уменьшилась на 69%. Складывающаяся ситуация, безусловно, создает риски и для российских экономических операторов на британском рынке.

В этой связи хотел бы отметить, что мы неоднократно заявляли о наличии заинтересованности в расширении торгово-экономического сотрудничества как с Соединенным Королевством, так и с остающимися в ЕС государствами вне зависимости от Brexit. В перспективе Великобритания в любом случае сохранит позиции важного участника международных экономических отношений и торгового партнера России. В январе-августе 2019 года объем двустороннего товарооборота составил 9,2 миллиарда долларов США.

При всем этом у нас присутствует понимание того, что после Brexit в действующий режим торговли между Россией и Великобританией потребуется внести ряд корректив. Видимо, если мы серьезно хотим подойти к этому вопросу, то нам с британцами тоже нужно сесть и на экспертном уровне посмотреть, какие последствия Brexit будет иметь для наших экономических отношений. Работа в этом направлении уже ведется. В частности, 25-26 сентября этого года на площадке ВТО состоялись двусторонние экспертные консультации Россия-Британия и Россия-ЕС относительно распределения тарифных квот Великобритании и ЕС после Brexit. Но есть и вопросы, связанные с тем, как будет осуществляться транспортное сообщение, например, торговое мореплавание, которое раньше регулировалось нормами ЕС, дальше оно должно будет регулироваться на двустороннем уровне. Что Brexit будет означать для российских компаний, которые работают на Лондонской бирже? Здесь вопросов довольно много.

В то же время хотели бы привлечь внимание представителей отечественного бизнеса к заявлениям британских официальных лиц о намерении Лондона после Brexit координировать свою санкционную политику в отношении России как с ЕС, так и с США. Есть вариант, что будут какие-то ужесточения санкций, к этому тоже надо быть готовым. Дальше, как и сейчас, будет работать принцип, что мы готовы развивать отношения настолько, насколько наши партнеры готовы. Если наши партнеры будут стремиться к какому-то противостоянию, принцип взаимности никто не отменял.

В Палате общин открыто обсуждается возможность введения в будущем дополнительных национальных санкций в отношении российских компаний. Данная риторика вызывает у нас откровенное недоумение. Осознают ли авторы этой инициативы возможные последствия, в том числе для собственных британских компаний, многие из которых заинтересованы в тесном взаимовыгодном сотрудничестве со своими российскими партнерами?

Полагаем, что в условиях Brexit прецедент с введением национальных санкций способен вызвать цепную реакцию, ускорив бегство иностранных инвесторов из британской юрисдикции, и тем самым пошатнуть положение Лондона в качестве международного финансового центра. В качестве примера можно привести данные исследования, недавно проведенного Банком федеральных земель Гессен и Тюрингия (ФРГ), которые говорят о том, что после референдума по вопросу Brexit 2016 года на финансовую площадку Франкфурта-на-Майне из Лондона были переведены представительства 31 кредитно-финансового учреждения из 14 государств.

Рассчитываем на то, что понимание столь очевидных истин удержит британских политиков от совершения необдуманных действий. Мы, со своей стороны, активно ведем с ними соответствующую работу в целях выведения на позиции ответственного и конструктивного взаимодействия.

– Видите ли вы изменения в отношениях России и Великобритании при кабинете Бориса Джонсона? Ожидаете ли вы потепления в двусторонних отношениях после выборов?

– Сложно говорить, есть ли перспективы улучшения отношений. Можно четко сказать: принцип нашей внешней политики заключается в том, что мы готовы сотрудничать с зарубежными партнерами настолько, насколько они готовы сотрудничать с нами. У нас нет подходов, согласно которым мы с кем-то не готовы, не хотим иметь дело. Поэтому все в руках прежде всего британцев. В Великобритании в последние годы идет антироссийская истерия, причем для нее не нужны никакие доказательства. Наши британские коллеги стали авторами замечательной концепции highly likely: виноваты во всем русские, потому что доказать не можем, но кто же еще. К сожалению, это было при прежнем премьер-министре, эта линия особенно и не поменялась сейчас. Насколько она поменяется в будущем? Посмотрим. Потому что объективно и Россия, и Британия – члены Совета безопасности ООН, то есть вопросов, которые надо было бы рассматривать вместе или по которым надо было бы, по крайней мере, координироваться, много.

Экономическое сотрудничество продолжается, несмотря на то, что в политической сфере контакты практически сведены к нулю. Британские компании достаточно активно работают на нашем рынке, они широко были представлены на Петербургском международном экономическом форуме, в марте этого года была встреча президента России Владимира Путина с руководителями крупнейших британских компаний. То есть на экономическом треке сотрудничество идет по-прежнему.

Развиваются связи в культурной области: перекрестный Год музыки, который начался в марте этого года, взаимные гастроли театров и оркестров. Политические моменты этому не мешают.

Другое дело, что для наших британских партнеров огромная проблема – это Brexit. Я думаю, что скорее какие-то возможности будут связаны не столько с выборами, сколько с Brexit, потому что сейчас у британцев не хватает ни сил, ни возможностей заниматься чем-то другим. Что такое Brexit, как он будет проведен, пока не знают, похоже, даже они сами.

К сожалению, видимо, во многом антироссийская истерия обусловлена внутриполитическими причинами в Великобритании. Это классическая схема: когда внутреннее положение сложное, очень хорошо найти и указать внешнего врага, чтобы переключить внимание общественного мнения, что во многом и делается в Великобритании. Когда пройдут парламентские выборы и когда – скорее когда, а не когда и если – состоится выход Великобритании из ЕС, надо будет посмотреть, в какой мы окажемся ситуации.

– Какие из стран Северной Европы и Прибалтики получили приглашения на празднование 75-летия Победы в ВОВ? Какие из них уже выразили готовность принять участие? На каком уровне они будут представлены?

– Приглашения на торжественные мероприятия, посвященные 75-летию Победы в ВОВ, направлены в адрес руководства некоторых курируемых Вторым Европейским департаментом стран. Пока никто публично их не комментировал. Не было ни положительной, ни негативной реакции.

– Ожидаются ли до конца года какие-либо государственные визиты из стран Северной Европы в Москву? Или визиты на высоком или высшем уровне?

– Государственных, наверное, нет. Государственный визит – это большой визит руководителя государства, такие вообще очень редко сейчас происходят на нашем североевропейском направлении. В основном это рабочие визиты. Сейчас забегать вперед немного сложно, потому что тут мы выходим на площадку других наших структур. Но можно сказать, что мы сейчас работаем над подготовкой визита премьер-министра Финляндии в Россию, который будет в очень недалеком будущем, но это уже аппарат правительства, видимо, в ближайшее время скажет, что и когда.

– Визит планируется провести в этом году?

– Да, в этом году. По нашей мидовской линии мы ожидаем визита министра иностранных дел Исландии тоже в недалеком будущем, то есть до конца года. В работе целый ряд других контактов. Со всеми остальными странами Северной Европы – Финляндия, Швеция, Норвегия, Дания – со всеми этими государствами прорабатывается перспектива обмена визитами на уровне глав внешнеполитических ведомств: где-то министр иностранных дел России Сергей Лавров поедет, где-то его коллеги имеют приглашение приехать. И, видимо, в течение следующего года такие контакты будут осуществляться.

– Получил ли МИД России реакцию от стран Северной Европы и Прибалтики на предложение Москвы по РСМД? Что они ответили?

– Послания по тематике РСМД были направлены в том числе главам государств и правительств стран, относящихся к ведению нашего департамента. Официальных ответов еще не поступало. В то же время со многими из североевропейских партнеров эта тема затрагивалась в ходе двусторонних контактов разного уровня. Уверен, что она будет обсуждаться и дальше.