Прежде всего, требовалось объяснить населению, почему надо ввязываться в далекую заокеанскую бойню, — в стране были сильны изоляционистские настроения. Зачем отказываться от вроде бы самой выгодной позиции «третьего радующегося»? Это непростую задачу возложили на созданный в апреле 1917 года Комитет общественной информации. Возглавил его профессиональный журналист Джордж Крил, набивший руку в избирательной кампании президента США Вудро Вильсона.

Комитет быстро превратился в Министерство информации. Ведомство отвечало за пропаганду внутри страны и за ее пределами, распространение новостей от имени государства, в целом — за поддержание нужного политико-морального тонуса у населения, а также за «добровольную» цензуру в прессе.

Добровольцы произносили в разных общественных местах краткую — продолжительностью четыре минуты — речь по теме, утвержденной в комитете. Пропагандисты выступали в церквях, кинотеатрах (в перерыве, когда меняли пленку в проекторе), на заводах, городских площадях, лесозаготовках... Говорили о призыве на военную службу, подписке на Заем Свободы, ограничениях в питании («постные вторники», «еда помогает выиграть войну»). 

Комитет раздавал четырехминутчикам листовки с инструкциями и советами, пропагандисты посещали подготовительные семинары при университетах. Агитаторов набирали из местных жителей: то, что перед аудиторией выступали знакомые люди, усиливало доверие к услышанному.

«Комитет общественной информации нанял сотни ведущих ученых, писателей и художников, чтобы те создали произведения, объясняющие цели Америки в войне, пробуждающие патриотизм, призывающие поддерживать союзников, вызывающие ненависть к германским «гуннам». Большинство из таких сочинений давали искаженную картину», — рассказывает профессор, декан исторического факультета Университета Теннесси Эрнст Фриберг.

«Но это, конечно, было не американское изобретение, — продолжает он. — Комитет общественной информации опирался на опыт британцев, чья пропаганда сделала многое, чтобы сформировать американские представления о войне и вызвать симпатии к союзникам».

И происхождение у него тоже британское. Художник Джеймс Флэгг повторил английский плакат с лордом Китченером, указывающим пальцем на зрителя: «Вступай в ряды армии! Господь, храни короля!» 

Флэгг заменил персонажа, дал ему свое лицо — с плаката на будущих солдат смотрел пожилой господин с бородкой и в цилиндре. Дядюшку Сэма знали и ранее, но его каноничный облик возник как раз тогда.

Российский специалист по Первой мировой Кирилл Копылов объясняет, что британский опыт в США копировали из-за сходства ситуаций.

«Американцы в 1917 году еще меньше, чем британцы в 1914-м, понимали, зачем им вступать в войну. И в общем-то, в США повторяли то, что ранее говорили британцы. Но вот в кампании военных займов — в близкой им маркетинговой сфере — американцы превзошли самих себя. Это было гастролирующее шоу, с толпами народа, уличными торговцами, драйва добавляли городские и окружные советы на местах», — говорит он.

Привлекли и Голливуд. Национальная ассоциация киноиндустрии «мобилизовала» ведущих производителей фильмов.

Они сотрудничали со всеми ведомствами, отвечавшими за обороноспособность государства.

«Зрители смотрели те же полнометражные художественные ленты, к которым привыкли, военных сюжетов или документальных кадров обычно не показывали», — говорится в книге.

Правда, с кино связан и самый известный казус военной пропаганды, а заодно и цензуры. В 1917-м был запрещен фильм «Дух 1776 года» — о борьбе американцев против британского владычества. 

На его карьере был поставлен крест. По мнению чиновников, фильм представлял угрозу национальной безопасности, так как англичане были в нем показаны врагами в тот момент, когда американцы сражались с британцами по одну сторону фронта.

Американский политолог Уильям Энгдаль считает, что американскую пропаганду в ту эпоху отличала еще одна особенность — применение новейших психологических приемов. Комитет общественной информации призвал в свои ряды и Эдварда Бернейса — племянника Зигмунда Фрейда.

«Бернейс принес с собой сокровенные знания в новой отрасли человеческой психологии, то, что еще не было переведено на английский. Он был американским литературным агентом Зигмунда Фрейда», — указывает Энгдаль.

По его словам, Бернейс был «неким извращенным гением, использовавшим психологию масс и технику масс-медиа для манипулирования эмоциями». Пропагандисты умело воспользовались особенностями американского менталитета. «После войны в психологических и социологических исследованиях роли пропаганды Харольд Лассвелл из Чикагского университета (тоже один из основоположников современной пропаганды. — Прим. ред.) отметил, что германская пропаганда делала упор на логике, а не чувствах, и потому провалилась в Америке.

Эдвард Бернейс создал позднее фундаментальный труд «Пропаганда», изложив основные психологические приемы воздействия на общественное мнение. Он объясняет, почему современное общество так подвержено манипуляциям сознания и подсознания.

«Всеобщая грамотность дала человеку не разум, а набор штампов, смазанных краской из рекламных слоганов, передовиц, опубликованных научных данных, жвачки, желтых листков и избитых исторических сведений, — из всего чего угодно, но только не из оригинальности мышления. У миллионов людей этот набор штампов одинаков», — подчеркивает Бернейс.

Первая глава его книги называется «Организуя хаос». Для Бернейса как психолога общественное мнение представляло собой стихию. «Успешный пропагандист должен уметь распознавать истинные мотивы и не удовлетворяться объяснениями самих людей относительно причин их поступков», — дал он практический совет.

По Бернейсу, новые идеи проникают в общество и «овладевают массами» с помощью активного меньшинства. Массе он фактически отказывал в способности к мышлению.

Есть мнение, что откровения Бернейса использовал министр пропаганды Третьего рейха Йозеф Геббельс.

Американскую государственную пропаганду критиковал советник президента Вильсона журналист Уолтер Липпман. Как сотрудник СМИ, он отслеживал, какие фильтры преодолевает информация по пути к читателю, и сформулировал одно из условий воздействия на общественное мнение: «Без какого-либо вида цензуры пропаганда в строгом смысле слова невозможна».

Помимо Крила, Бернейса и Липпмана, Первая мировая взрастила еще одного гуру массовых коммуникаций — Гарольда Лассуэлла, одного из основателей Чикагской школы социологии.

«То, на чем американцы остановились в ноябре 1918-го, когда закончилась война, они продолжили во Вторую мировую. Но к 1940-м появились регулярное радиовещание, звуковое кино, и театр пропагандистских военных действий выглядел уже совершенно по-другому», — резюмирует Копылов.

Открыв механизмы управления человеческим бессознательным, американские инженеры общественного мнения вышли далеко за рамки военной пропаганды. Российский культуролог Владимир Можегов объясняет: «После войны компаньоны и последователи Бернейса создали все эти PR-конторы «Мэдисон-авеню» по продаже всего чего угодно. В 1920-е Бернейс формировал моду на женское курение по заказу табачных корпораций, в 1950-е устраивал революции в банановых республиках, в 1960-е те же технологии послужили взрыву сексуальной революции».