Наталья Авилова: фонд "Доктор Лиза" вновь отправит гумпомощь в Сирию

Благотворительный фонд "Доктор Лиза" уже год работает после отделения от "Справедливой помощи Доктора Лизы". Фонд, помимо направлений, заложенных еще его основоположником Елизаветой Глинкой, планирует запустить программу по оказанию помощи беременным женщинам и детям, пострадавшим от насилия. В этом году вновь будет организована доставка медпомощи в Сирию, в планах также открытие Центра Глинки, который будет обучать добровольцев и помогать нуждающимся, сообщила РИА Новости директор фонда Наталья Авилова, а также рассказала о специфике работы волонтеров и их зарплатах.

— Вашему фонду после отделения от фонда "Справедливая помощь доктора Лизы" исполняется год. Как-нибудь поменялись векторы работы?

— С самого начала у нас была договоренность с главой попечительского совета "Справедливой помощи" Михаилом Федотовым о разделении работы. То есть с самого начала, когда было принято решение о создании нового фонда, мы знали, что большая часть старой команды видит разные пути развития – мы не готовы сейчас идти по пути сбора миллионов рублей, освоения бюджетных денег, сборов на лечение детей. Мы привыкли делать то, что делала Лиза, и нам было дорого сохранить эти направления. И мы приняли решение создать другой, новый фонд, и не дублировать деятельность коллег из "Справедливой помощи" вообще ни по каким направлениям.

Мы сразу стали искать организации, которые уже работают с бездомными. В Петербурге, например, у нас есть партнеры "Ночлежка". Здесь (в Москве – ред.) у нас партнер – Центр социальной адаптации в Люблино, который получил недавно имя Елизаветы Глинки. К январю у нас появилось несколько проверенных, подготовленных добровольцев, готовых работать с бездомными. Нужно этих людей, во-первых, поддержать, чтобы они не умерли, чтобы они выжили. Теплые вещи, теплая еда, медикаменты. Уговорить поехать в больницу, если он болен.

У нас есть вторая программа. Она называется "Обними". Это программа для помощи тем людям, которых нельзя вылечить. Но их неизлечимые заболевания все равно требуют огромного количества сил, ухода, специальных медикаментов. Это не всегда хосписные больные, с онкологическими заболеваниями. Такие семьи нужно поддерживать не только материально — продуктами, пеленками, памперсами, но их родственников нужно обучать, поддерживать психологически.

Третья программа называется у нас "Спаси ребенка". Это помощь детям и семьям с детьми, пострадавшим в результате военных действий, пожаров, катастроф, стихийных бедствий. В 2017 году, когда я еще работала в "Справедливой помощи", я как раз возглавляла программу по помощи детям войны и катастроф. И мы большой упор делали на эвакуацию детей из зоны Донбасса. Мы договорились с коллегами из "Справедливой помощи", что эвакуацией больных детей будут заниматься они. А мы разработали новую программу, у нее есть даже новое название — "Воссоздание", потому что, на наш взгляд, уже можно, опираясь и на чиновников, которые там сейчас работают, и тем более на врачей, которых мы знаем, воссоздавать там инфраструктуру для того, чтобы все меньше детей нужно было куда-то везти. Но помимо того, что не хватает оборудования, — врачи не обучаются. Им некуда поехать, им негде повышать квалификацию. Раньше они могли в Москву, Краснодар, Ростов ехать. Сейчас они на непризнанной территории, и эти программы не действуют. Литература та же, например, которую он должны читать и обновлять знания, туда просто не доходит. Поэтому мы стараемся и литературу целевую по заявкам закупать врачам, и повышать их квалификацию, и оплачивать их выезды в Россию на обучение.

У нас есть четвертая программа, которую мы все никак не запустим. Мы получаем периодически просьбы о помощи от мам и беременных женщин, попавших в кризисную ситуацию — пострадавших от насилия, или оставшихся без единственного кормильца, или одинокая беременная, когда папа не признает ребенка. Думаю, что в этом году мы, наконец, запустим эту программу, которая будет называться "Сохрани детство". Для помощи мамам и беременным женщинам в кризисе, и детям, пострадавшим от насилия или от жестокого обращения.

© Фото предоставлено Натальей Авиловой

Офис фонда "Доктор Лиза" в дни приема благотворительной помощи превращается в склад

— Получается, на Донбассе у вас исключительно адресная помощь, вы вообще не эвакуируете детей?

— Мы помогаем детским лечебным или социальным учреждениям. Например, у меня заявка лежит: Луганск, Дом малютки, там 107 детей от нуля до пяти лет. Двадцать детей вообще до года. Мы им сейчас собираем памперсы, детское питание, детскую одежду новую. То есть мы получаем заявки от любого учреждения, которое оказывает помощь детям, или от семей.

Например, есть подопечные, которые были здесь, и наши коллеги из фондов "Русфонд", "Подари жизнь", "Жизнь как чудо" лечение этим детям оплатили. И дети после этого возвращаются назад. Но денег не хватает на специальное питание, на лекарства, на медикаменты. Не все заявки мы можем удовлетворить, у нас и с транспортировкой возникают проблемы. У нас не курсирует поезд, с которым можно отправить. Нужно ехать до Ростова, от Ростова брать машину, нужно искать добровольца, кто поедет туда. Но как-то 10-15 заявок в месяц удовлетворяем для тех пациентов, которые уже получили помощь на территории России, но там оказались в трудной материальной ситуации, и мы их поддерживаем лекарствами, медикаментами.

Мы туда возим грузы, обучаем врачей, привозим расходники. Вот у нас будет груз, например, для отделения онкогематологии. У них большая часть препаратов закуплена, завезена, но не хватает каких-то наименований конкретных — "Дифлюкана", например. Или специальных бинтов для детей. Ну, то есть медикаменты, расходники, средства по уходу по целевой заявке для детских медицинских учреждений мы тоже привозим.

— Раньше вы упоминали вашу программу в Сирии, можете рассказать подробнее?

— Сирию мы сможем в этом году вести только во взаимодействии с нашими коллегами из "Русской гуманитарной миссии". Когда я работала в "Справедливой помощи" в 2017 году, я летала в Сирию активно, мы летали всегда не одни. Я всегда летала с кем-то из представителей "Русской гуманитарной миссии".

Друзья нашего фонда готовят большой медицинский груз — это оборудование для одной из больниц Сирии. И во взаимодействии с "Русской гуманитарной миссией" этот груз будет доставлен в Сирию.

Плавно начнем. Я не была в Сирии уже год. В Донбасс я летаю регулярно. Я вижу всех врачей, я вижу мам и детей, которые нуждаются в помощи. Я могу за любую заявку сказать — я была в больнице, я видела, там этого нет. Я знаю, что там не украдут. У меня есть полная информация. Я не могу работать в Сирии, пока я несколько раз сама туда не слетаю и не пойму обстановку — что именно нужно.

Перед тем, как мы в полную силу в Сирии заработаем, не считая разовых проверенных доставок гумгруза, нужно продумать, как мы будем получать объективную информацию. Может быть, там уже назрела необходимость, и мы будем с коллегами обсуждать, курировать конкретную детскую больницу. Или взрослую больницу, когда наши врачи — тот же Митиш Валерий Афанасьевич — смогут обучать врачей той больницы. Помогать всеми силами разными фондами докупать именно для этой больницы оборудование.

Или одна больница — неэффективно. Нужно понемножечку, но в каждую, и понять, в каком городе. То есть мы не работаем в ситуации, когда "давайте мы для галки что-нибудь закупим и куда-нибудь отвезем". Но мы не закрываем для себя Сирию.

— На все направления хватает времени? Или какому-то направлению уделяете больше времени, какому-то меньше?

— Всем равномерно. Времени не хватает катастрофически — выходных не бывает, отпуска не бывает. Открою секрет — в фонде работают два человека. Это я и Ира, моя помощница. И если я вам расскажу, сколько гумгрузов доставлено, сколько бездомных мы обошли патрулями, сколько хоспис получил от нас гумпомощи, что мы сделали для детей Донбасса — вы не поверите.

У нас есть два-три десятка добровольцев и, к сожалению, ротация среди них огромная. У меня бывают ситуации, когда приходит молодой человек, даже с медицинским начальным образованием, и я начинаю просто, как вам, рассказывать про свою работу, но с немножко большими деталями, дела передавать ему. И он у меня плачет на шестой минуте. И я понимаю — ну как я отправлю его делать работу? Если он слушает про мою работу и у него слезы на глазах.

Поэтому у многих синдром выгорания. Многие считают, что есть какая-то романтика — доктор Лиза, мы работаем в память ней. И они, уже столкнувшись с этой рутинной и иногда грязной санитарской работой, понимают, что это не для них, они только еще ищут себя. Опять же, у нас есть другие фонды, другие коллеги. И мы всегда говорим добровольцам — совершенно неважно, кому вы помогаете, тяжело у нас – попробуйте в других фондах. Десять-двенадцать добровольцев уже, к счастью, остаются с нами, и нам полегче. И свободное время они уделяют работе с нами.

© Фото предоставлено Натальей Авиловой

Офис фонда "Доктор Лиза" в дни приема благотворительной помощи превращается в склад

— Сколько сейчас всего у вас добровольцев?

— Около 20 человек.

— А есть какие-нибудь критерии их отбора? Или вы берете всех?

— Мы начинаем работать со всеми, кто изъявляет желание помогать другим. За исключением совсем пожилых людей, которым просто здесь не найти работы. К нам обращается очень много людей, которые предлагают помощь, но когда с ними общаешься, понимаешь, что этот человек сам нуждается в помощи. Допустим, недавно пережил смерть мужа. Таких людей мы не можем брать в команду и допускать, например, к работе с людьми. Потому что человек сам еще не поправился. Для того, чтобы давать что-то другому, он должен сам быть спокоен, сам "полон".

— Сейчас планируете дополнительный набор добровольцев?

— Сейчас уже да. Мы этот год сами работали на добровольных основах. Вся наша команда. С февраля мы наконец полноценно начинаем работать как фонд, со штатным расписанием. У нас будет четыре сотрудника — это четыре руководителя четырех программ. И у нас эти 20 волонтеров, которые работают на безвозмездных основах, на добровольных начинаниях, смогут уже претендовать в дальнейшем на место в команде — мы понимаем, что у нас есть возможности для расширения.

Двадцатого февраля у Доктора Лизы, у Елизаветы Глинки день рождения. И мы в память о ее дне рождения проводим вместе с нашими коллегами из движения "Мамы мира" акцию "Доктор Лиза, мы помним". Это когда к 20 февраля, плюс-минус несколько дней, любой желающий, кто знал Лизу, кто слышал о ней, сделает свое доброе дело и поможет тому, кому нужна помощь, кто рядом.

У нас одна из задач в рамках этой акции — присмотреться к добровольцам. И пока мы не объявляем набор добровольцев, поскольку есть надежда, что в рамках этой акции мы найдем людей, у которых есть призвание, и которые со временем станут нашими добровольцами, а может быть даже сотрудниками в дальнейшем. Мы людей в деле посмотрим, нам будет легче.

Если мы никого не найдем, мы, конечно, с марта начнем добровольцев искать. У нас есть партнеры-радиостанции, у нас есть группы в соцсетях, Instagram с несколькими тысячами человек.

— Какие главные качества должны быть у добровольцев?

— Человек должен любить то, что он делает каждый день руками как доброволец. Неважно — мыть лежачих больных, выходить на улицу, раздавать варежки бездомным и разговаривать с ними. Разбираться с бардаком на складе. Он должен любить то, что он делает, это не должно быть в тягость. И он должен любить подопечного. Любого. То есть кто бы к нам ни пришел в фонд, человек должен понимать, что кто-то оказался в беде, и ты эту помощь окажешь, чего бы это ни стоило. То есть ты упрешься, и сделаешь то, что нужно этому человеку, чтобы решить его проблемы. Вот такие люди остаются в команде у нас надолго.

— Расскажите про свой распорядок дня. Складывается ощущение, что невозможно столько всего успеть сделать за такое количество времени.

— Я сама не знаю, как успеваю. Еще когда Лиза была жива, мы все время удивлялись — как она все успевает? Я сейчас скажу. Я стою на складе — памперсов нет. Звонит сразу три семьи, и всем трем помимо продуктов нужны памперсы. У них вообще нет денег, чтобы купить.

Я еще даже не успела отойти от пустого склада, мне звонит друг, говорит: "Слушай, я сейчас в "Детском мире". Тебе сейчас ничего не надо? У меня тысяч десять есть лишних. Тебе прям сейчас на склад ничего не привезти?". Я говорю: "Памперсы. Размер два, размер четыре, размер пять". Он через полчаса здесь с памперсами. То есть вот так это работает. Мы это называем "открытка от Лизы" — у нас весь фонд это называет, потому что все время от времени эти "сигналы", эту помощь получают.

— А откуда вы силы берете? Это же такая самоотдача.

— Вы не представляете, сколько любви и благодарности мы получаем взамен. Люди, которым мы помогаем, нам вяжут салфетки, они привозят какие-то сувениры. А есть ситуации, которые заряжают меня энергией на месяцы.

Например, у нас мама Вика и мальчик Сева. Они лечились здесь долго, лечение оплачивали наши коллеги из "Русфонда". Мы поддерживали семью. И они уехали на Донбасс, потому что ребенка было не спасти, и он там ушел, умер. Но мама, пока здесь лечились, и уже когда туда уехала, приходила сюда и говорила: "Так, девчата, чем вам помочь? Давайте коробки, я что-нибудь поделаю...".

Или Оля, мама малыша из Магнитогорска. Я же к ней хожу и каждый день буквально выпытываю: "Что тебе надо? Что тебе купить? Что нужно Ване? Фруктов, что-то еще...". А в итоге я от нее ухожу, и она говорит: "Слушай, Наташ, тут Ване столько игрушек все нанесли. Все навещают, и детское питание у нас тут стоит. Я же была у вас в фонде, я знаю, что у вас совсем нищие, бедные, ты забери для них, им же нужнее".

Я после этого готова еще три месяца пахать, потому что люди, у которых руки связаны, которые только что потеряли дом, чуть не потеряли ребенка, мама, которая еще находится в этом жутком паническом состоянии по поводу жизни ребенка — она умудряется, узнав, с кем мы работаем, помочь тем, кому еще хуже, чем ей.

Дети нам рисунки рисуют. У нас уже вторая книга с благодарностями сейчас в фонде.

— А государство помогает как-нибудь?

— Наверное, помогало бы, но мы не просили пока. Мы регулярно созваниваемся, например, с врачами. Главные врачи многих больниц. Морозовская больница, клиника Рошаля — они никогда не откажут проконсультировать ребенка, например, с Донбасса. Потому что его не повезешь в больницу, его надо по выпискам проконсультировать. Никогда не откажут.

Это очень большая поддержка, когда врачи готовы здесь бесплатно, в свое свободное время посмотреть выписки и сказать — нет, она и в России неоперабельная, к сожалению, никаких шансов. Или — да, везите, только везите не к нам, а к моему коллеге в Петербург, и там, конечно, есть шансы. Очень помогают коллеги из фондов благотворительных. Потому что без них мы первые полгода просто не выжили бы. МЧС, Минздрав российский. Если у нас есть конкретная задача какая-то, то, конечно, мы обращаемся, и нам редко отказывают.

— Как у вас сейчас организована система финансирования? Как отличается от системы "Справедливой помощи"?

— У нас будет заседание правления на днях, где мы утвердим наконец штатное расписание. У нас будет четыре ставки, и заработная плата, мы сейчас решаем — либо 20 тысяч рублей, либо 30 тысяч. То есть человек, который хочет работать у нас, должен быть готов не только к ненормированному графику и жесткой дисциплине, но еще к тому, что это действительно такая работа — ну вот столько мы получаем. Остальная работа будет делаться силами добровольцев вообще бесплатно.

Отчеты мы ежемесячно стараемся вывешивать через соцсети. Даже если нам приносят коляску или велосипед, мы это тоже в отчетах указываем. У нас, к сожалению, не предусмотрена какая-то система Минюстом, когда можно ежемесячно давать отчет, выписки из банков — это исключительно добрая воля фондов. Первый свой отчет в Минюст мы скоро сдадим. Но, по опыту, по нему мало, что видно. В отчете Минюста ты, фактически, заполняешь табличку, в которой ставишь плюс-минус.

Поэтому мы ежемесячно или раз в два месяца, в зависимости от загрузки, в своих соцсетях вешаем полный отчет. Кому помогли, сколько матпомощи оказано, куда уехал гумгруз, сколько он стоил, кто помог.

По проектам: если нам собрали конкретную сумму для покупки инвалидного кресла конкретной девочке, мы фотографируем кресло, фотографируем девочку, счет фотографируем, вывешиваем это в соцсетях.

Потому что, по большому счету, мы работаем как касса взаимопомощи. Если мы не будем рассказывать людям о том, как они помогли, мы не будем мотивировать их дальше помогать. У нас самый главный ресурс — это доверие, люди, которые нам доверяют. Если мы не будем отчитываться вовремя, люди будут задавать вопросы. Тем более зная, что какие-то истории были в прошлом, связанные со "Справедливой помощью Доктора Лизы".

— Вы помните всех подопечных? Выделяете кого-нибудь особенно?

— Наверное, да. Я донецких детей помню, которых еще в 2017 году эвакуировала. Я почти всех помню, и с половиной мы в переписке. Потому что, опять же, это наша задумка. У нас же открыт филиал Центра Глинки, музей Глинки на Донбассе.

Там есть ее медицинская форма, в которой она эвакуировала детей. Стетоскоп, много фотографий, ее какие-то личные вещи. И одна из идей была в том, что мы детей, которых уже эвакуировала Лиза в свое время или "Справедливая помощь", но которые сейчас живут на Донбассе и нуждаются в помощи, то мы их все равно опекаем.

Мы следим за их судьбой. Кто знает — может быть, он был с пороком сердца, а потом он станет чемпионом Донецка по каким-нибудь единоборствам. Мы стараемся следить. И такие истории тоже вдохновляют и добровольцев на дальнейшую работу, и семьи, которые ждут помощи.

— То есть стараетесь отслеживать всех?

— Стараюсь, да. Ну, сто человек, последних, обратившихся ко мне за помощью, я точно помню.

— Расскажите о ближайших планах.

— Мы хотим создать Центр Глинки. Музей добра и милосердия. Многие говорят, что это музей, но это не так. Мы мечтаем, что нам дадут помещение под Центр Глинки, но это будет место, куда будут люди приходить за помощью, люди, которые могут помогать. Там будут проводиться мероприятия для добровольцев совершенно разных фондов. Мы будем собирать базу по всем людям, по всем фондам, которым сейчас нужна помощь, как-то ее обновлять. Возможно, в интерактивном режиме. У нас есть знакомые, которые нам помогут создать, допустим, экран, на котором будет написано: "Инвалид, Красноярский край, нужно собрать посылку, потому что у него 46-й размер обуви, а денег хватает только на лекарства. Или мама многодетная. Сломалась коляска, купить ей колеса, помогите отремонтировать".

Главное, чтобы человек уходил из Центра Глинки с одной задачей – желанием сделать кому-нибудь что-то доброе, хорошее.

— В какие сроки планируется открытие?

— На самом деле Центр Глинки с момента создания фонда работает. Потому что с самого начала мы, например, проводили уроки добра и читали лекции. Я ездила, читала лекции почти с самого начала, как только мы фонд открыли, например, в МГУ студентам журфака. Мы со студентами разговаривали. Про Лизу, про ее принципы, про добро, про милосердие. Я зачитывала выдержки из ее "Живого журнала". Мы показывали какие-то фотографии.

Мы открыли на Донбассе уже две мемориальные доски. Мы сейчас с Евгением Примаковым, он теперь депутат Госдумы, прилагаем все усилия, чтобы в Сочи в каком-то месте появился монумент, памятник, памятная доска всем погибшим 25 декабря 2016 года.

Потому что и родственники музыкантов погибших, и журналистов – они, конечно, хотели бы, бывая в Сочи, иметь то место, куда возложить цветы, где вспомнить погибших. И, более того, это еще и очень важный такой просветительский момент. Чтобы люди помнили – эти люди летели, они погибли, исполняя свой служебный долг. Поэтому чтобы люди помнили этих людей, совершавших поступки и подвиги, и то, что случилось.

Само помещение для Центра Глинки мы получим в ближайшие, наверное, недели или месяцы. Это будет такой интерактивный – даже не музей – именно центр. Где будет очень много мероприятий для людей, которым нужна помощь. Большое количество мероприятий, обучающих в том числе для добровольцев. Конечно же, во взаимодействии с нашими друзьями, с другими фондами профессиональными. И мастер-классы для детей с ограниченными возможностями, и курсы безопасности для тех фондов, которые работают, так же как и мы, допустим, в горячих точках, или на войнах, или в ситуациях–катастрофах.

И в том числе, конечно, мы будем просить органы власти, МЧС, например, принимать участие в таких обучающих мероприятиях. Но и будет рассказана история Лизы, будут фильмы про Лизу. Будет, конечно, такое место, где просто мы воссоздадим атмосферу, в которой она работала, расскажем, как она при жизни оказывала помощь нуждающимся. Фильмы, картины, фотографии. Будем вдохновлять ее примером тех, кто только начинает свой путь в благотворительности.