Российский бизнесмен Виктор Бут, отбывающий 25-летний тюремный срок в США по обвинению в подготовке сговора с целью убийства американских граждан и материальной поддержки терроризма, все еще находится в тесной трехместной камере, куда его поместили по решению дисциплинарного слушания в порядке наказания за телефонный разговор с журналистом телеканала RT, имени которого не было в списке разрешенных администрацией тюрьмы контактов россиянина. Бута также лишили телефонных звонков домой и покупок в тюремном магазине на два месяца. Срок административного наказания истек, теперь он может звонить родственникам и друзьям, но из блока трехместных камер его переводить не торопятся. Корреспондент РИА Новости Евгений Беленький, имя которого занесено в список разрешенных контактов россиянина, поговорил с Бутом по телефону.
— Виктор, привет! Рад снова тебя слышать! Как ты?
— Спасибо, в порядке. Рад звонку!
— Расскажи в двух словах о блоке трехместных камер, куда тебя поместили в порядке дисциплинарного взыскания.
— Это одно из наказаний — перевод в новый блок общего режима, построенный в 2002 году. Тут камеры сначала были на двоих, с двухэтажными койками, а потом втиснули еще третью койку поперек, так что сейчас здесь тесновато, похоже на купе в вагоне. Но зато большая общая зона, такая, как, знаешь, такой дворик со стульями, как показывают в кино про американские тюрьмы. И еще хорошо, что этот блок с кондиционером. Старые корпуса строились в шестидесятые годы, там кондиционеров нет, поэтому летом очень жарко. Летом тут температура поднимается до 35-36, даже иногда до 40 градусов, а влажность бывает в некоторые дни до 100%, практически как в Таиланде… Все остальные общие зоны, в которых заключенные могут находиться в течение дня, те же самые, они одни и те же на все блоки, кроме спецблока коммуникационного контроля, в котором я был в первые годы. Днем мы просто переходим из барака в барак, столовая та же самая, в которой я питался до наказания за разговор с журналистом RT.
— А как соседи по камере? Как отношения с ними?
— Здесь дают возможность выбирать соседей, чтобы не было конфликтов. Соседи у меня нормальные.
— Как сейчас с питанием? Тебе удается поддерживать твою вегетарианскую диету?
— Своими усилиями (смеется). Тут у нас во дворике трава растет. Летом травы почти не было, было слишком жарко. Сейчас травы много, и я в ней нахожу съедобные растения — одуванчики, дикий цикорий, дикий лук. В столовой с овощами не очень: бывают салатные листья, к ним добавляют немножко огурца типа нашего парникового, морковь, которая всегда не свежая, а консервированная.
Вот и приходится дополнять диету самостоятельно: собирать на тюремном газоне съедобные растения и делать из них себе салат. Овощи у них здесь вообще считаются каким-то продуктом-изгоем: всех интересует мясо и сыр прежде всего. Многие мои товарищи по блоку едят чипсы с "Кока-колой" и от этого балдеют, а меня считают чудаком, который хочет сам себя отравить (смеется).
— Какую реакцию у заключенных вызывает развитие российско-американских отношений в нынешней стадии? Как-то реагируют заключенные на встречу президентов, которая состоялась во Вьетнаме?
— Большинство заключенных не реагируют никак: они далеки от политики. Но есть те, кого политика интересует, и эти люди, как я заметил, все больше поддерживают Трампа и последними словами ругают демократов и то, что они здесь, в Америке, устроили за время своего правления. Многие заключенные не принимают ухудшения отношений с Россией и считают происходящее сейчас чем-то бессмысленным и непонятным. Интересно, что многие из тех, кто интересуется политикой, хотят после освобождения уехать из США, и я часто слышу вопрос о том, впустит и примет ли Россия человека с судимостью. Я говорю, не знаю, самый простой способ узнать — попробовать. Когда освободитесь, подайте документы на российскую визу.
— А как с преподаванием русского языка? Я помню, у тебя даже собиралась целая группа, которую ты учил русскому?
— Учат, учат. Один есть ученик, с которым мы уже можем на некоторые темы беседовать по-русски, он может петь несколько русских песен. Занимается упорно, пять раз в неделю со мной и еще по часу в день сам, ему интересно. Другие хотят заниматься раз в неделю и за два месяца выучить русский. Я им сразу сказал, это не получится. Надо по крайней мере год пахать часа по три в день. Остались те, кто понял, что заниматься надо регулярно, — вот с ними и занимаемся. И еще нужны учебники, конечно. Того, что есть, не хватает. Мы до сих пор занимаемся по учебникам начального уровня, а следующих частей пока добыть не удалось.
— Я знаю, что, помимо занятий йогой, спортом, преподаванием русского, ты еще рисуешь. Карандаш?
— Карандаш, уголь, пастель. Учусь рисовать. Мне прислали хорошие учебники. Есть женщина из Канады, Дроздова Анна, она уже давно меня поддерживает. Анна прислала мне очень хорошие наши учебники, прекрасный "Курс академического рисунка" Николая Ли, вот я сейчас по этому учебнику и занимаюсь.
— Я слышал, что у вас в тюрьме была выставка работ заключенных.
— Это было в прошлом году. Они тут каждый год проводят выставку картин, написанных и нарисованных заключенными. Здесь есть человек шесть-семь, которые хорошо рисуют, пишут маслом, акварелью. На эти ежегодные выставки приглашают профессора живописи из местного университета. Очень интересный человек, надо сказать: он сам сидел в тюрьме в молодости и там же начал рисовать. Освободился, поступил в университет на факультет живописи, окончил его, и остался там преподавать. Он с очень большим пиететом относится к тюремным художникам, старается помочь, мотивировать их. Говорит им постоянно, что не надо отчаиваться, надо использовать тюремный опыт как положительный, а не отрицательный. Выставку проводили в спортзале, там много работ выставили, и он эти картины высоко оценил. Мне сказал, что надо продолжать заниматься рисованием, больше работать, попытаться нарисовать какую-то большую картину.
— А есть шанс, что тебя переведут опять в твой прежний блок общего режима, где все камеры одиночные?
— Да, конечно, через несколько месяцев меня переведут обратно в блок одиночных камер. Помещение меня сюда было частью наказания за разговор по телефону с корреспондентом телеканала RT, которого не было в списке разрешенных контактов, наряду с лишением телефонной связи с семьей и друзьями на два месяца, а также запретом на покупки в тюремном магазине. Но я не чувствую себя здесь наказанным. Знаешь, в одноместной камере при общем режиме, конечно, более комфортно, но иногда надо побыть 24 часа рядом с людьми, так что я рассматриваю этот период моей тюремной жизни просто как новый опыт. Много разговариваю с одним из двух моих сокамерников, он активно интересуется политикой, тем, что здесь и в мире сейчас происходит.
— Времени мало остается. Скажи, есть ли что-то такое, что ты хотел бы сказать для публикации в РИА Новости?
— Конечно. Хочу домой! Заберите меня! (смеется) Что еще сказать? Понятно, что все понятно… Будем продолжать смотреть этот цирк, который происходит… Пожелать хочу, наверное, всем быть начеку, потому что, как говорили в старое время, "размахивая жупелом империализма, Америка готовит новые провокации". Вот в чем дело… На мой взгляд, взгляд немного со стороны, к сожалению, времена будут очень сложные, судя по всему. Просто так они от этого всего не откажутся — от того, что говорят и делают сейчас, — и будут делать все, чтобы устроить какую-то войну с Россией, втянуть Россию в конфликт так или иначе. Достаточно посмотреть на то, что они в Европе делают, что на Украине делают. К чему это приведет? Тут вот вчера, сегодня все СМИ напали на Трампа только за его слова о доверии Путину и необходимости сотрудничества с Россией, сказанные после встречи во Вьетнаме.
