Святитель Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский
Когда в 1823 году Иркутский епископ Михаил (Бурдуков) получил предписание Синода послать священника на Алеутские острова, добровольцев поначалу не нашлось. Положение спас отец Иоанн Вениаминов, 26-летний клирик иркутской Благовещенской церкви, который вдруг заявил, что готов ехать.
Вместе со старушкой-матерью, женой, годовалым сыном и братом будущий апостол Аляски и Сибири двинулся в путь — сначала на свою родину, в село Ангинское, оттуда на барже по Лене до Якутска, потом тысячу верст через горы, леса и болота на лошадях до Охотска, а уже оттуда морем до острова Уналашка. Чтобы добраться до места назначения, потребовалось больше года.
К тому времени в русских владениях в Северной Америке на разных островах служило три священника-миссионера. На Уналашке вся православная миссия состояла из одной ветхой часовни. Нужно было строить храм, но никто из алеутов этого не умел — пришлось учить их плотницкому и столярному делу и другим ремеслам, а заодно осваивать алеутский язык и искусство управления туземной лодкой, чтобы плавать на другие острова.
Но зато, как вспоминал потом владыка Иннокентий, во время бесед с алеутами, когда "скорее утомится самый неутомимый проповедник, чем ослабнет их внимание и усердие к слышанию слова", он "деятельно узнал утешения христианской веры, эти сладостные и невыразимые прикосновения благодати".
Алеуты принимали православие искренне и всерьез, многие оказывались усердными молитвенниками, очень любили священников. С распространением христианства стало прекращаться многоженство, перестали убивать рабов, даже ссоры и драки стали редки, а междоусобицы вообще прекратились.
Плавал отец Иоанн и на материк, в поселок Нушегак. В первый раз крестил там тринадцать человек, во второй — больше двухсот.
Он изобрел для алеутов азбуку, начал переводить священные книги, открыл на Уналашке училище для мальчиков и сам же их учил по самодельным учебникам, а попутно изучал и описывал быт своей паствы, ее фольклор, фауну островов. Сам он жил с семьей сначала в землянке, потом в юрте, наконец сам построил маленький домик…
За десять лет отец Иоанн обратил в христианство всех жителей острова. Тогда его перевели на Ситху, в Новоархангельск — административный центр русских владений в Северной Америке, для просвещения другого народа — колошей.
Новая паства сильно отличалась от алеутов, у них процветала кровная месть, к русским они относились с большим подозрением и никаких христианских проповедей слушать не хотели. Отцу Иоанну снова пришлось изучать язык и обычаи.
А потом на острове началась эпидемия оспы. Колоши гибли, а русские и алеуты, которым оспа была привита, оставались невредимыми. Пришлось смириться и просить пришельцев о помощи. Это пробило стену отчуждения. Но обращение колошей все равно шло медленно: отец Иоанн терпеливо ждал от них добровольного желания креститься, устраивал для их детей школы, обучал туземцев кузнечному и плотницкому ремеслам, научил их прививать оспу. Через пять лет его искренне любили все аборигены. Но он знал: на таких территориях при таком разбросе населения в одиночку христианский дух паствы не поддержишь. Нужно было ехать в Петербург — хлопотать о расширении миссии и о деньгах на нее.
В 1838 году он взял отпуск, отправил жену с детьми в Иркутск и через 8 месяцев приплыл в столицу. Потом поехал в Москву — за пожертвованиями на миссию — и там впервые встретился с митрополитом Филаретом (Дроздовым), который сказал об алеутском миссионере: "В этом человеке есть что-то апостольское". А когда отец Иоанн вернулся в Петербург, там его ждали решение Синода увеличить штат американской миссии и… известие о кончине жены.
Митрополит Филарет предложил ему принять монашество. Отец Иоанн сомневался — на нем была большая семья, да и как соблюсти вечно скитающемуся по миру миссионеру строгие каноны иноческой жизни? Но когда по ходатайству митрополита Филарета всех его шестерых детей взяли на казенное содержание, отец Иоанн принял постриг с именем Иннокентий, в честь Иркутского святителя.
В Новоархангельск он вернулся уже епископом Камчатским, Курильским и Алеутским. За первую свою поездку по епархии новый владыка преодолел более пяти тысяч верст — где морем, где на собаках. Осматривал новые приходы, освящая церкви, проповедовал, устраивал, где было можно, училища для детей. Таких поездок у него было три.
В России, на материковой части своей епархии, он бывал у якутов и тунгусов, к которым в их глушь не то что архиереи, простые священники никогда не заезжали. По его просьбе всю Якутскую область включили в его епархию, и он перебрался в Якутск.
Здесь задача миссионера была еще сложнее: якуты принимали крещение, главным образом, из-за подарков и налоговых льгот, толком не разобравшись, что такое христианство, и оставаясь, по сути, язычниками. И владыка Иннокентий принялся за просвещение теперь еще и этой страны, открывая храмы и часовни, переводя на якутский и тунгусский языки священные и богослужебные книги. 19 июля 1859 года в Якутском Троицком соборе богослужение впервые было совершено по-якутски.
"Здешние православные священники — две дюжины миссионеров — постоянно едут, плывут, идут, летят к своим прихожанам, зачастую в экстремальных условиях. Замерзают моторы, откладываются рейсы самолетов, застрявшие машины срывает с буксирного троса, заливает водой… Благодаря этому упрямому — несмотря на жуткие зимы, дорожные проблемы, вечную мерзлоту, хребты и бесконечные пространства — движению христиан здесь в наши дни оживает вера во Христа". Нет, это, конечно, не про миссию святителя Иннокентия. Это отрывок из статьи "Якутия: воздушно-путевая миссия", опубликованной в журнале "Фома в 2007 году. Можно представить себе, каких трудов требовал подвиг святителя Иннокентия, у которого не было ни самолета, ни вездехода. Во время одной из пастырских поездок в Аянском порту его чуть было не взяли в плен англичане — шла Крымская война и они напали на дальневосточные российские владения.
Шли годы. О владыке Иннокентии знали уже по всему Амуру и даже в Китае. А город Благовещенск был назван в память Благовещенской церкви Иркутска, в которой начиналось его священническое служение.
Когда же в 1867 году скончался митрополит Московский Филарет, святитель Иннокентий был назначен на его место.
"Кто я, дерзающий восприять и слово, и власть моих предшественников? Ученик отдаленнейшего времени, отдаленнейшего края и в отдаленной стране проведший более половины своей жизни; не более как смиренный делатель на ниве Христовой, учитель младенцев и младенчествующих в вере", — с таким смирением принял преосвященный Иннокентий новое свое служение.
Ему было уже за семьдесят, он был болен, почти слеп, но из последних сил взялся за новое послушание. А для проповеди Евангелия на окраинах России учредил миссионерское общество.
Но годы брали свое. Он все больше хворал. В 1879 году на Страстной неделе митрополит Иннокентий почувствовав приближение кончины. Он попросил себя пособоровать, в Великий четверг последний раз причастился и в Великую субботу скончался.
"Дайте знать, — говорил, он умирая, — чтобы при погребении моем речей не было, в них много похвал. А проповедь по мне скажите, она может иметь назидание. И вот текст для нее: от Господа стопы человеку исправляются".
