Восемь лет назад — в октябре 2011-го — закрылся последний вытрезвитель в системе МВД. Тогда предполагалось, что с приведением в чувства «граждан алкоголиков, тунеядцев и хулиганов» справятся медики. Не вышло. Уже через три года спецприемники начали возрождать. Сейчас они действуют в двадцати регионах России. Только теперь вытрезвителями их стараются не называть, предпочитают хоть и не лаконичное, но более гуманное: «пункт оказания помощи лицам, находящимся в состоянии алкогольного опьянения». Здесь не раздевают, не обливают холодной водой. На дверях нет замков, а на окнах — решеток. Зато каждому «клиенту» выдадут бахилы, одноразовое постельное белье и бутылку воды.

Накануне Дня трезвости, который отмечают 11 сентября, обозреватель РИА Новости отдежурила смену в нижегородском «приюте для опьяневших» с оптимистичным названием «Надежда».

Леонида Викторовича в вытрезвитель привел ключ от входной двери. Точнее, его отсутствие. В этом нетрезвый мужчина пытался заверить троих полицейских, фельдшера, санитарку и охранника «Надежды». Поправлять здоровье начал еще с утра. Ближе к обеду сходил за добавкой. А когда вернулся из магазина, ключ предательски не хотел попадать в замочную скважину. Но Леонид Викторович не отчаялся: трапезу организовал прямо в подъезде. Причем соседнем. Как потом выяснилось, ломился он в чужую квартиру. Жильцы дома вызвали полицию.

«Нет, ну что я нарушил? — Леонид Викторович раскачивается из стороны в сторону, будто маятник Фуко, и ведет диалог с самим собой. — Подумаешь, присел на ступеньке. С кем не бывает?»

— Медицинское освидетельствование проходить будете? — вопрос сотрудника полиции прервал поток сознания.

— Нет.

— Отказываетесь?

— Нет.

— Что нет?

— Ничего нет...

После этого в беседу решила вмешаться старший фельдшер пункта Александра Леднева. Эта улыбчивая женщина каким-то невообразимым образом умеет найти подход к каждому посетителю.

«Выпившие граждане — они ведь как дети. Будешь злиться — только хуже сделают. А скажешь теплое слово — сразу растают». Александра Александровна берет мужчину под локоть, уводит в смотровую:

«Давай, мой хороший, пойдем со мной. Тяжеленький, но ничего. Сейчас поспишь — и сразу в голове прояснится. Ты только в трубочку дыхни. Сильно-сильно…» — фельдшер подносит алкотестер. Мужчина пытается от него отбиться, как от назойливой мухи.

— Мне это не нужно. Я не за рулем.

— Это мы видим. Ты бы и руль, мой хороший, не нашел.

— Так а зачем в трубку дышать?

— А вдруг ты трезвый…

Это замечание вызывает улыбку даже у самого Леонида Викторовича. Уголки губ ползут вверх, обнажая три еще не выбитых зуба.

Пока алкотестер отсчитывает промилле, Александра Леднева объясняет: освидетельствование необходимо для того, чтобы определить степень опьянения.

«В тяжелой степени людей оставлять у себя мы не имеем права: их нужно везти в медицинское учреждение. В легкой тоже стараемся не брать. Во-первых, такой человек и дома нормально придет в себя. Кроме того, обычно, проспавшись, «легкие» начинают бродить по палате, мешать другим, приставать к персоналу. Знаете, сколько раз мне здесь в любви признавались и замуж звали? Да ни одной голливудской актрисе столько предложений не поступало».

Алкотестер показывает 1,6 промилле. «Средняя степень опьянения», — констатирует фельдшер.

— Ну что, дорогой Леонид Викторович, поспите у нас?

— Нет.

— Так у нас же лучше, чем в полиции…

Но Леонид Викторович непреклонен: здесь он оставаться не хочет. Говорит, что еще с советских времен не испытывает  теплых чувств к вытрезвителям. В итоге его увозят в полицию.

Это, пожалуй, главное отличие современного «трезвяка» от советского — насильно никто удерживать не будет. Любые действия, даже освидетельствование, только с письменного согласия «гостя».

— И многие соглашаются остаться?

— Да, наверное, половина. Первое время после открытия таких были единицы. У всех еще были живы стереотипы с советских времен, что в «трезвяке» тебя ограбят, разденут догола, окатят холодной водой. А у нас и бахилы выдают, и постельное белье одноразовое. А главное — никакого душа. Сейчас, после того как узнали о нас, чаще остаются. У нас есть и «почетные гости» — кто по восемь раз приезжает, кто по десять. Один рекордсмен 25 раз за год отметился. А ведь еще только сентябрь.

Начальник пункта оказания помощи Михаил Булулуков ведет меня по коридорам. На стенах — копии советских плакатов времен антиалкогольной кампании. На одном девушка качает аккуратно запеленатую бутылку. Надпись гласит: «Променяла». На другом — карапуз выхватывает у отца рюмку водки: «Папа, не пей».

Всего в центре пять палат. Рассчитан он на одновременное пребывание тридцати человек. Столько здесь планировали принимать во время прошлогоднего чемпионата мира по футболу. Сотрудникам даже наказали выучить несколько основных фраз на английском, немецком и французском. Среди них были: «Сколько вы выпили?», «Не хотите ли отдохнуть?» и «Все ли у вас в порядке?»

— И как, много болельщиков доставляли?

— Ни одного. Только журналисты приезжали. Английские телевизионщики были так шокированы нашими условиями, что шутили, будто у нас лучше, чем в гостинице.

Есть в «Надежде» и две палаты «повышенной комфортности»: с раковиной и книжным шкафом. Это, как объясняет Михаил Юрьевич, для «заслуженных работников культуры, врачей, учителей». В общем, всех тех, кто попал в вытрезвитель вопреки здравому смыслу.

«Про «заслуженных работников культуры» я пошутил. Но люди случайные у нас бывают, — говорит начальник. — Однажды университетского профессора привезли. Он мило улыбался, силился сказать хоть слово, но только мычал. Оказывается, его пригласили отметить успешную защиту одной студентки. Уже под конец праздника кто-то из студентов предложил «лакирнуть» все пивом. У паренька молодой организм, выдержал, а профессор попал к нам».

Еще одного необычного гостя в вытрезвитель доставили с улицы. На нем были треники с вытянутыми коленями и лаковые туфли на босу ногу. «Мы его спать положили. А когда он проснулся, первым делом кинулся в ванную свои вещи стирать. Оказывается, мужчина этот приехал на заработки из Краснодара. Был бригадиром на стройке. Вахта закончилась, собрался домой. Но на вокзале кто-то предложил ему отметить это событие. Очнулся он на мусорном полигоне. Совершенно голый, только паспорт был вложен под резинку трусов. В итоге нашел одежду на мусорке, побрел на вокзал. Там-то его и перехватили сотрудники полиции».

Пока беседуем, полицейские привозят двух друзей. Николай и Сергей. Грузчики. Уверяют, что шли после трудовой смены, решили выпить по бутылке пива — а полиция уже тут как тут.

«Это ж какой ты слабенький, мой дорогой, что тебя после пива так накрыло», — подыгрывает фельдшер. У Николая 1,4 промилле — одной не хватило до средней степени опьянения. А у его друга Сергея — 1,7.

Друзья раскрывают карты: выпили по одной, но не пива, а водки. Оставаться отказываются — на работу надо. Оба друга в пункте «Надежда» — личности известные. Да и в советских вытрезвителях успели засветиться.

«У меня раньше, как сейчас говорят, в шаговой доступности от дома были овощебаза, «трезвяк», баня, — разоткровенничался Николай. — Удобно. Меня даже жена этим маршрутом искала: если ночью дома не ночевал, значит, либо у любовницы, либо в вытрезвителе».

О советских вытрезвителях Николай вспоминает без купюр: «Ага, разденут, душем ледяным обольют, потом казенные трусы с номером наденут. И еще всю зарплату заберут — якобы потерял. Поди докажи. У нас на улице Рябцева стоял вытрезвитель. Так его когда рушили, шесть самосвалов кошельков выгребли».

Михаил Булулуков замечает, что, когда создавали этот пункт оказания помощи, первой задачей было избавиться «от советского негативного ореола».

«Как только открылись, к нам начали стекаться бывшие сотрудники вытрезвителей. Видимо, они подумали, что опять хлебное место будет. В итоге один охранник предложил фельдшеру ограбить доставленного мужичка. После этого я уволил всех бывалых сотрудников и набрал людей со стороны».

В фельдшеры Булулуков берет тех, кто работал либо на скорой, либо — в приемном отделении больницы. Говорит, что только там персонал может принимать решения самостоятельно и мгновенно. А случаи бывают разные. «Привозят человека, он тебе улыбается, а через пять минут раз — и сознание теряет. Остановка сердца. Или кома».

Впрочем, самостоятельно фельдшеры могут оказывать только доврачебную помощь — пока едет скорая.

«Кроме того, не реже раза в час они обязаны заходить в палату и проверять состояние отрезвляемого. Если лежит на спине, обязательно переворачивать на бок — чтобы тот не захлебнулся рвотными массами». За время работы пункта от смерти здесь спасли 20 человек.

Булулуков — подполковник запаса. До 2011 года был командиром разведывательного дивизиона 211-й артиллерийской бригады. Но потом подразделение сократили, Михаилу Юрьевичу сначала предложили возглавить патриотический лагерь для молодежи. Потом попросили взять под свое крыло еще и выпивох.

«Контингент здесь, конечно, своеобразный. Но я постарался отладить работу пункта так, чтобы было как в армии. Там каждый знает, чем он будет заниматься от подъема до отбоя. У нас тут такое же строгое соблюдение правил». 

Сергея Ивановича привозят под вечер. Он жалится: в обычные дни не пьет, но вчера позволил себе — была годовщина смерти матери. «Я ведь совсем один остался. Сын не знаю где ходит, дочка в Мордовии. Она у меня библиотекарь, умница».

Фельдшер еле доводит Сергея Ивановича до смотрового кабинета — настолько сильное опьянение. Тот и сам понимает: поспать ему не помешает, потому и соглашается остаться.

Первым делом его обыскивают полицейские. Ценные вещи заносят в акт и отправляют в сейфовую ячейку. Все записывается на камеру. Директор пункта вспоминает, что лишь однажды после обыска «гостя» решили не оставлять, а отправили домой.

Но главная цель обыска не в том, чтобы изъять ценные вещи. Важно проверить, нет ли запрещенных веществ и оружия. Этот алгоритм, увы, написан кровью.

«Первая трагедия случилась в одном из соседних с нами регионов. Там полицейские задержали пьяного, пока везли на освидетельствование, он умудрился у них за спинами выхлебать бутылку водки. Без закуски. Но так как времени прошло мало, алкотестер показал среднюю степень опьянения. Его положили спать, а наутро не смогли разбудить».

Кстати, пьют граждане не только водку, вино и пиво, но и совсем не предназначенные для употребления внутрь жидкости. И это тоже надо учитывать при освидетельствовании. Михаил Юрьевич шутит, что он даже хотел собирать коллекцию спиртосодержащих жидкостей, которые отобрали у выпивох.

«Вот, например, улов прошлой недели», — Булулуков ставит на стол три пузырька. На одном написано: «Лосьон «Веснушка». Применяется для отбеливания кожи. На другом: «Универсальное средство для чистки «Чистый С». После этого «мерзавчик» из–под настойки перца стручкового кажется «Вдовой Клико» (прим. ред. — употребление вышеперечисленных жидкостей является смертельно опасным).

Но вернемся к Сергею Ивановичу. Санитарка и охранник сопровождают его в палату, надевают бахилы. Мужчина вроде бы отключается, но через десять минут встает с постели, начинает кричать: «Домой хочу, выпустите!»

На амбразуру опять кидается фельдшер Александра: «Милок, ну поспи еще хотя бы часик».

Буйных пациентов привязывать нельзя — это противозаконно. По той же причине на дверях нет замков, а на окнах — решеток. «Удерживать мы их здесь не можем. Но и выпустить до утра, пока не начнет ходить транспорт, — тоже. Вот так и мучаемся, — объясняет Михаил Юрьевич. — А человек проспался и в два-три часа ночи начинает требовать, чтобы мы его отпустили. Если бы была палата, куда можно запереть буйных, было бы лучше. А так, знаете, сколько санитарочкам и фельдшерам прилетало?»

Единственная защита — охранник, который не имеет права применить силу. И тревожная кнопка. Если человек не успокаивается, вызывают полицию. Вот и Сергей Иванович все не хочет засыпать: ходит туда-сюда, ругается с персоналом. Таких здесь называют «шатунами». В итоге за ним приезжает наряд полиции. Оставшуюся часть ночи он проведет в отделении, потом ему выпишут штраф.

Но самые скандальные, констатирует Михаил Юрьевич, — женщины. «Одна пьяная баба хуже десяти мужиков, — резко замечает Булулуков. — У них настроение меняется: сперва она веселая, поет, танцует вокруг охранника. Потом плачет, жалуется, что любви нет. А затем запал переходит в агрессию. Может обзываться, кричать. И это не самое страшное. Одна, например, взяла и со злости опИсала нам все кровати. А другая нагадила в коридоре — тоже в качестве протеста».

— Бездомных часто привозят?

— Мы их не берем. У нас в положении написано, что не имеем права принимать несовершеннолетних, беременных и людей с хроническими заболеваниями, в том числе педикулезом и чесоткой. Кроме того, не можем оставить людей с ранами, рассечениями — таким место в больнице.

— Опохмелиться просят?

— Я такого не припомню. А вот поесть — иногда да, просят. Один на нас жалобу накатал чуть ли не губернатору, что его не покормили. Они привыкли, что в советских вытрезвителях им выдавали паек. Наши фельдшеры и санитарочки, конечно, стараются принести для них что-то из дома. Но питанием мы не обеспечиваем.

Вытрезвители массово стали закрывать в 2011 году после череды трагических инцидентов, в том числе со смертельным исходом. В октябре 2011-го в России прекратил работу последний в системе МВД. Предполагалось, что пьяных возьмет под свою ответственность Минздрав. Людей подшофе отвозили в больницы и размещали в палатах по соседству с обычными больными, которым нужен покой. Медперсонал взвыл. По пьяной лавочке «пациенты» устраивали драки, в том числе и с медработниками. В результате «трезвяки» начали открывать вновь.

«Надежда» работает с 2015 года. Это инициатива администрации Нижнего Новгорода. Ежегодно здесь принимают до десяти тысяч человек. Например, в 2018-м поступили 6343, оставлено — 3410.

Михаил Юрьевич — реалист и прагматик. Он уверен: пить в России меньше не станут, а значит, вытрезвители нужно возвращать. Но сперва стоит продумать законодательную базу.

«Во-первых, следует дать права скорой помощи доставлять выпивших граждан в такие пункты. Сейчас это считается нецелевым расходованием средств, — объясняет Булулуков. — Кроме того, у каждого пункта должна быть своя служба доставки. Даже в первых «приютах для опьяневших» в штате обязательно был кучер. Сейчас полицейские поставлены перед выбором: или реальными преступлениями заниматься, или пьяных по вытрезвителям развозить».

Помимо этого, надо законодательно прописать, кто будет оплачивать содержание таких пунктов. Пока эта услуга для отрезвляемых бесплатная. Все — за счет администрации города. Впрочем, парламентарии всерьез задумались о том, чтобы возложить эту ношу на самих любителей выпить. В мае этого года в Госдуму внесли законопроект о восстановлении системы вытрезвителей. Вступить в силу он может уже в 2020 году. 

Как объяснил РИА Новости председатель комитета Совета Федерации по социальной политике и один из авторов инициативы Валерий Рязанский, подразумевается, что вытрезвители «новой волны» будут организованы по принципу частно-государственного партнерства. «В этом случае учреждение частично сможет устанавливать плату за свои услуги. И брать ее с клиента. Ведь сейчас получается, что добропорядочные граждане платят за приведение в чувства тех, кто ведет не самый здоровый образ жизни. Разве это справедливо?»

Также предполагается, что в вытрезвителях, как и раньше, фельдшеры смогут ставить капельницы и промывать желудок. «Для этого мы хотим внести поправки в закон 323 «Об основах охраны здоровья».