Недавно ученые впервые получили "ответ" от белух, живущих в дикой природе на Чукотке, воспроизводя им записи сигналов их сородичей. Старший научный сотрудник лаборатории морских млекопитающих Института океанологии им. П. П. Ширшова РАН, кандидат биологических наук Роман Беликов, исследующий звуковое общение этих животных, рассказал в интервью РИА Новости о том, что именно "ответили" ученым белухи, как они используют паромы в своих целях и как белушата "разговаривают" с мамами.
— Расскажите об исследованиях белух на Чукотке и о том, чем конкретно вы занимаетесь?
— Данные исследования — это возобновление работ, которые велись нашей лабораторией в 80-е и в начале 90-х годов. Они посвящены акустической активности белух — звукам, которые они издают, а также их поведению. На современном этапе наши исследования являются частью большой работы по комплексному изучению популяции анадырской белухи, которая ведется в ЧукотТИНРО-Центре под руководством Дениса Литовки. Мы начали исследовать вокальное поведение белух в 2013 году под эгидой Русского географического общества. Специалисты Института океанологии занимаются биоакустикой и фотоидентификацией анадырских белух. Мы изучаем, какие белухи приходят в скопления, что они "говорят", то есть какие сигналы излучают, и что они при этом делают. Я исследую коммуникативно-эмоциональные сигналы животных и то, как они ориентируются в пространстве, — эхолокацию.
— Какую роль у белух играют издаваемые ими сигналы?
— Белухи в отличие от нас живут не в мире зрительных образов, а в мире звука. Они при помощи него ориентируются и очень активно общаются. По крайней мере, когда собираются большими группами. В Анадырском лимане мы работаем с большим скоплением животных, оно там является кормовым — нагульным. Здесь они охотятся на рыбу, в основном на идущую на нерест кету, и при этом, как показывают исследования, активно общаются.
Белухи Анадырского лимана — очень интересные животные, они принадлежат к анадырской популяции, которая считается резидентной, но тем не менее они совершают продолжительные путешествия. Летом они заходят в лиман. Многие живут практически в городской черте. По мере ледообразования выходят в Анадырский залив, могут переместиться в центральные и приграничные к Берингову морю части акватории, там могут встречаться с другими беринговоморскими белухами. Потом они идут в сторону Камчатки, доходят до прибрежных районов Корякии, потом поворачивают ближе к весне и идут опять в Анадырский лиман. Это их летняя резиденция. Интересно, что они могут заходить в реки и подниматься по ним очень высоко.
— Почему было решено возобновить исследования белух спустя столь большой срок?
— Эта популяция слабо исследована, а сейчас большой интерес к изучению белух. Прежде всего это связано с тем, что идет активное освоение Арктики, а белуха — типичный арктический вид, хоть она обитает и за пределами Арктики. Белуха многочисленна и считается видом-индикатором: если что-то происходит в Арктике, что ведет к неблагополучным изменениям в экосистемах, это должно быстро отразиться на состоянии популяций белух. Арктика активно меняется: климат меняется, осваивается шельф, идет промысел, влияют другие антропогенные факторы. А белухи находятся практически на вершине пищевых цепей — ими питаются только белые медведи и косатки. Анализируя, насколько загрязнены ткани белух, а у них очень широкий спектр питания из более чем 100 видов, можно судить о состоянии экосистемы в целом.
Как биоакустикам и этологам, нам было интересно понять, насколько велика роль координации животных во время поисково-охотничьего поведения, когда они ловят рыбу, общаются ли они между собой, координируют ли действия, как осуществляется охота.
— То есть они могут звуками координировать действия, загоняя рыбу?
— После трех сезонов изучения для нас этот вопрос не является окончательно решенным. Исследования показывают, что охота часто носит групповой характер. Однако белухи — животные северные, нордические, часто перемещаются довольно медленно. Отследить весь процесс охоты даже с привлечением хитроумных технических средств в мутной воде сложно. Первые фазы охоты могут быть не видны наблюдателю. Или, наоборот, он видит самое начало, но не понимает, что там происходит, — все довольно медленно, потом он теряет животных из виду, а затем видит их в неожиданном месте. Но охота уже завершается — дело идет к поимке рыбы.
В этой заключительной фазе может принимать участие свыше десяти особей. И часто тот, кто начинает охоту, может остаться ни с чем. Или бывает, что рыбу съедает представитель другого вида, — белухи часто охотятся вместе с тюленем-ларгой.
В начале охоты белухи "стоят", ждут, не двигаются либо делают это очень медленно, образуют сети, выстраиваются кругом, могут начать активно загонять рыбу, преследовать ее группой или цепью, прижимать ее к берегу или в залив. Когда их много, они очень активно кричат, много эхолокации. Во время поиска животные издают серии зондирующих импульсов, осматриваются, ждут, когда проплывет рыба. Во время активной охоты, преследования и поимки рыбы количество коммуникативно-эмоциональных сигналов возрастает. Но что они означают, мы на самом деле не знаем, как и их роль в координации до конца не понятна. Может, это просто выражение эмоций по поводу того, насколько удачна охота, или выяснение отношений.
— Звуки, которыми общаются белухи, различаются интонационно?
— Это сложная проблема. У белух один из самых богатых вокальных репертуаров, во многом благодаря тому, что их сигналы сложные по структуре, многокомпонентные. С одной стороны, есть импульсные сигналы — скрип, треск, а с другой — тональные, свистовые звуки, это продолжительные, непрерывные сигналы. Также они могут накладываться друг на друга, потому что у белух два генератора звука — две пары звуковых связок. Они одновременно могут издавать два сигнала разной природы, которые образуют комбинацию.
Ведущий российский специалист по биоакустике белух Елена Панова полагает, что для самих животных именно комбинация является полноценным сигналом. Однако его компоненты они могут использовать по отдельности. На небольших расстояниях — когда идет доверительный "разговор" — белухи могут использовать только импульсную составляющую. А при общении на дальней дистанции — свист, потому что он лучше распространяется.
Среди акустических сигналов животных есть особая группа — контактные сигналы. Они громкие, стереотипные, часто издаются сериями. Сейчас считается, что белухи с ними не рождаются, а выучивают их в процессе жизни и потом используют для поддержания связи со своими сородичами. Очень активно контактные звуки используются на ранних стадиях жизни дельфиненка или белушонка, чтобы поддерживать связь с мамой. У белух такие сигналы были впервые найдены Валерией Вергарой в океанариуме Ванкувера (Канада).
— Какого типа звук вы транслировали в опыте, когда получили "ответ" от белух?
— Как раз контактный звук. Мы считаем, что они выполняют индивидуально-опознавательную функцию, но тут мнения исследователей расходятся. Мы взяли сигнал белушонка — молодой охотоморской белухи Даши, она содержалась в дельфинарии в деревне Нильмогуба на Белом море. С ней проводили звуковые эксперименты, и оказалось, что Даша отвечала преимущественно только на свои контактные сигналы и контактные звуки знакомых ей белух. Для ответа она использовала свой же контактный звук.
Первые работы по реакции белух на проигрывание их звуков проводились еще в конце 70-х годов, американский ученый Дэвид Морган работал с животными, которые жили в неволе, потом с дикими. Его работа как раз была посвящена плейбэкам — он записывал сигналы и проигрывал их. Но тогда технические средства были совсем другие, с анализом звука были проблемы. Главный результат, который он получил: белухи меня слышат и реагируют.
Мы плейбэки пытались проводить на Белом море с 2007 года: в дельфинарии в деревне Нильмогуба и на Соловках с дикими белухами, и у нас были отрицательные результаты. Там животные либо игнорировали нас, либо пугались — покидали акваторию, замолкали. Мы эксперименты свернули. Недавно наша коллега из Института проблем экологии и эволюции им. А. Н. Северцова Фаина Мельникова проиграла контактные сигналы содержащимся в неволе белухам, и те начали активно отвечать на них. Но когда мы пытались повторить это на Белом море с дикими животными, ответа опять не было.
С чукотскими белухами другая ситуация. В прошлом году мы тоже проигрывали им сигналы, и сначала реакция была отрицательная — они замолкали, даже эхолокация прекращалась. Но в этом году мы изменили схему эксперимента — проводили плейбэки, когда животные находились далеко от излучателя, в контакт с ними пытались вступить постепенно, и они стали реагировать.
Но в этом году мы пришли к мнению, что они нас по крайней мере слышат и активно вокально реагируют.
— Сотрудничаете ли вы с иностранными учеными, изучающими белух?
— Нам бы хотелось, чтобы проводились совместные работы. Однако мы раньше друг друга не очень понимали. Ведущие зарубежные исследователи, занимающиеся акустическим поведением белух, в основном работали в океанариумах: например, в Валенсии или в Ванкувере. А мы изучаем белух в дикой природе, и точек соприкосновения было немного.
Возможно, это связано с тем, что значение сигналов белух сильно зависит от контекста. Когда мы показывали коллегам записанные нами на Белом море сигналы, они часто отвечали, что те означают агрессию. Но какая может быть агрессия, если, например, у нас тут мамы с маленькими детьми? Работая с белухами, живущими в неволе, мы увидели, что сигналы, которые считаются агрессивными, например когда они бьют челюстями, в ряде контекстов являются приглашением к игре. Они даже сочетают этот звук удара челюстями с разными вокальными сигналами.
— Как белухи в дикой природе реагируют на человека?
— Они самостоятельные животные и человеком особо не интересуются, не стремятся к общению с ним. Им вполне хватает общения внутри своего сообщества. Реакция на человека в основном связана с оценкой степени его опасности — могут подойти к лодке, приближающейся к стаду, и внимательно ее осмотреть, обследовать с помощью эхолокации. Но животные, которые боятся плавсредств, постепенно могут к ним привыкать. Так, на Чукотке в Анадырском лимане антропогенная нагрузка нарастала постепенно и здесь белухи привыкли к судам.
Мы обратили внимание на такой момент — пассажирский паром "Камчатка" ходит между двумя берегами Анадырского лимана уже не один десяток лет. Белухи к этому судну уже привыкли, они его знают, прекрасно осведомлены, когда оно придет, как будет швартоваться. Когда мы впервые сели на паром и он начал отходить, мы с удивлением увидели, как вместо того, чтобы уплывать, белухи устремились к парому и использовали его как стенку, чтобы на него гнать рыбу. Рыба пугается катера, идет в обратную сторону, а тут ее уже поджидают белухи.
При этом анадырские животные к пристальному вниманию людей относятся настороженно — они удаляются, заныривают, дышат, выставляя на поверхность воды одно лишь дыхало. Хотя в каждом месте обитания белухи ведут себя по-своему. Например, у Поморского берега на Белом море, где несколько десятков лет назад был промысел, белухи до сих пор крайне негативно реагируют на приближение лодок. Возможно, это объясняется тем, что там они отдыхают, а можно это объяснить и их памятью — еще могут быть живы те белухи, которые присутствовали при промысле, и этот отрицательный опыт не дает им возможности доброжелательно относиться к людям. Мощным негативным фактором для диких белух является попытка поплавать с ними — вторгнуться в их сообщество.
Тогда белухи сразу замолкают, часто активизируется эхолокация. В результате животные вынуждены покидать крайне важные для них места обитания.
— Когда же удастся людям пообщаться с белухами?
— Работы еще много… Если исходить из того, что Дэвид Морган 30-40 лет назад пробовал и у него не очень получилось, возможно, еще много времени пройдет, прежде чем мы сможем с ними пообщаться. С другой стороны, сначала у нас не получалось с белухами пообщаться, но потом Фаина Мельникова в условиях дельфинария получила положительный яркий результат. Не получалось в природе — потом ситуация сдвинулась на Чукотке. Серьезно говорить о чем-то пока рано. Надо анализировать то, что есть, и искать ключи, подходы к белухам. Причем делать это деликатно, чтобы не пугать животных. Но как это сделать, учитывая менталитет белух, их самодостаточность? И кстати, до сих пор очень сложно понять, как у них кодируются базовые вещи: например, выражение разных эмоций, какова роль генетики и социального обучения в развитии сигналов.
Мы исследовали один звук, который используется почти во всех популяциях. Изучали двух охотоморских самцов восьми-десяти лет, которые уже давно жили в неволе. И оказалось, что их сигналы такие же, как и у диких собратьев, которых записывали еще на заре отечественных исследований белухи в 70-80-е годы. Несмотря на то, что животные приобрели опыт — долго жили с афалинами — и давно не общались с дикими представителями своего вида, эти базовые сигналы остались неизменными. Возможно, они определяются какими-то генетическими факторами. Но этот факт не отрицает того, что другие сигналы могут развиваться, только если у животного были для этого соответствующие условия — были учителя.
— А вообще, это возможно — общение человека с белухой?
— Мы очень надеемся на это. В какой-то степени это возможно. Но вопрос в том, насколько полноценным будет это общение. Нам бы этого очень хотелось. Все же все исследователи, которые занимаются коммуникацией дельфинов, пришли в науку потому, что хотели с ними общаться.
— Какую информацию вы бы передали белухам в случае полноценного общения?
— Что-то дружелюбное. Очень бы хотелось, чтобы они нас не боялись, чтобы мы могли мирно сосуществовать, потому что эти животные очень симпатичные, а угроз в современном мире перед ними стоит довольно много. Не хотелось бы, чтобы они страдали от непосредственного столкновения и общения с людьми. Хотелось бы, чтобы взаимодействие с человеком вызывало у них приятные эмоции.
