Голландская болезнь: кто-то разваливает правительства Европы в зародыше

Владимир Корнилов

На прошлой неделе шведский парламент вновь отверг попытку действующего премьер-министра Стефана Левена сформировать правительство меньшинства по итогам выборов, состоявшихся более трех месяцев назад (9 сентября). Выборы в латвийский парламент состоялись два с половиной месяца назад (6 октября), и там наблюдается схожая картина: мучительный процесс формирования коалиции зашел в тупик, любой выход из которого представляется либо невероятным, либо краткосрочным решением.

Если вспомнить историю формирования коалиций в парламентах Европы за последние лет пять, то можно сделать однозначный вывод: континент переживает постоянно усиливающуюся фрагментацию политической системы. Профессор университета Амстердама Сара де Ланге верно подметила, характеризуя общую тенденцию последних лет: "Большие партии становятся меньше, а мелкие партии становятся больше". Похоже, эта тенденция разрастается, что неминуемо приводит не только к увеличению сроков формирования коалиций, но и осложняет процессы управления в государствах Европы.

Цитата голландской специалистки здесь кажется тем более уместной в связи с тем, что Нидерланды всегда являли собой образец фрагментации и коалиционного соглашательства. Не имея избирательного барьера, голландцы избирали в парламент представителей большого количества партий. Правда, чаще всего это были две-три основные партии и "примкнувшие к ним" представители мелких организаций (порой создаваемых под конкретную избирательную кампанию), представленных двумя-тремя депутатами. С 1998 по 2010 год в парламент попадали девять-десять партий, в 2012 году — уже 11 партий. Причем чаще всего лишь три-четыре партийных организации достигали результата в десять процентов.

Отсюда — долгие переговоры по формированию коалиции в Нидерландах, в среднем составлявшие до прошлого года 72 дня. В далеком 1977-м на данный процесс ушло 208 дней, и это до сих пор казалось неким казусом, рекордом, который побить уже невозможно.

Однако на прошлогодних выборах в парламент страны прошло рекордное количество партий — 13. Причем результат сразу шести партий превысил девять процентов, а одна из старейших и мощнейших (лейбористы) получила рекордно низкий результат: чуть больше пяти процентов. В итоге процесс формирования правительства занял доселе невероятное количество времени — 225 дней. Более семи месяцев Нидерландами управлял кабинет, совершенно не представлявший актуальный расклад политических сил в стране. А сама коалиция теперь состоит из четырех противоположных по своей идеологии партий, что постоянно приводит к трениям, которые рано или поздно должны будут обернуться развалом союза.

Недаром схожие процессы, наблюдающиеся почти по всему континенту, назвали "голландизацией европейской политики". Вспомните, к примеру, прошлогодний результат мейнстримовых политических партий Германии, показавших свои антирекорды: правящий Христианско-демократический союз получил худший результат с 1949 года, а социал-демократы — c 1932-го. При этом впервые сразу четыре партии преодолели отметку в десять процентов голосов. Это в итоге также привело к рекордному по длительности процессу переговоров о формировании новой коалиции: если еще до недавнего времени казалось, что немецкий рекорд 1976 года (73 дня) будет непотопляемым, то в 2013 году переговоры длились 86 дней, а в этот раз — уже 136 дней. Судя по тенденциям последних месяцев (значительный рост рейтингов зеленых и "Альтернативы для Германии"), дальше будет еще тяжелее формировать правительство.

Еще более осложнился данный процесс в Бельгии, где в 2010-2011 годах на создание правительства ушло невероятное количество времени — 542 дня. Тогда в общей сложности страна находилась без избранного кабмина почти 600 дней. С выборов 1985 года вплоть до 2014-го ни одна из бельгийских партий не показывала результат более 20 процентов избирателей. Казалось бы, традиция нарушена — в 2014 году одна из партий получила 20,3 процента голосов, а сейчас, за несколько месяцев до очередных выборов (они состоятся в мае), она, судя по опросам, может даже претендовать на 30 процентов голосов. Можно было бы посчитать этот пример исключением из общеевропейских правил, однако он скорее подтверждает их, поскольку данным лидером является несистемный Новый фламандский альянс, выступающий за отделение Фландрии от Бельгии и, заметьте, ставший недавно причиной развала последней правящей коалиции. Это привело к тому, что уже на этой неделе премьер Бельгии подал в отставку.

Кризис правительства в Швеции произошел в связи со значительным ростом антимигрантской партии "Шведские демократы". Они стали третьими на сентябрьских выборах, набрав 17,5 процента. Ну а поскольку мейнстримные партии априори отказываются блокироваться с несистемными коллегами, переговоры могут долго еще заходить в тупик. В прошлую пятницу провалилось уже второе голосование по возможному составу коалиции меньшинства. У парламентариев осталось еще две попытки. Если и после них правительство не будет утверждено, придется проводить повторные выборы. Правда, это может не разрешить ситуацию, учитывая тот факт, что "Шведские демократы" имеют шансы нарастить свою долю голосов.

В Латвии еще более сложная ситуация, учитывая, что партия "Согласие", с которой не хочет блокироваться почти никто, в очередной раз заняла первое место. Уже звучали идеи сформировать коалицию, включив туда шесть из семи прошедших в парламент политсил (по принципу кого угодно, лишь бы не "Согласие"). Однако уже ведется дискуссия и о повторных выборах. Во всяком случае, мнение жителей Латвии все больше склоняется именно к этой идее — за новое голосование уже высказалось 44 процента жителей при 43 процентах против.

Наверняка данная тенденция — раздробленность политсил и постоянный рост популярности несистемных партий — приведет к проблемам для элит всей Европы во время выборов в Европарламент, назначенных на май. В течение последних лет наблюдается процесс усиливающейся фрагментации политических групп и внутри ЕП: по мере падения доли евродепутатов от двух крупнейших групп (Европейской народной партии и социал-демократов) появляются новые, включая и несистемные, группы. И истеблишмент откровенно напуган этой тенденцией.

Не так давно вице-премьер Италии Маттео Сальвини, один из основных кошмаров элит, призвал к созданию "Лиги лиг" — европейского объединения антимигрантских партий Европы. Он пообещал объездить континент с целью "создать альтернативу этой Европе, основанной на эксплуатации… и массовой миграции". А следующие выборы в Европарламент хочет сделать референдумом по "Европе без границ — или же Европе, которая защищала бы своих граждан". Учитывая описанные выше политические тенденции, у идеи Сальвини есть будущее.

Европа меняется буквально на глазах. Сложившиеся столетиями партии становятся неповоротливыми, не успевают за этими стремительными изменениями общества. А потому вынуждены повсеместно уступать свои позиции доселе неизвестным политическим силам. Попытки традиционных элит взять под контроль данный процесс и перехватить инициативу "младоевропейцев" иногда сопровождаются определенным успехом. Во всяком случае, таковым до недавнего времени считался проект Макрона. Однако в условиях усиливающихся протестов во Франции и этот успех ставится под сомнение.

А потому мы увидим в ближайшее время немало проектов, которые будут еще больше разбавлять политическую палитру Европы и вносить еще большие затруднения в систему управления как отдельных государств, так и в целом Евросоюза.