09:00 24.09.2019
(обновлено: 11:25 24.09.2019)
Война и стресс, метро и страх: ученый рассказал о природе современных фобий
Считается, что современный человек подвержен множеству страхов: метро, теракты, стремительное развитие технологий – список можно продолжать бесконечно. Структуры фобий имеют много общего с архаическими страхами древнего человека и содержат в себе элементы, имеющие культурные корни. Корреспондент "Социального навигатора" поговорил с психиатром, автором работ по клинической и антропологической психиатрии Иосифом Зислиным о том, чего и почему боится человек в большом городе, и какую связь фольклор может иметь с лингвистическими и психологическими исследованиями.
— Какие городские страхи есть у современного человека?
— В современном городе есть все страхи, которые были тысячу лет тому назад. Человек всегда боится неизвестного, страшного, непонятного, незнакомого, чужого. Вот этот набор остается, а содержание "коробочек" меняется. Например, сейчас есть много страхов, связанных с развитием технологий.
Моральные паники, которые развиваются в обществе, индивидуальные страхи и психиатрические вещи имеют очень четкие структуры, которые можно сравнить между собой. Если мы поймем, из каких "кубиков" они выстраиваются, то сумеем решить, что с ними делать. Когда мы проговариваем, выводим наружу индивидуальные и общественные страхи, они становятся менее страшными. Ведь обычно мы боимся неизвестного, когда не можем определить, что это такое.
— В современном городе много стресса. Можно ли сказать, что жители большого города больше подвержены страху, чем жители сельской местности?
— Думаю, нет. Кажется, в стрессовой ситуации количество страхов и сумасшествий должно увеличиться, но это не так. Приведу в пример Израиль, где я живу. Когда происходит военное действие, количество психиатрических страхов идет вниз, а не вверх. Это можно отследить по количеству обращений в приемный покой психиатрических клиник. Со страхами большого города так же: интернет, метро, опознавание лиц, разные технологические вещи не увеличивают количество больных, а просто добавляют новую тематику. Мои учителя рассказывали, что в 60-е годы появилось огромное количество больных, бредящих космосом. До полета Гагарина эта тема была не интересна. Но в целом количество сумасшедших осталось прежним, оно всегда примерно одинаковое.
— Как изучение связи фольклора и фобий может оказать влияние на психиатрию? Можно ли привести примеры взаимосвязей, которые вам удалось проследить?
— Здесь есть два аспекта: теоретический и практический. Теоретический заключается в том, что психиатрия находится в очень тяжелом, примитивном состоянии. С того момента, как у нас появились работающие лекарства, врачам стало неинтересно думать, почему больной рассказывает ту или иную историю. Это привело к формализации и упрощению психиатрических вещей. Если мы пойдем таким путем, то всю психиатрию можно будет свести к компьютерной диагностике.
Сегодняшняя фольклористика – это не рассказ про лапти и березки, это соединение сюжета фольклора с генетическими, лингвистическими и психологическими исследованиями. Именно это дает нам возможность понять, как мы сформировались миллионы лет назад, как сложился тот или иной сюжет. Это важно для археологии, антропологии, истории. А вот для психиатрии важно, почему вдруг возникает какой-то массовый психоз. Группа людей вдруг начинает сходить с ума в определенное время и в определенном месте. Изучив их бред, становится понятно, что они используют один сюжет, который локализован в их области. Если в их местности нет такого сюжета, тогда не возникнет этого массового явления.
— Как вы думаете, будут ли люди будущего, живущие в век научного прогресса и глобализации, подвержены фобиям, имеющим фольклорное и мифологическое происхождение?
— Безусловно, да. Если вы возьмете любой библейский текст, созданный 2500 лет назад, и посмотрите психологические характеристики, они окажутся теми же самыми, что и сейчас. Человек не поменялся за это время, не поменяется и потом. Он может носить 3 телефона и 5 компьютеров, ему можно встроить чип, но он будет действовать так же, как и раньше. Другой антропологический тип пока не виден на горизонте.
Интервью взято в рамках Международной междисциплинарной конференции "Фобии и фольклор: когнитивные и социальные механизмы конструирования страха", организованной Институтом общественных наук РАНХиГС.
Конференция "Фобии и фольклор: когнитивные и социальные механизмы страха"
Междисциплинарная конференция посвящена вопросу, как индивидуальные фобии соотносятся с устойчивыми коллективными страхами
1 из 8
Иосиф Зислин – психиатр, автор работ по клинической психиатрии, антропологической психиатрии, нейрофизиологии, частнопрактикующий врач
2 из 8
Виктор Вахштайн – декан философско-социологического факультета Института общественных наук РАНХиГС
3 из 8
Дарья Радченко – кандидат культурологии, заместитель руководителя центра городской антропологии КБ "Стрелка"
4 из 8
Эксперты затронули тему детских страхов и обсудили, чего и почему боятся в интернете люди разных возрастов
5 из 8
Оксана Мороз – доцент кафедры культурологии и социальной коммуникации РАНХиГС
6 из 8
Катриона Келли – профессор русского языка и литературы Оксфордского университета
7 из 8
Старший научный сотрудник лаборатории теоретической фольклористики РАНХиГС Александра Архипова (слева) и научный сотрудник лаборатории теоретической фольклористики РАНХиГС Анна Кирзюк
8 из 8
Междисциплинарная конференция посвящена вопросу, как индивидуальные фобии соотносятся с устойчивыми коллективными страхами
1 из 8
Иосиф Зислин – психиатр, автор работ по клинической психиатрии, антропологической психиатрии, нейрофизиологии, частнопрактикующий врач
2 из 8
Виктор Вахштайн – декан философско-социологического факультета Института общественных наук РАНХиГС
3 из 8
Дарья Радченко – кандидат культурологии, заместитель руководителя центра городской антропологии КБ "Стрелка"
4 из 8
Эксперты затронули тему детских страхов и обсудили, чего и почему боятся в интернете люди разных возрастов
5 из 8
Оксана Мороз – доцент кафедры культурологии и социальной коммуникации РАНХиГС
6 из 8
Катриона Келли – профессор русского языка и литературы Оксфордского университета
7 из 8
Старший научный сотрудник лаборатории теоретической фольклористики РАНХиГС Александра Архипова (слева) и научный сотрудник лаборатории теоретической фольклористики РАНХиГС Анна Кирзюк
8 из 8
