Виктор Мараховский
Спустя несколько часов после трагедии в керченском политехническом колледже картина более или менее очистилась от слухов и первоначальных версий.
Разумеется, заявления следствия убедят не всех. У нас в соцсетях и медиасфере в целом существует достаточно фактоустойчивых людей со встроенными в головы "бритвами", позволяющими отрезать от любого события все ненужное и трактовать его в ключе любимой темы и под любимым углом.
С учетом того что трагедия произошла в Крыму, кто-то уже зарифмовал ее с Украиной, арестом крымского вице-премьера и далее по списку.
С учетом того что трагедия произошла "именно сейчас", кто-то уже зарифмовал ее с внутриполитической повесткой и экономическими событиями.
С учетом того что расстрел предполагаемый убийца совершил из легально приобретенного оружия, кто-то зарифмовал его с "желанием властей окончательно разоружить граждан".
С учетом того что все произошло в России, кто-то особенно упоротый уже вовсю рифмует трагедию с "атмосферой ненависти, установившейся в стране при этом режиме".
Все эти альтернативные реальности, конечно, представляют собой чудовищное неуважение к жертвам этой совершенно реальной трагедии. Но "фестиваль скрываемых правд", как ни отвратительно, — неизбежный элемент любой современной массовой трагедии. Легко вспомнить, что совсем недавно паблики и YouTube-каналы наперегонки клепали "версии" об обстоятельствах и числе погибших в пожаре в "Зимней вишне". Сейчас они наперегонки соревнуются в клепке эксклюзивных версий о керченском расстреле. Те, кто до изобретения соцсетей выманивал деньги у пенсионерок, сегодня переквалифицировались в сенсационных интернет-разоблачителей, это безопаснее и местами доходнее. А по сути — то же мошенничество на доверии. Любая трагедия для них — это в первую очередь потенциальная выгода.
Между тем реальность, насколько о ней можно судить сейчас, довольно убога. В распоряжении журналистов и любопытствующих оказалась только давно покинутая учетка убийцы во "ВКонтакте". На основании ее, где последние записи сделаны, когда убийце было четырнадцать, кто-то уже начал проводить психоанализ, но мы так делать не будем. Характеристика от выживших знакомых преступника ("был замкнутым, интересовался маньяками") в силу самой своей малословности уже говорит о многом.
Все юные массовые убийцы примерно одинаковы. Все они аутсайдеры, и их не замечают девушки. Все они не имеют — или имеют очень мало — друзей. У всех плохие либо "никакие" отношения с родителями. Все они не медалисты и не победители олимпиад. И все они адские эгоцентрики. И потому полагают, что мир — тот мир, который им столько всего рекламирует, — провинился перед ними, им всего рекламируемого не предоставив.
В общем, "массовый убийца" — это озверевший инфантил, имеющий ко всем вокруг огромные личные счеты, дорвавшийся до ствола или взрывчатки и всем накопившиеся счета предъявивший.
Искоренить этот психологический тип в принципе невозможно, это почти так же выполнимо, как построить общество, в котором все добровольно станут честными и трудолюбивыми. Нет механизма, который бы гарантировал общество от возникновения в нем обиженных и алчущих мести уродов.
А вот что возможно и должно делать — так это оснащать общество защитой от подобных типов.
Учебные заведения не зря являются главной ареной массовых убийств во всем мире, это связано с тем, что сами убийцы — подростки либо по возрасту, либо в душе. И в их тупых головах школа, техникум или университет — это и есть тот жестокий мир, с которым надо расправиться и которому следует мстить.
Поэтому на страже учебных заведений должны стоять настоящие охранники, а не вахтерши, какими бы они ни были героическими. В школах на входе должны быть рамки и человек с металлоискателем.
Потому что тот, кто желает обладать оружием, способным уничтожить толпу людей, должен, обязан быть вывернут наизнанку и проверен на предмет признаков озлобленной асоциальности. И это тот самый случай, когда все сомнения должны трактоваться против соискателя. Потому что потом рассказывать про неприкосновенность личной жизни убийцы родителям убитых будет поздно.
В общем, выводы, которые должны сделать государство и общество уже сейчас, очевидны.
А следствие будет продолжаться.
