Сергей Черняховский, доктор политических наук, профессор, действительный член Академии политических наук
Возможно, Дональд Трамп действительно хочет улучшить отношения с Россией. Возможно, он действительно хочет с ней договориться.
Во всяком случае, некая оптимистически доминирующая в публичном пространстве России версия исходит из этого. И если этого не делает — а он этого не делает, — то только потому, что ему мешает американский истеблишмент, страдающий "русофобией" и настроенный на конфронтацию.
Именно американская элита вводила новые санкции против России, именно она продала "летальное оружие" киевскому режиму, именно она принимала антироссийские законы и высылала российских дипломатов и именно она в лице своих пресс-секретарей разного уровня как минимум малодипломатично ведет себя по отношению к России, именно она выдавливает российские медиа из Штатов. А Трамп всего этого не хочет — но ничего поделать не может.
Хотя в неменьшей степени это напоминает поведение хорошо искушенного администратора любого значимого уровня, оставляющего неприятные решения тем либо иным сотрудникам и сохраняющим для всех полное доброжелательности и приветливости лицо. В политике вообще мало кто открыто от себя объявляет противнику, как он его любит, — но радостно улыбается и жмет руку при встрече.
Трамп говорит кое-что приятное для России, но его власть в целом последовательно активизирует враждебные действия. Верить в этом отношении словам Трампа больше, чем действиям его подчиненных, — проблемно.
Умиляться на фоне этого выглядящим комлиментарно некоторым его действиям: звонку Трампа с поздравлениями Путину, передаче материалов по теракту в Северной столице, предложению восстановить численность диппредставительств и т. п. — сложно.
С высокой степенью вероятности можно полагать, что это целостная и сознательная политика и "коллективного Трампа", и лично конкретного Трампа. И не ждать, что на деле в некий особый момент, скинув оковы элиты, Трамп свободно вздохнет и радостно заключит с Россией некий "Договор и стратегическим партнерстве, дружбе и сотрудничестве".
Собственно, даже установка на улучшение отношений и на достижение договоренности — не одно и то же. Во-первых потому, что улучшение предполагает вопрос — для кого это окажется улучшением. Во-вторых, достижение договоренности само по себе не отвечает на вопрос, о чем будет договоренность и на каких условиях.
Договоренность — в упрощенном виде есть обмен. Каждая сторона предлагает другой то, что она готова для нее сделать. И поэтому она заинтересована в наращивании объема того, что она может предложить противнику.
И слова Трампа о необходимости встречи с Путиным, и приглашение в Белый дом, и намерение договориться могут быть вполне искренними.
Вопрос в том, как подходить к этой встрече. Привычная модель — сделать паузу в наращивании противостояния, рассматривать время перед встречей, как время перемирия. Только не менее логична и другая — сознательно наращивать объем неприемлемых для "партнера" действий, чтобы уже за отказ от них получить дополнительную компенсацию.
Ареал безусловного доминирования США сокращается, ареал возможности России оказывать существенное противодействие Штатам — расширяется.
У обеих сторон есть заинтересованность в выработке режима учета взаимных интересов и согласовании позиций по спорным вопросам. Причем для США такое согласие важнее: для России любое предположительное частное поражение в нынешнем противостоянии — фактор ситуативной динамики продвижения фронтов, а для США любое частное поражение становится дискредитацией их перед вассалами, подрывом легитимности их доминирования.
Основной вопрос состоит в том, чем США могут заплатить за переход России от политики противодействия односторонним действиям к политике учета взаимных интересов. В принципе и в первую очередь — отказом от приобретений, сделанных в последние 10-15 лет в результате односторонних действий.
Поэтому гипотетически Трамп заинтересован из объема этих приобретений — отдать меньше и получить больше. И для этого увеличить объем того, от чего можно относительно безболезненно отказаться.
Создается три уровня дилемм: 1) Англия злая — Америка добрая; 2) американская элита плохая — президент Трамп хороший; 3) президент Трамп — то ли любит, то ли нет.
И конкурент должен оказаться в постоянной неуверенности по поводу того, с чем он имеет дело.
И конкурент не должен иметь возможности определить свою окончательную полицию: что вернее — ждать возможного благорасположения Трампа, не предпринимая действий, которые могут обострить ситуацию и позволяя тем самым другой стороне наращивать объем своих приобретений для обмена? Или откровенно продемонстрировать вежливое пренебрежение и активно наращивать свои?
Тем более что в российской элите излишне много людей и групп, которые считают, что хорошие отношения с США — это не просто хорошо (что так), но самоценно значимо (что не так) и за достижение их нужно платить любую цену. Иногда демонстрируемые Трампом знаки внимания — усиливают их позиции.
Однако необходимо помнить: предпродажная подготовка — это наращивание объема и разнообразия предлагаемого к обмену с попыткой понизить цену возможных уступок конкурента.
