Екатерина Сюрина и Чарльз Кастроново — одни из наиболее востребованных оперных певцов своего поколения. В списке их контрактов значатся лучшие театры мира: Метрополитен-опера, Ковент-Гарден, Венская, Баварская, Парижская оперы. Эта вокальная и семейная пара русской и американца даст 31 января концерт на сцене Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. В преддверии своего выступления они дали интервью РИА Новости. Беседовала Наталия Курова.
— Мы рады вашему приезду в Москву и выступлению на сцене Музыкального театра. Это не первое ваше выступление в России? Как часто вы бываете в нашей стране? В каких театрах выступали, в спектаклях или с сольной программой?
— Я училась в Москве и еще студенткой начала участвовать в спектаклях театра "Новая опера". Потом приезжала и выступала в концертах, пела на исторической сцене Большого театра, правда, пока только в концерте. Было у меня приглашение спеть в "Снегурочке", но по разным причинам не случилось. Чарльз тоже выступал в Москве. Но сейчас у нас такая жизнь — мы работаем по контракту и поем в разных театрах мира. В Москву нам случается приезжать не так часто, как хотелось бы. Чарльз пел в Москве на фестивалях, в концертах у Елены Васильевны Образцовой, пели мы вместе у Владимира Спивакова, пели в Питере вместе с Димой Хворостовским.
— Ваш дебют состоялся на сцене Новой оперы в опере Верди "Риголетто", где вашим партнером был Дмитрий Хворостовский. Может быть, вы встречались с ним еще и на других сценах в Европе или Америке?
— Я с Димой пела и в Ковент-Гардене, и в концертах, а Чарли буквально год назад пел с ним в "Травиате" на сцене Венской оперы. Как только мы приехали Москву и поселились в гостинице возле Большого театра, почему-то было ощущение, что вот-вот Дима сейчас спустится к нам, что он где-то здесь, рядом. Мы, певцы, редко можем принимать наших друзей дома, чаще встречаемся именно в гостиницах городов, куда приезжаем работать. А с Димой мы могли не видеться год, два, три, но когда встречались, казалось, что мы и не расставались. Я помню, как мы, тогда только начинающие певцы, приехали в Лондон выступать в Ковент-Гардене. Дима сразу пригласил нас к себе домой и сказал: "Приглашаю вас в наш оперный клуб". Только теперь мы вполне осознали, что это значит. А это — постоянные разъезды, невозможность часто бывать вместе, видеться с детьми. Вот и сейчас Чарльз был в Берлине, где пел в "Кармен", а я была в Лос-Анджелесе.
— Вам часто удается петь вместе? Или московский концерт — счастливое исключение? Такое семейное партнерство облегчает или, наоборот, усложняет исполнение?
— Да, вместе мы выступаем редко, хотелось бы чаще. Знаете, театры не очень любят приглашать мужа и жену вместе. Ведь случаются и ссоры между супругами, бывает, один заболел и мог заразить другого. Театры предпочитают приглашать певцов отдельно, независимо от семьи, отвечающих каждый за себя.
А сложнее или легче? Трудно сказать. Вместе петь, с одной стороны, интересно, совершенно по-другому проходят спектакли. Осложняет только то, что эмоционально для нас в этом случае больше нагрузка, потому что мы не только за себя, а друг за друга переживаем. Я знаю, где особенно волнуется Чарли, а он знает, какие сложные моменты в опере у меня. И, конечно, стараемся всячески поддержать и помочь. Слишком большое напряжение. Мы пели вместе в опере "Травиата".
— Насколько интересно Чарльзу встречаться с русскими певцами на сцене. Как он оценивает русскую вокальную школу?
— Что касается русской вокальной школы, то это старейшая, всемирно известная и признанная школа, подарившая миру великих певцов. Нашей карьере уже 15 лет, мы пели много и часто вместе с русскими. Сейчас в Европе много молодых талантливых русских певцов. "Я пел с Анной Нетребко. Анна — талантище, великолепный голос. Она всемирно признанная звезда, но очень искренняя, простая в общении. С ней нет ощущения, что она звезда, а мы рангом ниже", — вступает в разговор Чарльз, который признается, что хорошо понимает русский, но еще не очень хорошо говорит.
Мы только что прилетели из Лос-Анджелеса в Москву и вечером встретили в гостинице Анну, у которой в этот день был спектакль в Большом театре. И она, несмотря на то, что устала, встретила нас как родных, с теплотой, расспросила про жизнь. Она, как Дима, с широкой душой, открытой для всех.
Тогда в Вене, когда Дима был уже тяжело болен, он спросил у Чарльза, как у него дела, а тот пожаловался, что детей редко видит, жена в Америке". "Все у тебя будет хорошо, все уладится, эти сложности устранить легко, а вот когда ситуация как у меня, тогда уже действительно плохо", — сказал он.
— Расскажите о ваших музыкальных предпочтениях. Часто ли вы исполняете произведения русских композиторов? Что из русской музыки в вашем репертуаре?
— В моем репертуаре, к сожалению, русской музыки не так много. Я пела еще в Новой опере в операх "Снегурочка", "Евгений Онегин", "Царская невеста". В основном партии для лирического сопрано, а у меня всегда было колоратурное сопрано. И поэтому я стараюсь вставлять в концертные программы русские романсы и арии. На фестивале "Опера для всех" в Мюнхене, в концерте, который проходил на площади Макса Иосифа, я пела русские романсы Римского-Корсакова, Чайковского, и принималось на ура. Чайковский для нас обоих очень близок и дорог.
— А что пел из Чайковского Чарльз?
— Чарли пел в опере Чайковского "Евгений Онегин" Ленского, пел эту партию в Вене и Чикаго. Я с ним много занималась русским. Наша школа очень строгая, а у них в Америке все игриво: ты можешь, ну давай-давай. Он злился на меня, говорил, что я его мучаю. Но после премьеры мои коллеги, которые были в Вене на премьере, меня хвалили за то, что я с ним провела такую большую работу по русскому языку. Чарльз говорит меньше, чем понимает. Иногда скажет сыну: "Саша, слушайся маму". А интервью для него пока тяжеловато.
— В московском концерте что будет петь Чарльз и, может быть, на русском языке? И что вы приготовили для московской публики?
— Чарльз будет петь каватину Владимира Игоревича из оперы "Князь Игорь" Бородина на русском языке. Он подготовил это специально для концерта. Чарльз и я, мы очень любим эту музыку. Это настоящий шедевр. Бывают такие красивые арии и дуэты из опер, которые не так часто исполняются. Но очень хочется, чтобы их услышали. И мы стараемся их включать в концертные программы.
Я исполню арии Русалки из оперы Дворжака и Мими из оперы "Богема" Пуччини. Чарльз — из "Князя Игоря", из "Евгения Онегина", Хосе из оперы "Кармен", а также мы исполним дуэты из итальянских и французских опер.
— Какие качества, по вашему мнению, необходимы для певцов? Чем сложна ваша профессия?
— Певцы бывают разные — искрометные и энергичные, вдумчивые и сдержанные. У каждого своя особенность, свои, только им присущие качества. Анна Нетребко — такая энергичная, раскрепощенная. Она всегда старается зарядить людей энергией, дать им радость, вдохновить.
Дима — русская широченная душа, которая всех охватывает и теплом согревает. Дима для всех нас и для всех, кто его слышал, будет всегда жить в сердце. Его голос уже никогда не умрет. Мы обязательно пойдем на его могилу. Я хотела из Лос-Анджелеса лететь на его похороны, но у меня дети заболели. Все было так неожиданно для нас. Весть о его кончине была для меня полнейшим шоком. Я когда узнала, у меня что-то оборвалось внутри и несколько минут я просто молча сидела в тихом крике. Его душа парит где-то над нами.
— А бывают огорчения, бывает, когда публика не принимает спектакль?
— Да, я переживаю, когда не принимают какие-то режиссерские трактовки. Иногда бывает, что и сама не принимаешь и у тебя через сердце это не проходит. И это тяжело. Мы, несмотря ни на что, стареемся воплотить замысел режиссера. Мы, артисты, как маленькие кисточки художника-режиссера. И когда мы не понимаем, что рисует художник, становится трудновато.
— Вы приехали в Москву со своими детьми? Они впервые в России? Сколько им лет? Занимаются ли они музыкой? Говорят ли по-русски?
— У нас два сына, одному 10, другому — 4, Александр и Валентин. Они бывают в России. Мы их привозим к маме в Екатеринбург. Они всегда радуются снегу. И вот сейчас, по счастью, в Москве настоящая зима. Они любят поваляться в снегу. Мы тоже были бы рады, да нельзя — впереди концерт.
Наши мальчики любят петь, у них хорошие уши, а значит, могут получиться хорошие музыканты. Я начинала учить Сашу, но пока с большим трудом удается его засадить за рояль. Сейчас у них больше интерес к спорту. Русский язык они знают, но говорят иногда между собой по-английски. Для них это проще.
— Вы разъезжаете из города в город с гастролями, а есть ли у вас постоянный дом, где вы живете?
— Мы живем там, где работаем, а дом у нас в Лос-Анджелесе только потому, что Чарльз родился в Нью-Йорке, учился в Лос-Анджелесе и сейчас там все его родные. Когда было свободное время, мы приезжали туда — там хорошо, тепло, океан, там бабушка, дедушка, которые могут помочь. Но это очень далеко. Когда Чарльз работает в Европе, невозможно столько времени быть в разлуке. И мы сейчас думаем перебраться в Европу или в Россию.
— Ваша семья — русской и американца — замечательный пример того, какими должны быть отношения между нашими странами. Сегодня, к сожалению, они далеки от совершенства. И, наверное, именно искусство, музыка — это то, что помогает людям лучше понять друг друга?
— Мы, конечно, разные, у нас разная культура, разная история. Когда я встречаю русских, у нас возникает моментальная связь, потому что мы из одного гнезда. Гораздо сложнее понять человека другой страны. У нас в семье тоже бывают разногласия. Но мы стараемся услышать и понять друг друга, уважать мнение друг друга. У любви нет границ. Но никто не сказал, что любить легко. Это большая работа — создавать семью. Так же и со странами. Уважение другой страны, ее истории и культуры — путь к налаживанию отношений.
Мы живем музыкой, для музыки и для нас никаких границ не существует. Мы выступаем перед зрителями той или иной страны, независимо от того, какие там прошли выборы или еще другие политические события. Музыка для всех. Мы живем в этом мире. Мы, музыканты, послы мира. Мы несем искусство всем людям на Земле. И если когда-нибудь вместе в зале будут сидеть президенты Америки и России, я надеюсь, что мы своим талантом и музыкой сможем объединить их и помочь им понять друг друга.
