Александр Цыбульский: если у вас есть негативные эмоции, тундра их заберет

Губернатор самого малонаселенного — Ненецкого автономного округа России — Александр Цыбульский через год испытательного срока с приставкой врио официально вступил в должность. О том, на какие крупные инфраструктурные проекты сегодня делает ставку округ, какие изменения необходимы в главной отрасли региона — оленеводстве, когда будет построена дорога на Большую землю, какой неожиданный подарок он получил в оленеводческой общине и как родители отнеслись к тому, что сын решил променять комфортное кресло замминистра в Москве на губернаторское на Крайнем Севере, 39-летний глава региона рассказал в интервью РИА Новости. Беседовала Анастасия Яконюк.

— Александр Витальевич, экономика Ненецкого округа, как и многих северных регионов, зависит от масштабных инфраструктурных проектов. В последние годы активно обсуждались перспективы порта Индига, однако, похоже, с его реализацией возникли сложности. Какие сегодня возможности у Индиги?

— Да, действительно, порт Индига — замечательный проект, о нем много говорилось, были сделаны определенные шаги по его оформлению. Он разрабатывался под проект Роснефти, связанный с построением завода по транспортировке сжиженного газа. Насколько я понимаю, компании не удалось получить разрешение на экспорт сжиженного газа, и Роснефть, как все знают, приняла решение о выходе из этого проекта. Я считаю, что вопрос по Индиге остается открытым, другое дело, что потенциальный инвестор будет уточняться.

— Это был болезненный удар по планам развития региона?

— Это был сильный удар, но в целом ожидаемый. Когда я уже понимал, что нет договоренностей по экспорту сжиженного газа, то стало очевидно, что проект в своем прежнем виде уже не мог играть ту роль, которая ему отводилась. Но для развития региона это абсолютный приоритет, поэтому я уверен, что проект будет — не этот, так другой.

Как известно, президент поставил задачу по ускоренному развитию Севморпути, и грузопоток на этой артерии к 2024 году должен достичь 80 миллионов тонн. Очевидно, что этого можно добиться в первую очередь за счет экспортных поставок с территории РФ, как неоспоримо и то, что в ближайшее время нашу экономику будет во многом определять экспорт ресурсов.

Что касается нашего региона, пока могу сказать, что уже есть крупные инвесторы, которые сегодня рассматривают территорию округа для выхода на Северный морской путь и построения новых портовых мощностей. Территориально — в том же районе Индиги, потому что он является наиболее благоприятным по всей территории арктической зоны — там хорошие глубины, незамерзающий порт и легкая ледовая обстановка фактически круглый год. Так что суда могут заходить туда без серьезной ледокольной проводки и дальше уходить на траекторию СМП.

Кроме того, с учетом расположения округа — это удобная территория, куда можно подвести железнодорожную ветку небольшой протяженности за не очень большие деньги. С одной стороны, этот проект будет рассчитан на вывод на экспорт российских углей из этой части нашей страны, сюда могут "подтянуться" удобрения из Пермского края и лес из Коми. По сути, это были те же составляющие проекта, которые мы рассматривали при порте Индига, добавляя туда же экспорт газа.

— Как еще округ может использовать преимущества географического расположения относительно Северного морского пути?

— Сегодня, когда мы понимаем, что Севморпуть активно развивается, у нас встает несколько проблем. Первая — экологическая. Сегодня есть инициатива максимально переводить российский ледокольный флот либо на атомные ледоколы, которые с нулевым выбросом проходят по арктическим водам, либо на сжиженный природный газ. И сегодня "Новатек" уже запустил ледоколы на сжиженном газе, и они доказывают свою эффективность.

Ситуация складывается так, что в ближайшее время большая часть ледокольного флота будет постепенно переходить на сжиженный газ. А любая морская артерия в первую очередь это бункеровка: у нас на протяжении всего пути от Мурманска до Владивостока бункеровочных пунктов почти нет, корабли вынуждены загружаться топливом по полной программе, чтобы проходить по Севморпути. С другой стороны, у нас есть месторождения газа, находящиеся практически на побережье, которые за счет небольших мощностей могут быть использованы для создания такого рода завода, И они могли бы взять на себя функцию бункеровки этих судов на территории округа.

Кроме того, можно было бы создать логистический центр и разводить этот газ по другим бункеровочным пунктам, чтобы создавать экономику СМП.

© Фото : Антон Тайбарей

— На какой стадии находится сейчас этот проект?

— Пока на стадии формирования пула инвесторов. Это проект высокой степени проработки, пока рано говорить. Инициатива идет прежде всего со стороны бизнеса, а мы ее поддерживаем. Надеюсь, в ближайшие пару месяцев они сочтут возможным публично о нем заявить. В любом случае, я думаю, это будет мощный проект с точки зрения изменения структуры экономики округа.

Не надо питать иллюзий, что у северных территорий большое количество возможностей для диверсификации экономики. Это территории, на которых могут реализовываться только крупные мегапроекты.

— Какую роль в экономике округа играет оленеводство, что отрасль ждет от власти и наоборот — власть от оленеводов?

— Это та отрасль, которая будет развиваться при любых условиях — даже исходя из исторических реалий, мы не можем от нее отказываться. Это традиционный вид хозяйственной деятельности для большого количества населения нашего округа, но наша задача в том, чтобы эта деятельность начала им приносить большую отдачу в современной жизни.

Сегодня мы поддерживаем эту отрасль максимально: здесь есть субсидии, льготы и так далее. Другое дело, что эффективность ее работы нужно повышать. Речь идет о тех предпринимателях, которые на оленьем мясе пытаются делать бизнес. Важно, чтобы оленеводы не встречали на своем пути проходимцев, которые их обманывают, забирают мясо и не платят денег. Нужно сделать так, чтобы у них была гарантированная возможность сбывать этого оленя в конкретных местах по конкретной ставке, чтобы они были уверены, что это не одноразовая акция, а то, что будет иметь прогнозируемые перспективы.

Сегодня у нас стадо оленей 182 тысячи голов — но это учтенные олени хозяйств, которые имеют коллективную форму собственности. Но есть еще огромные личные стада, которые оленеводы держат для себя. А психологически для тех, кто занимается этим много лет, олень — это инвестиционный ресурс, на который они делают ставку в будущем. Если мы сможем показать людям, что мы будем у них гарантированно принимать мясо и это войдет в систему, они будут держать то количество оленей, которое им будет необходимо.

И если говорить по-честному, надо чтобы у этой отрасли появился хороший хозяин — я имею в виду и переработку. У нас есть замечательный мясокомбинат, который производит прекрасную продукцию, но я убежден, что управленцы всех форм государственной собственности — не самые эффективные. Они не заинтересованы в том, чтобы оптимизировать процесс производства, удешевить его, улучшить качество продукции. Что удивительно — они даже не заинтересованы в том, чтобы выходить на внешние рынки, даже региональные. Нарьян-Мар им кажется пределом возможностей.

Я убежден, что это не так — надо выходить и осваивать новые рынки и в России, и за рубежом. За рубежом, может быть, не столько для финансовой выгоды, сколько для имиджа. Олень — уникальный объект для получения дополнительной стоимости: можно использовать все — мясо, шкуры, эндокринные продукты, рога, панты. Все это востребовано в разных отраслях — от фармацевтики до высокой моды. Это нужно выгодно использовать, но это никогда не сделает государство. Должен найтись человек, который будет заниматься этим как собственным бизнесом. Боюсь, мы здесь пока такими компетенциями не обладаем.

© РИА Новости / Алексей Даничев

Перейти в медиабанк

— Познакомившись с округом, вы заявили, что одним из приоритетов на посту главы региона считаете решение проблемы транспортной доступности. Что сегодня делается в этом направлении в регионе, где до сих пор нет постоянной дороги на Большую землю?

— Конечно, если мы говорим сегодня о нормальном качестве жизни в XXI веке, нам нужна связь с Большой землей. Этот вопрос решается с 1992 года. Большое количество руководителей заявляли в качестве приоритета решение этой проблемы, я не исключение. Но я надеюсь, что сейчас мы взяли реальные темпы строительства дороги Нарьян-Мар — Усинск. Пока я не вижу рисков того, что к 2022-му году мы ее не запустим. Я в это верю, все делаю, чтобы сроки не сорвать.

Эта дорога нас свяжет с федеральной сетью автодорог. Для обычного жителя Нарьян-Мара это означает, что можно будет сесть за руль и поехать куда-то дальше деревни Красное (40 километров от Нарьян-Мара — ред.). Сейчас такая возможность есть только зимой — по так называемому зимнику. Переезд будет занимать часов пять.

Дорога не самая передовая — грунтовая, но для нас и это будет прорыв, дальше можно будет думать про ее улучшение. Дело в том, что процесс строительства в тундре очень специфический — я раньше не понимал, почему такие сроки, но теперь вижу — если вы в этом году делаете хоть одну ошибку, вы платите за нее в следующем. К сожалению, подрядчики такую ошибку сделали и опережающими темпами они пойти не смогли.

Сейчас же, пока нет дороги, мы можем сделать еще одну вещь для жителей округа — субсидировать большее количество мест на каждом авиарейсе, чтобы снизить финансовую нагрузку на потребителей. И мы начнем это делать со следующего года, хотя и сегодня мы часть расходов компенсируем.

© Фото : Антон Тайбарей

—  Еще одна проблема, которая связана во многом с историческими причинами, — ветхость жилья и социальных объектов. Как быстро можно ее решить?

— Действительно, так исторически сложилось, что у нас высокий износ социальной и коммунальной инфраструктуры: когда-то, еще в советские годы, по всему Северу строились дома временного типа, и сегодня множество объектов пришли в абсолютную негодность. И проблема сегодня требует незамедлительного решения, чтобы людям обеспечить качество жизни, которое человек достоин иметь в XXI веке. Мы, конечно, большое количество проблем решаем за счет собственного бюджета — мы ускорили темпы жилищного строительства, вводим в эксплуатацию школы, взялись за недострои.

Но одномоментно выделить необходимые на все средства у нас нет возможности, даже с учетом высокой бюджетной обеспеченности на душу населения. У нас есть два пути — либо кредитоваться в коммерческих банках, что я на прошлой работе (замглавы Минэкономразвития РФ — ред.) призывал регионы не делать, потому что в какой-то момент бюджет начинает работать на погашение обязательств.

Второе — растянуть по времени. Но чтобы решить все накопленные проблемы в строительстве, потребуется 10 лет. Если нам сейчас поможет федеральный бюджет, то мы эти проблемы решим за 4-5 лет, об этом я просил президента России, и он поддержал нас. За счет этих средств мы сможем построить современную больницу, которая будет выполнять диагностические функции — из-за малочисленности населения нам нет смысла строить высокотехнологичный лечебный центр.

Сегодня нам нужен диагностический центр, чтобы на ранних стадиях выявлять проблемы и за счет бюджета отправлять в разные клиники России, немногие регионы могут этим похвастаться. С другой стороны, я хотел бы, чтобы у жителей была возможность получать медицинскую помощь в рамках обязательного медицинского страхования не только в одном учреждении города Архангельска, а чтобы они могли получить лечение в лучших клиниках Петербурга и Москвы.

Мы в конце этого года — начале следующего заключим несколько соглашений с ведущими медицинскими центрами, которые по столичному уровню находятся на первом месте, где собраны лучшие специалисты. А мы на себя будем брать расходы по обязательному медстрахованию, транспортировке и так далее.

Это наш приоритет.

—  В образовательной сфере, наверное, схожие проблемы?

— К сожалению, в отдаленных селах школы находятся в сильно изношенном состоянии, и здесь мы тоже должны делать прорыв. Но не это основная проблема. Построив прекрасные школы, оснастив их, мы не можем найти для поселка, где живут, например, 200 человек, такое количество профессиональных учителей, которые могли бы дать нашим детям шанс на хорошее образование.

Так что здесь встает вопрос дистанционного образования. На сегодняшний день это наиболее реальный шанс дать нашим детям возможность, приехав в серьезные учебные заведения, на общих основаниях быть конкурентоспособными абитуриентами. Мы активно работаем над этим, и в начале следующего года запустим проект, который будет включать в себя три направления: переподготовка учителей, которые могут дистанционно повышать квалификацию, подготовка выпускников к ЕГЭ, дистанционные уроки для детей из сел в школах Нарьян-Мара, а в учебных заведениях столицы округа можно было бы получать дистанционно знания у лучших преподавателей других регионов.

— Видите ли вы смысл создавать в округе вуз, ведь возможностей для получения очного высшего образования в регионе нет?

— Особой целесообразности открывать здесь большой вуз я не вижу — у нас здесь недостаточное количество студентов. Но тем не менее образование сегодня трансформируется, в том числе дистанционное, я считаю, что нам надо это учитывать. Более того — с САФУ мы подписали соглашение, и сейчас мы будем возвращать компетенцию по высшему образованию.

Это будет модернизированный проект, связанный с внедрением цифровых технологий, но мы постараемся за ближайшие год-два его реализовать. Если бы речь шла о том, чтобы открыть здесь филиал вуза, я бы не настаивал, потому что Архангельск недалеко отсюда — долететь до него иногда быстрее, чем доехать из одного конца Москвы в другой.

Но мы смогли разработать интересную идею — арктического научно-студенческого центра. Небольшую часть мы отдадим под классическое высшее образование, а остальное — полевые исследования, связанные с экологией, недропользованием. Центр может стать полигоном для практической научной работы на территориях со сложным климатическими условиями.

Мы в этот контур смогли включить МФТИ, МГТУ им. Баумана, Сколково. Необходимо создать научно-образовательный центр компетенций, который может стать центром научного притяжения в России.

© Фото : Антон Тайбарей

— Но если особые северные условия могут привлечь в регион ученых, туристов они пока скорее настораживают. По официальным данным, турпоток в регион составляет около двух тысяч человек в год. Нужен ли вам массовый туризм?

— Скажу вам откровенно — год назад я приехал сюда приверженцем идеи того, что туризм может приносить деньги. Но это касается только традиционных общепринятых мест массового отдыха — пляжи, горы. Но в северных регионах нет таких притягательных мест для массового туриста, и создавать мощную инфраструктуру — это выбросить деньги на ветер. Здесь скорее есть условия для эксклюзивного туризма — для тех, кто любит экстремальные условия, охоту, рыбалку, сплавы по рекам, пешие походы.

Так что за туриста, который готов приехать издалека и заплатить приличные деньги, надо бороться, для него надо делать эксклюзивные продукты, которым должен заниматься малый и средний бизнес. Он этим и занимается, правда, в основном эта деятельность идет в серой зоне и пока в казну это не приносит больших денег.

— Каким вы видите бренд региона?

— Мы им давно занимаемся и разработали бренд, который вызывает огромные споры у населения. Это значит, мы попали в точку, потому что если бы он прошел незамеченным, я бы считал, что мы сделали плохую работу. Это символ региона — яркий, вызывающий, бросающийся в глаза — в этом была основная идея, потому что НАО не серый регион, нам есть, что показать, у нас замечательные люди, яркие цвета, которые символизируют весеннее яркое солнце, северное сияние, чистейшие реки.

Сама по себе тундра потрясающе красива. Если ты здесь не прожил год, этого не понять: в каждое время года здесь своя красота. Я летаю в командировки и вижу, как за две недели тундра совершенно меняется — ярко-зеленые насыщенные цвета переходят в песочные оттенки, фантастические виды открываются с самолета: иногда пейзажи кажутся космическими — кратеры вулканов, вкрапления неземных красок, такого нет нигде. Здесь можно бесконечно наслаждаться красотой природы и энергетикой тундры: если у вас есть негативные эмоции, она у вас их заберет.

— Когда вы ехали на Север, было ли опасение, что он, как говорится, вас не примет?

— Они до сих пор у меня остались. Мне кажется, Север — это территория, которая не признает фальши и настороженно относится к приезжим. Здесь в силу условий жизни все на виду, ты никого не сможешь обмануть. Ты либо приедешь и станешь частью этого места, либо оно тебя отторгнет.

Конечно, я очень опасался — я никогда не жил на Севере, не представлял, что это такое. Но опасения не оправдались. Здесь люди другие — очень требовательные, они никогда не верят сразу: ты должен им доказать, что тебе можно верить. Здесь нельзя сказать и не сделать. Может быть, влияет история — ведь это уникальная территория, где не было крепостного права, ненцы всегда жили родовыми общинами, здесь были староверы, покорители Севера — ценности были такие, что все были равны.

Здесь иерархия "начальник-подчиненный" не работает, никто не будет перед тобой заискивать. С любым человеком мы общаемся на равных, и нужно еще постараться заслужить доверие. Мне кажется, я таких отношений нигде не встречал.

© Фото : Антон Тайбарей

—  Наверное, вам все же удалось заслужить доверие, иначе бы вам вряд ли подарили бы оленя в одной из общин…

— Кстати, надо бы узнать, как он поживает. Да, ситуация оказалась неожиданная, она не была запланирована или согласована протоколом. Мы провели замечательно время в общине, я проникся к этим людям — искренним, настоящим. И потом вдруг глава общины подарил мне оленя. Было неловко, потому что у меня в ответ не было подарка той же ценности. У меня очень красивый олень. По-моему, это лучший олень в стаде. Мне хочется верить, что этот жест — проявление уважения.

—  Вы провели в округе год в должности временно исполняющего обязанности, совсем недавно совет избрал вас официально губернатором. Не хотелось поучаствовать в прямых выборах?

— Для меня прямые выборы были бы проще. Я возглавлял список партии "Единая Россия" — для меня это была легитимация того, что я хочу сделать. Когда я шел на выборы, то таким образом представил свою программу. Для меня это было важно, я бы с удовольствием участвовал в прямых выборах. Это мне бы сегодня не давало сомнения в том, что в этой победе мог быть больше ресурс партии.

— Как отнеслись родители к тому, что вы отправились из комфортной Москвы на суровый Крайний Север?

— Мама выражала опасения, что я еду на Север, говорила, ты тут сидишь в Москве, ты заместитель министра, зачем тебе это нужно? Но поскольку у меня семья военных, родители понимают — здесь не принято спрашивать. Я сказал — задача поставлена, я еду ее выполнять. Мои родители сами научили меня этому. Они дали мне довольно жесткое воспитание, которое не позволило наделать глупостей, и заложили основу, которая до сих пор меня держит.

Помимо того, что они дали мне все, что составляет счастливое детство любого человека, они дали понять главное — ценно только то, чего ты добиваешься сам.

Когда я оставил военную службу, мои родители были категорически против, не поддерживали меня. Но я знал, что я сам принимаю решения, понимаю их цену и осознаю ответственность, я взял на себя все риски. Я всегда говорю, что сделаю все так, чтобы они могли мной гордиться. Надеюсь, что еще успею это доказать.