Ольга Соколова: наработками по "Бурану" пользуются до сих пор

В четверг, 15 ноября, исполнится 30 лет полету советского орбитального корабля "Буран", который стал первым космопланом в мире, совершившим два витка вокруг Земли в автоматическом режиме без экипажа на борту. Головным разработчиком "Бурана" являлось научно-производственное объединение (НПО) "Молния", созданное специально для реализации этого масштабного проекта, в работе над которым были задействованы колоссальные человеческие и промышленные ресурсы СССР.

Сегодня некогда знаменитая на весь мир "Молния" пережила процедуру банкротства и вошла в состав концерна "Калашников", где активно начала реализовывать новые проекты, связанные с аэрокосмической тематикой, созданием суперкомпьютеров и гиперзвуковых ракет-мишеней нового поколения.

О том, как "Молния" выходит из кризиса, в каком состоянии находится программа "Буран" и какие перспективы сейчас у одного из крупнейших предприятий авиакосмической промышленности СССР, в интервью обозревателю РИА Новости Алексею Паньшину рассказала генеральный директор научно-производственного объединения Ольга Соколова.

— Ольга Михайловна, что сегодня собой представляет НПО "Молния"?

— Давайте начнем с того, что 25 января 2017 года в отношении "Молнии" прекращена процедура банкротства, то есть мы до этого времени проходили достаточно сложную процедуру внешнего управления. Сейчас с кредиторами мы договорились, в рамках мирового соглашения оплачиваем задолженность, и на сегодняшний день предприятие в активной фазе своего развития. Что касается направлений, то основных два — это ракетомишенная тематика и аэрокосмос. Помимо этого, мы занимаемся еще техническим надзором на полигонах Минобороны и у нас есть стендовая испытательная база, где мы проводим испытание различного оборудования Роскосмоса, Ростеха и так далее. Это те направления, на которых мы зарабатываем деньги.

— Много?

— Пока нет. Можем больше, но с учетом той ситуации, из которой мы вышли, для нас нынешнее состояние и появившиеся перспективы дальнейшего развития предприятия — это уже подвиг. Сегодня мы можем с уверенностью смотреть в будущее. А с приходом концерна "Калашников" мы вообще обрели второе дыхание. Коллектив и команда управленцев восприняли это решение очень позитивно, так как появление такого акционера, как "Калашников", это априори расширение производственных мощностей, это активная деятельность в развитии новых технологий, и мы надеемся, что скорость нашего движения вперед существенно увеличится.

— Зачем, на ваш взгляд, "Калашникову" новый актив в лице НПО "Молния"? "Калашников" инициировал какие-то новые направления для "Молнии"?

— Я думаю, что "Калашников" заходил к нам для того, чтобы мы активно развивались в первую очередь по космической тематике. У них же в стратегии есть четкое разделение — земля, вода, воздух. Теперь есть и космос в лице "Молнии". Вхождение НПО "Молния" в состав концерна придаст импульс развитию компетенций и экспертизы в области разработки многоразовых космических летательных аппаратов и производства ракет-мишеней различного назначения, потенциал "Молнии" вместе с производственными мощностями концерна позволит развивать принципиально новые направления деятельности. Для нас вхождение в "Калашников" — это очень большой репутационный бонус в том числе.

— Что-то поконкретнее можно про космос рассказать? Какие проекты сейчас на повестке?

— На самом деле на "Молнии" даже в период так называемого застоя, когда программа "Буран" приостанавливалась, когда был распад СССР, научная деятельность не прекращалась ни на минуту. Наши конструкторы в инициативном порядке, зачастую даже без денег участвовали в научных конференциях, осуществляли консультации и так далее. Благодаря этому мы, собственно, и встали на ноги. Сегодня мы, можно сказать, реализовываем те наработки, которые были сделаны ранее нашими сотрудниками. Это касается разработки двухсредного летательного аппарата, это и многоразовый космос, это и воздушный старт для многоразовой тематики. Во всех этих направлениях "Молния" работает как в качестве консультантов и соисполнителей, так и в качестве инициаторов ряда проектов, в том числе по линии Минобороны.

—  Проект "Энергия-Буран" в СССР был олицетворением многоразового космоса, если можно так выразиться. Правда ли, что он до сих пор официально не закрыт?

— Да, это правда. Это в большей степени, конечно, формальность, просто в то время ни у кого не поднялась рука поставить подпись под закрытием проекта. На "Молнии" есть документ, в котором прописано, что программа "Энергия-Буран" приостановлена, под ним стоит ряд подписей совета главных конструкторов и членов ЦК КПСС, но документа, подтверждающего, что проект закрыт, нет. Никто не решился взять на себя такую ответственность.

— Где сейчас произведенные корабли?

— Три корабля на космодроме Байконур, они находятся в собственности Казахстана, один стоит на ВДНХ, один находится в Жуковском, еще один стоит в Германии в музее города Зинсхайм, и последний находится в музее в городе Сочи.

—  Наработки по "Бурану" сейчас используются?

— Наработками по "Бурану" пользуются везде. В частности, кооперация, которая работает по теплозащите на перспективном корабле "Федерация", фактически полностью работала над теплозащитой "Бурана". Больше того, мы никогда не прекращали связь с конструкторами РКК "Энергия", ЭМЗ им. Мясищева, Фондом перспективных исследований. На самом деле специалисты, занимающиеся аэродинамикой в ФПИ, выходцы из "Молнии", в "Энергии" тоже большое количество наших работает. Если бы в тот момент программа не приостановилась, то мы бы уже давно обогнали весь мир по технологиям.

— Есть ли данные, сколько было потрачено денег на программу "Буран"?

— Однозначной цифры, наверное, нет, но это были большие деньги для бюджета СССР. Ведь что такое "Буран", если говорить с социальной точки зрения? Район в Москве Тушино со всей инфраструктурой — это "Буран", половина города Жуковский со всей инфраструктурой — это "Буран".

—  Как чемпионат мира по футболу в России?

— Это круче, потому что чемпионат мира проходил в 11 городах России, а "Буран" создавался всем СССР. Это был колоссальный социальный проект. Это была национальная идея, которая объединила вокруг себя мыслящих, думающих людей, создала всю необходимую инфраструктуру, а самое главное совершила тот самый прорыв в технологической сфере.

—  А почему, на ваш взгляд, его приостановили?

— Я думаю, что он просто оказался не в том месте не в то время, как это ни банально звучит. Так вышло, что "Буран" был создан незадолго до того, как начался распад СССР, перестройка и так далее. Были уже совсем другие задачи, одна из которых заключалась в том, чтобы накормить людей. Хотя если бы на тот момент нашелся человек-локомотив, каким в свое время был главный вдохновитель "Бурана" Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский, который бы смог вытянуть на себе этот проект или трансформировать его в народное хозяйство, то, вероятно, не пришлось бы искать денег на то, чтобы накормить народ.

— Вы пришли на "Молнию" четыре года назад. Какими были первые впечатления от некогда ведущего предприятия в стране в космической сфере?

— Я человек с достаточно богатым жизненным опытом, давно руковожу, но когда мы пришли на "Молнию", меня охватила такая душевная боль, так как главный вопрос, который передо мной поставили, можно ли с этим (предприятием — ред.) что-то сделать? "Молния" жива вообще или нужно продавать имущество и закрывать предприятие? Кредиторская задолженность была колоссальная, зарплаты сотрудникам платились с арендных денег, средний возраст на предприятии — 63 года. Было много намеков, мол, я уже восьмая, кого сотрудникам представляют в качестве гендиректора за последние несколько лет, поэтому веры в светлое будущее "Молнии" у людей уже не было.

— Как вышли из положения?

— Мы собрали всех конструкторов, начали смотреть, что можно сделать, чем можно загрузить мощности, чтобы хоть немного начать зарабатывать. Взор сразу упал на ракетомишенную тематику. К тому времени были две основные работы — "Армавир" и "Стриж". Провели несколько встреч с Минобороны, пообещали, что выполним те контракты, которые были не выполнены ранее, и начали действовать. Организовали у себя центр, набрали туда молодых специалистов, провели обучение и стали все собирать. Таким образом, мы выполнили незакрытые контракты фактически за год, соответственно, Минобороны начало обращать на нас внимание и репутация "Молнии" как надежного поставщика снова поползла вверх. За два года с момента моего прихода мы фактически монополизировали у себя всю ракетомишенную тематику. Более того, мы восстановили все свои компетенции по технадзору пусковых установок.

— Что-то новое разрабатывается в этой области на "Молнии"?

— Конечно, после такого хорошего старта мы решили не останавливаться и начали предлагать Минобороны разные варианты развития ракет-мишеней, создания новых образцов, так как промышленность потенциальных противников не стоит на месте, и наши "Армавир" со "Стрижем" скоро могут перестать удовлетворять требованиям военных. Так родилась ракета-мишень "Гвоздика". Сейчас ведем опытно-конструкторские работы по этой ракете, которые должны завершиться в 2019 году с дальнейшей постановкой на вооружение и поставкой в Минобороны в рамках новых контрактов. Это гиперзвуковая ракета-мишень, которая предназначена для испытаний новых средств вооружений. Кроме того, со следующего года мы открываем ОКР по созданию парашютной малогабаритной мишени и в течение двух лет после начала должны сдать эту работу. Она предназначена для тренировки летчиков истребительной и штурмовой авиации, а также для зенитной артиллерии. Она запускается с земли, имитирует факел от сопел самолета, и ее себестоимость сравнительно невелика. Сейчас для этих целей используется ракета-мишень, которая запускается с борта самолета, что уже крайне дорого и небезопасно. Самолет после ее отстрела должен быстро уйти из зоны поражения, так как по мишени начинают работать зенитки с земли и могут ненароком задеть воздушное судно.

—  Про мишени все ясно, давайте немного обсудим перспективы аэрокосмоса. Что в этой сфере может предложить "Молния" и какие работы ведутся, например, в области создания двухсредных аппаратов?

— Эта тема закрытая, могу лишь сказать, что мы участвуем в ряде научно-исследовательских работ и по созданию двухсредных аппаратов, и по созданию многоразовых космических систем. Работы не останавливаются. К нам часто обращаются коллеги в основном за консультациями, так как "Молния" — родоначальник многоразовой тематики в стране.

— А развивается ли сейчас тема воздушного старта или все будем запускать с земли?

— Я полагаю, что сейчас вся многоразовая тема сконцентрирована на вертикальном старте, но с точки зрения стратегической безопасности страны мы считаем, что нужно переходить на воздушный старт, так как подобный метод выведения не привязан к условиям аэродромов. Можно одновременно запустить несколько космических кораблей из разных точек России.

— Носитель у нас есть для этого?

— Пока нет, но на той же "Молнии" были разработки по летательным аппаратам для воздушного старта. Один из них дошел до эскизного проекта, но дальше работа не пошла. Сейчас мы реанимируем эти наработки и очень активно смотрим в сторону разработки такого воздушного судна, потому что это свобода, это независимость от космодромов и стратегическая безопасность нашей Родины, так как все космодромы контролируются нашими партнерами. А воздушный старт позволит взлетать с любого аэродрома.

—  Помимо ракет-мишеней и аэрокосмоса есть ли еще направления, в которых вы хотите занять свою нишу?

— Я думаю, сюда можно отнести все высокотехнологичные и наукоемкие сферы. Сейчас, к примеру, мы в инициативном порядке на протяжении полутора лет ведем работу по разработке отечественного современного суперкомпьютера и программного обеспечения. В этой работе участвует большая кооперация. В какой-то момент просто стало обидно, что мы работаем на иностранных компьютерах, на иностранном программном обеспечении, разрабатываем секретные вещи на зарубежном ПО. Главная цель проекта — сделать весь цикл разработки и производства отечественных образцов вооружений полностью на отечественном оборудовании, начиная с научно-исследовательских работ и заканчивая созданием опытного образца, его испытаниями, а также сопровождением эксплуатации серийных изделий в войсках. Начнем мы с ракет-мишеней, а потом будем предлагать эти решения для всей российской промышленности. Надо сказать, что уже есть серьезные результаты в этом направлении, но пока подробности раскрывать не буду. Скажу лишь, что мы находим понимание среди партнеров и заказчиков.

—  А можно сейчас спрогнозировать, когда такое ПО появится на рынке?

— Я думаю, что в течение пяти лет мы сможем заявить о создании такого продукта.

— Какими силами будете решать все стоящие перед "Молнией" задачи? Что с кадрами?

— Я приведу один простой пример. Не так давно я в отделе кадров запросила статистику рождаемости детей у сотрудников. Мне сказали, что в прошлом году было рождено 18 детишек, а в этом девять. Для сравнения еще два-три года назад не рожали вообще. Для меня, как для руководителя, это значит, что предприятие живет, что люди верят в будущее и в стабильность. Мы оперативно подготовили программу помощи молодым семьям, сделали надбавку 20 процентов к зарплате, если у мужчины рождается ребенок, то есть помогаем всем, чем можем. Я придерживаюсь принципа, что не люди для предприятия, а предприятие для людей. Что касается кадрового вопроса, то хотелось бы, чтобы приходили больше молодых людей, но вопрос не в том, что они не приходят, а в том, что не можем найти хороших специалистов в тех областях, которые нам нужны. Наши сотрудники преподают в ведущих технических вузах страны, и у них есть на примете талантливые молодые люди, но этого, конечно, мало. Приходится искать сотрудников на бирже труда, работаем в этом направлении, но, к сожалению, пока не имеем финансовой возможности завлечь всех, кого хочется, ведь легенда "Молнии" должна быть подкреплена еще и финансово, такова жизнь. Работа идет точечная, не очень быстрая, но идет. Просто сейчас мы работаем с тем поколением, у которых было модным в их студенческие годы учиться на юристов, экономистов, в общем, по гуманитарному профилю. А сейчас пошел обратный процесс — все хотят быть технарями. Это, бесспорно, здорово и для нас выгодно, но встает вопрос — а кто их будет учить? Те самые юристы и экономисты? В общем, замкнутый круг, но я думаю, рано или поздно все встанет на свои места.

— А средняя зарплата какая?

— 52 тысячи рублей. Но у нас есть специалисты, которые получают по 100 и 150 тысяч. Все зависит от навыков и компетенций. Мозги должны быть оплачены. Это как с художником: когда он думает, что надеть и как прокормить семью, у него нет времени на творчество, а когда финансовый вопрос не стоит, художник думает о том, как написать картину. Я думаю, что нам нужен еще годик-два, чтобы наше КБ стало укомплектовано так, как нужно.

— Конфликта поколений не возникает?

— Нет такой проблемы, у нас, к счастью, получилось нивелировать эти вопросы. Больше скажу, у нас есть институт наставничества — наставники получают надбавку к зарплате за то, что помогают молодым специалистам освоиться. Мы делаем все, чтобы человек максимально комфортно чувствовал себя на предприятии. У нас, к примеру, среди конструкторов, которым за 60, есть люди, которые своим энтузиазмом, знанием дела и истории настолько умеют привлечь персонал, в первую очередь молодых людей, что у новых сотрудников появляется живой интерес к профессии. На "Молнии" получилось создать атмосферу, когда молодые сотрудники чему-то обучают старожилов, которым уже за 60, а те, в свою очередь, передают молодежи свои знания и опыт. Эта синергия очень хорошо работает. Более того, у нас к каждому новому сотруднику приставляется специалист отдела кадров, который, если можно так выразиться, вводит человека в процесс, следит за тем, как ему передаются знания от старших товарищей, получает от новоиспеченного инженера или конструктора информацию о том, чего ему не хватает, как можно улучшить работу вновь прибывших сотрудников и так далее. Такая система уже начинает приносить свои плоды. То есть если у нас раньше люди приходили и через какое-то время отсеивались, то сейчас процент отсева крайне мал.